Удивительно

Он ветрами сдувал её локоны с гладких плеч, и мурашками расставлял по ним многоточия...
А она наполнялась мечтательным вдохом безумных встреч, обнимала его гладкий образ, и имя его шептала на выдохе, окунаясь в сон, словно обесточена.
Он смеялся,ронял ей лицо в ладони и губами касался кончиков её пальцев.
Она, думала, слышит, как он тихонько стонет, и просила его остаться. А он смеялся.
На рассвете ласкали лицо её солнца лучики, а улыбка творила на щечках ямочки. Затихая в глубоком беззвучии, шепотком будто вскрикивала:"Ах, мамочки!"

Он ушёл. Они часто уходят, без предупреждения. Даже странно, что слов не оставил прощальных.
Она силится вспомнить его убеждения... Чтоб найти оправдание слез своих театральных.
Нет бы, взять в руки косу и все пресечь! Когда запах его парфюма разбавит настойчивый воздух,её пленя.
Даже запаха этого не оставить. А взять и сжечь. Ненавистно посыпать тмином, себя кляня. Ненавидела тмин. Теперь и его полюбила.
Догорает. Забыть все, что было? Ту, его, порой баснословную речь, что держала её в изумлении. Нет, не нужно.
Вместо этого, она будет сдувать свои локоны с плеч и безудержно ткать ему покрывала кружевом.
Зарывать боль души к нему заживо. Рвать зажившее и зашивать, чтобы снова зажило.
И вымучивать эту душу, как губку, впитавшую воспоминания.
Жать и плакать, чтобы намокала. Потом вновь высушивать, и начинать все сначала.
Отмокать в бочке дёгтя, мечтая, что это мед... И обматывать пленкой, чтобы не смыло.
И на солнце сидеть, чтоб застыло. А внутри превратилось бы в лед.
И обманывать правду, твердя, что горит в груди. Словно жару сглотнула с печи и к печи этой грудью прильнула.
Ну вот, тишина. Заснула...
Погасли огни.
Не умрет к нему, как не кляни себя и не обманывай. Нет, не умрет!
Так что и не кляни.

Вот проснётся, глазами усталыми в окна уставится.
Она тихо сникнет, пока не опомнится,не остепенится. И не улыбнётся. Пока не расправится.
Руки тонкие разводить будет недоуменно и вновь повторять его имя. Твердить. Но уже не влюблённо.
А в груди все не обрывается... Странно. Оказывается, можно справиться.
Рассмеется, вспомнив, как глушила обиду, грешила унынием, тешила грезы о нем, и душила слезами подушку, тушила огонь.
Теперь тушит картошку с укропом, смеётся заливисто, дышит прерывисто, не понимая, не веря, как билась годами об стены внутри себя, глупо, губительно.
И нутро это от всего мира скрывала, а тут на тебе, просто так выселила.
Вот так раз, в один миг обменяла на счастье все грусти, обиды и горести. И сбылось!) А по правде, не верилось. Вот облегчение!
Удивительно...