Продолжение интервью с отцом Дмитрием

- Отец Дмитрий, мы ведь все понимаем, что мы умрём.
- Ну, именно принять тот факт, что умрешь не когда ты сам хочешь…
- Совершенно неожиданно для себя…
- Ты можешь и не понимать, вернее, Господь он всегда так делает, что в лучшее время, когда Он видит, что человек может уйти именно так, Он это делает. Забирает. Но для нас это может быть неожиданностью, конечно, очень большой. Вот это,  именно принятие воли Божьей насчёт себя, очень тяжело даётся многим.
- Ну, у нас же у всех планы… У каждого из нас…
- Он считает, что Он нам лучше делает. А Владимир Иванович, нет.  Ну нет, пока была какая-то надежда, он же боролся, он делал всё, что нужно. Не то, чтобы он опустил руки. Он делал всё, что нужно. "Давайте сделаем, попробуем".
- И даже сверх того, потому что то, на что, так сказать, он пошёл, естественно по согласованию с родственниками, это невероятно. То есть, ситуация казалась уже совсем безнадёжной, но он выполнял. Это ненамного продлило жизнь, но он пытался.
- Жалко, что я не успел поговорить с ним.
- Ему же всё-таки сделали облучение, Вы знаете?
- Да, вы же говорили.
- Он говорил: «Так интересно. Лежу в огромной комнате,  а вокруг меня диски какие-то летают».
Не нам судить, что продлевает жизнь, что укорачивает, но, наверное действительно, если уж на Небесах принято решение, то оно принято. Хотя многие ведь живут, и по 20 лет живут…
- По-разному. Видимо, настолько он был на взлёте уже, настолько он... что иногда казалось даже, что он своими стихами уже туда и стремится. Что он уже где-то там. Иногда мне казалось, что он настолько он такие глубокие темы поднимает, настолько уже много таких вопросов касается…
- Касается грани и уже стремится перейти за неё…
- Кажется, что ему только Господь может на эти вопросы ответить. Такое ощущение. Мы знаем, что у него там и дочка, и сын, они взрослые, Господь дал ему «чадо чадов» увидеть, с точки зрения даже земной жизни, т.е. он дедушка. Дети взрослые. Мы встречались с Алексеем и Вероникой, тоже неплохие люди. Так мне показалось, насколько это возможно  внешне, во всяком случае они думающие люди, пытающиеся что-то делать, и вопросы задавали хорошие, единственное, уже больше не задают, и не звонят, хотя обещали.
- На самом деле это крайне тяжёлая потеря. Мне Алексей прислал письмо, где-то месяца три назад, может быть два, по электронной почте. «Тетя, Люда. Мне приснился папа. И вы там были. И он так мне снился, и я его обнимал за жаркие плечи, и всё спрашивал: «Ты правда не болеешь?» И когда я проснулся, я буквально задохнулся от слёз.»
Потому что осознать, что всё-таки столь любимый человек ушёл, это тяжело. И всё-таки уже прошло к тому моменту минимум полтора года, и только после этого его «отпустило».
Дочка по-своему проявила очень большую любовь к отцу. Она каждый день молилась после его смерти, точнее каждый вечер, а после того, как заканчивала молиться, читала его стихи.
Все хорошие. Жизнь, сами знаете, иной раз так берёт в оборот…
- Самое главное, только Господь может помочь встретиться. Если мы не верим в Царство Небесное, то это безвыходно и нереально грустно. Ещё апостол Павел сказал, что... когда христиане одной из церквей по своим почившим очень много плакали, унывали, он сказал, ладно, те кто не имеет упования на встречу, может так унывать,  но вы то, христиане знаете, что в Христе воскресшем вы встретитесь. Переживание о встрече должно быть больше даже у родственников, которые смогут ли достичь такого же состояния, как у Владимира Ивановича, чтобы вместе с ним быть на Небесах.
- Теперь мне уже  кажется даже, что каждый должен дорасти до этого понимания. Это непросто.
- Конечно, непросто. Родные, близкие, это мы знаем, всегда хотели бы, чтобы уходящий побыл с ними, ну ещё хотя бы какое-то время.
- Но вот мне помогало то, что я продолжала заниматься его творчеством, это очень помогало. И когда мы последний раз встречались с родственниками, все вместе, всем семейством, а это бывает очень редко, я сказала, что, в общем-то,  у меня такое ощущение, что Владимир где-то рядом. Я не знаю, на сколько это соответствует, так сказать канонам церковным, но я, именно занимаясь его творчеством, не чувствовала его такую категорическую потерю. Ну, и может быть поэтому продолжаю заниматься.
- Это потому что всё-таки стихи – это часть человека, его мысли, чувства…
- Отражение души, да?
- Отражение души. Да, конечно. А в отношении  Владимира Ивановича, это точно можно сказать, что не было чего-то такого, надуманного, когда человек пишет, лишь бы что-то написать… Это было его, от души.
- Он просто не мог иначе.
Я довольно часто, особенно в последнее время, просто представляю его чисто зрительно, как он выглядел, как он говорил, и это является тоже одним из стимулов того, что продолжаю, всё-таки, заниматься его творчеством. Это была его мечта довести всё до логического завершения. Ещё предстоит сделать много.
           Спасибо вам огромное за это интервью, потому что воспоминания дороги. Где же ещё взять...
- Спасибо вам, поговорил с вами и вспомнил его.