Феодальная жизнь

Как-то я служил лендлордом. Очень мне это нравилось, потому что я любил феодалить крестьян. И замок мне мой тоже очень нравился, так же как лошадь и доспехи. Василич, мой главный феодальный слуга, обычно, чистил мне этот доспех до такой блескоты, что у поварихи Софьи голова заболевала, пока она несла суп в обеденный зал, от солнечных зайцев. Но, говоря о зайцах, охотиться я не любил, но очень любил рыбалку.
Как-то раз я взял свою удочку, червей, Василича и пошел на сельский пруд, ловить бычка. Все катилось к вечеру и моросило. Никого на пруду не было, что мне было радостно, так как все крестьяне были в полях, на уборочных работах. В другое время, я бы, вместо рыбалки, поехал крестьян по полю погонять, но в такую погоду, грех было не порыбачить. Спустившись по песчаному оврагу к берегу пруда, я стал осматривать деревню на другой стороне. Похрюкивали свиньи, шипели гуси, дома серели на фоне серого неба. Пока я разминался и высматривал место в пруду, где порыбнее, Василич снаряжал удило.
- Ваше милордейшество! Червяк разбежался.
Это что за глупость, подумал я, чтобы червяк разбежался? Он же ползает. Я заглянул в червярный сундук. И правда, ни одного червя не осталось. Ну что делать, Василичу рыбы теперь не достанется целую неделю, будет знать, как с феодальной собственностью безалаберничать.
- Экий ты, Василич, растеряха. Пойдем червя добывать.
Василич осмотрел берег вокруг себя, почесал блох в голове.
- Пойдемте где поземлише, тут, в песке, червя не сыскать.
- Эх, никакой рыбалки из-за тебя нет, Василич!
Мы двинулись по песчаному берегу в сторону деревни. Местные свиньи почуяли незнакомцев и притаились. Дойдя до свиного загона, я остановился напротив одной пороси. Он смотрел мне в глаза. Никому на моей земле не дозволено смотреть мне в глаза, тем более так нагло, сбоку. Но было в этом юном храбреце что-то такое, что заставило меня уважать его. Подрастет, станет оруженосцем. А потом мы его съедим.
- Ну, вот, здесь и покопать можно, только лопаты нет.
Василич снова почесал блох. Я бы предложил ему копать руками, но я понимал как важен прогресс для блага государства и не мог дозволить своим подданным обратиться к старым, глупым методам ведения хозяйства. Я наказал Василичу раздобыть лопату в соседнем доме. Так как земля моя, крестьяне мои, то инструмент этих крестьян по высшему праву мой. Через пару минут Василич явился со старой, испачканной в земле и каких-то баребухах, лопатой.
- Копай, Василич, пока рыба не заснула!
Снова почесал блох:
- Ваше милордство, а червярный сундук то забыли.
И, правда, забыли, подумал я. Делать нечего, придется мне изъявить свою высокую волю и сходить за ним, покуда Василич будет копать. Ведь если послать его, то никакой рыбалки не будет, да и высока вероятность, что он опять напьется под кустом и умрет.  Знаю я эти низшие сословия.
- Ладно уж, глупость ты такая, пойду за тебя принесу его.
Я отправился обратно, дождь усилился, что-то жутко тяжелое огрело меня по голове. Мое тело упало, и я увидел Василича, замахивающегося лопатой в направлении моей прекрасной головы:
- За что, Василич!?
- Ах ты, сука феодальная, будет тебе рыбалка на бычка!
После двух ударов я умер и оставил должность лендлорда. Тело мое так и не нашли, но говорят, что свиньи в этом году были особо жирные, много крестьяне с них сала напасли, очень радовались.