И потом он...

И потом он часами смотрит на ее фото.
У них не так много совместных, но они в памяти -
Самом надежном месте в кабине пилота.
Все ячейки ей одной лишь и заняты.
Он пытался придумать что-то иное, но вышло лишь хуже,
Акварель размывало дождями с хлыстами норд-оста.
Нет, никак не сочтутся, он не был ей мужем,
И даже в их отношениях все далеко не просто.

И потом он ходит во снах за нею,
И очнувшись рядом с калиткой, пристально смотрит из щели.
Помнит каждую встречу, флажками отметив аллею,
Где струны времени разыграть песню счастья посмели.
Слегка неуклюж, забываясь, вступает в лужу,
И потом с мокрой обувью катится дальше.
Он давно согласился со всеми капризами, приняв эту стужу,
Как нечто что вновь повторяется, чем-то приятным даже.

И потом он лепит из пластилиновых клавиш
Какие-то новые, еще самому неизвестные здания.
Не понятно однако порой когда ты играешь,
Выполняя очередное по цели задание.
Создавая цвета наяву, погружаясь в сияние,
Так же здорово вновь ему осознавать, что сон
По-настоящему нежно щекочет изнутри обоняние;
И так быстро по колбам уносит согретый песок...

И потом он пишет ей песни, находя непохожий ритм,
Словно бы в ней и находится тема и вдохновение.
Она же, к несчастью не так бывает близка рядом с ним,
Но слушает после отдельно от всех его, - с упоением.
Да бывает не просто в себе удержать тот вулкан страстей,
Что колючей магмой палит страницы ее ежедневника.
- Он потом может будет не только во снах рядом здесь...
Она в танце кружится под Новый год довольным подснежником.