Самовар, эв, гулит

За морозным окном солнце брезжит устало,
озаряя закраешек хмурных небес.
Вкусно пахнет дымком, кашей гречневой с салом,
да слыхать, как дрова печка жаркая ест.
Догорает в углу у иконы лампадка,
и у Матушки Божьей живые глаза.
На перинной горе так зевается сладко!
Улыбается бабка: «Спи ещё, егоза!»
Только разве уснёшь, если сладкое дразнит,
и румянится в печке с брусникой пирог!
На деревню пришёл Покров-батюшка-праздник,
сыплет снегом пушистым на грязи дорог.
С мягких гор соскользну – пропоют половицы –
и к бабуле бегом – та крестом осенит:
«Прежде всяческих дел – «Отче наш…»,  озорница,
а потом уж за стол. Самовар, эв, гулит!»
Водрузит предо мною большущую миску.
И, покамест не стану донельзя сыта,
буду чудо-пирог уминать я в облизку
да причмокивать, жмурясь, как кот: «Вкуснота!»
И, пускай, за окном лёд мостит бездорожье,
и становится ветер всё злее и злей.
С неземной теплотой смотрит Матушка Божья –
нежным облаком кутает взгляда елей.