Nevermore

Я видел солнце, и огонь.
Мелодии дождей я слушал.
Горящих тел я чуял вонь,
Летящие я видел души.

Но что с того – узрев весь мир,
К отгадке жизни не явился.
Пейзаж – весь мир, и пенье лир,
И кажется, что всё – излился…

Нет более желанья у меня
Писать стихи и рифмовать.
Не знает цель душа моя,
Зачем ей дальше сочинять?

Стихами видел я себя:
Расставания, любовь,
Тяга к мистике моя,
Моя агония и кровь.

Что творить, скажите мне.
Про ворона хотел писать.
Укрытым я до пят в дожде
Хочу я шум его внимать

Но поиск музы прерван был,
Пока стоял на остановке.
Друг, о котором я писал,
Рядом приземлился ловко.

Ворон черный отряхнулся
От мокрой пыли городов.
Ко мне он резко обернулся,
И глянул взором стариков.

Древний житель темноты
Усмехнулся надо мной.
Над бытием той пустоты,
Что была над головой.

Как будто задал он вопрос:
«Ну что, творец, дела твои?
Какой с твоих творений спрос?
Как твой роман, твои стихи?

Как ты сейчас, творец, живешь?
Что полюбил ты, что имеешь?
А как потом, скажи, умрешь?
Что ты, печальнейший, посеешь?

Когда ты счастье обретешь?
И где узришь свою тропу?
Любовь свою когда вернешь?
Ответь – иначе не уйду!»

На него я посмотрел.
Взгляд мой был как будто лёд.
«Вот бы я ответ имел,
Что был бы сладкий словно мёд.

Нашёл бы смысл я в себе.
И в мире смог бы разобраться.
Рассказал о счастье я б тебе
Поверь – сумел бы постараться.

Но я иссяк – и мой родник,
Пустыней вскоре обернётся.
У меня к тебе вопрос возник:
Когда мой путь в стихе прервётся?»

Но он прервал наш разговор.
И крыльями взмахнув, взлетел.
Каркнул ворон: «Nevermore!
Твой не настал еще предел!»

Я еле улыбнулся, и когда
Поднял глаза перед собой,
Муза та, что я искал всегда,
Махала мне своей рукой...



Впадал ли я в уныние с тех пор,
Вдохновение терял когда?
Ну... Ворону я нос утёр...
Так что больше никогда...!