Забытые тетради. Стихи о Труде

Забытые тетради. Стихи о Труде.

Моя стезя.

Валерий Брюсов.

В мире слов разнообразных,
Что горят, блестят и жгут,
Золотых, стальных, алмазных -
 Нет священней слова: «Труд!»

Троглодит стал человеком,
В тот заветный день, когда,
Он сошник повёл к просёкам,
Начиная круг труда.

Всё, что пьём  мы полной чашей,
В прошлом создано трудом:
Всё довольство жизни нашей,
Всё, чем красен каждый дом.

Новой лампы свет победный,
Бег моторов, поездов,
Монопланов лёт бесследный,
Всё – наследие трудов!

Все искусства, знанья, книги -
Воплощённые труды!
В каждом шаге, в каждом миге,
Явно видны их следы.

И на место в жизни право
Только тем, чьи дни в трудах:
Только труженикам – слава,
Только им – венок в веках!

Но когда заря смеётся,
Встретив позднюю звезду -
Что за радость в душу льётся,
Всех, кто бодро встал к труду!

И, окончив день, усталый,
Каждый щедро награждён,
Если труд, хоть скромный, малый,
Был с успехом завершён!

1919 год

Василий Каменский.

Топор.

В глухом лесу стучит топор.
В глухом большом лесу,
С недавних, лишь советских пор
Здесь люди жизнь несут.
Руби, топор,
Руби, руби,
Звени и строй. Труби.

Звенит топор весь день - деньской.
Несётся шум. Язык людской
Бубнит, как мчится тройка.
Идёт в деревне строка.
Руби топор,
Руби, руби,
Звени и строй. Труби.

Поёт топор. По брёвном гул.
И песнь его ясна:
Пришёл черёд, пришёл разгул –
Строительства весна.
Руби, топор,
Руби, руби,
 Звени и строй. Труби.

Зовёт топор: руби, чеши,
Ты строй за домом дом.
Пускай бедны мы – малыши,
Мы вырастим потом.
Руби, топор,
Руби, руби,
Звени и строй. Руби.

Пришла в советский новый бор
Счастливая пора!
Так говорит, рубя, топор.
Растёт колхоз – гора.
Руби, топор,
Руби, руби,
Звени и строй. Труби.

Василий Казин.

Рабочий май.

Стучу, стучу я молотком,
Верчу. Верчу трубу на ломе –
И отговаривается гром
И в воздухе, и в каждом доме.

Кусаю ножницами я
Железа жёсткую краюшку,
И ловит подо мной струя
За стружкою другую стружку.

А на дворе – то после стуж
Такая же кипит починка.
Ой, сколько, сколько майских луж –
Обрезков голубого цинка!

Как громко по трубе капель,
Постукивает молоточком,
Какая звончатая трель
Гремит по вёдрам и по бочкам!

1919 год

Рубанок.

Живей, рубанок, шибче шаркай,
Шушукай, пой за верстаком,
Чеши тесину сталью жаркой,
Стальным и жарким гребешком.

Ой, вейтесь, осыпайтесь на пол.
Вы, кудри русые, с доски!
Ах, вас не мёд ли где закапал:
Как вы душисты, как сладки!

О, помнишь ли, рубанок – с нами
Она прощалася, спеша,
Потряхивая  кудрями
И пышно  стружками шурша!

Я в то мгновенье острой мукой
Глубоко сердце занозил
И после тихою разлукой
Тебя глубоко запылил.

И вот сегодня шум свиданья –
И ты, кудрявясь второпях,
Взвиваешь тёплые воспоминанья
О тех возлюбленных кудрях.

Живей, рубанок, шибче шаркай,
Шушукай, пой за верстаком,
Чеши тесину сталью жарко,
Стальным и жарким гребешком
1920 г.

Николай Ушаков

Мастерство.

Пока владеют формой руки,
Пока твой опыт
Не иссяк,
На яростном гончарном круге
Верти вселенной
Так и сяк.

Мир незакончен
 и не точен –
Поставь его на пьедестал
И надавай ему пощёчин,
Чтоб он из глины
Мыслью стал.
         1935 г.

Николай Рыленков

Мне нравится искусство бочара,
Когда, в карман не лезущий за словом,
Он в зимние большие вечера
Скрепляет клепку обручем дубовым.

Врезает дно, храня  суровый вид,
И говорит: «Сто лет смолить не надо!
Посудина, что колокол, гудит».
И сердце мастера удаче радо.

И снова, как вчера за вчера,
Не видя любопытных за плечами,
Он тешет клепку дни и вечера
И пригоняет обручи ночами.

Нужны мне глаз и мудрость бочара,
Чтоб речь скреплять, как бочку, обручами.
             1939 г.

Лев Бондырёв.

Стекольщик.

Меж корпусов, промасленной травой
По новостройке проходя под осень,
В стекле, подёрнутом рассветной синевой,
Всё отраженье мира он проносит.

Звенит стекло,  скользят в нем облака,
Над дальним лесом вьются легкой стружкой.
В стеклянной дымке катится река,
Песок узоря галькой и ракушкой.

Мост над рекою выгнулся крутой,
Два поезда летят там на сближенье.
Мелькнул огонь в пролёте золотой,
Дрожит стекло -  и меркнет отраженье…

За дамбой дом кончают мастера,
Где окна на стекольщика в обиде,
Ресницы ставен вскрикнув, ждут - пора
Нас остеклить, мы ни чего не видим.

Не всплески зорь, ни листопада медь, -
В глазах  у нас пеньковые волокна.
«Добро, - сказал стекольщик, - вам прозреть
Я помогу» -  И свет ударил в окна.
                1950 г.

Михаил Матусовский

Каменотёс.

Весёлый парень, обожженный солнцем,
Рубя тысячелетия в упор,
Изобразил на голых стенах храма
Кувшин с вином, лопату и топор.
Он тешил на базальтовых простенках
Беспечную фантазию свою:
То два орла сплетались в поединке,
То лань склонялась к чистому ручью.
Своё искусство переняв от деда,
В артикский камень с детских лет влюблён,
Он переплёл три сорта винограда
На капителях каменных колонн.
Потом, пройдя с резцом до аналоя,
Разделывая глыбы под орех,
Он вытесал своё изображенье,
Но бог ему простил и этот грех.

С тех пор прошло почти четыре века
В палящем зное, в солнечной пыли.
Фундаменты от ливней развалились,
И цоколи травою поросли.
Но, неподвластны силе разрушенья,
Вступив с тысячелетиями в спор,
Всё так же возникали на карнизах –
Кувшин с вином, лопата и топор.
Всё так же, ничего не уступая,
Сплетались в поединке два орла,
Всё так же лань склонялась над водою
И досыта напиться не могла.
Всё так же гнулись лозы винограда
И, прославляя вечные дела,
Лицо не бога, а каменотёса
На этот мир глядело из угла.
Щербатые  обветренные плиты
Давным – давно уже песок занёс..

Я видел, как на стройку в Ереване
Приходит молодой каменотёс.
Пред ним лежат, как после изверженья,
Обломки вулканических пород.
Но в мёртвой глыбе пористого туфа
Дыханье жизни он распознаёт.
И вот уж далеко опережая
Пределы человеческой мечты,
Бегут по склонам смелые дороги,
Над волнами сплетаются мосты,
Впрягаются в работу водопады,
В долинах оживают города,
И оставляют вечный след на камне
Бессмертные орудия труда.
              1949 г.

Василий Субботин

Старатель.

С ним груз небогатый:
Мешок на спине,
Кайло, да лопата,
Да ковш на ремне.

И знойно, и глухо,
И каплет с коры,
И резко над ухом
Звенят комары.

Не с первой лопаты
Песок золотой –
Изроет, как гряды,
Весь сумрак лесной.

И в каждом обрыве
Он пробу возьмёт,
Покуда на смыве
В ковше не блеснёт.

Туда, где потел он,
Другие придут.
Артельное дело –
 Разведчика труд.

С ним груз небогатый:
Мешок на спине,
Кайло , да лопата,
Да ковш на ремне.

Мы оба, приятель,
.С тобою в пути.
Я тоже – старатель.
Мне б слово найти.
             1950 г.

Александр Яшин

Рогатый Пегас.

А я не тружусь?
Чуть брезжит рассвет –
Как дояр сажусь
На свой табурет.

Как дояр –
Терпенья
Хоть отбавляй:
Ведро в колени
И – ну давай!

За словом слово
В строфу сую.
И впрямь корову
Сижу дою

Беру в кулаки
Тугие соски,
Четыре струи –
Четыре строки.

То с пеной, со звоном
Идут слова.
То приглушённо,
Едва, едва.

Большой надой –
Молоко с водой,
Строка жидка,
Говорят:
От быка!

А чуть запустил,
Не часто дою,
Кричат: Присушил
Строку и струю.

Корова, рога
До земли клоня,
Как на врага
Глядит на меня.

Вот – вот в бедро
Шибанёт ногой,
Свернёт ведро,
Разольёт водой.

Косится,
Бычится
Рогатый Пегас.
У бедной сочится
Тоска на глаз.
    1968 г.

Глеб Пагирёв
 
Спасенье от смерти - в работе,
В труде от зари до зари.
У жизни в давнишнем почёте
Ткачи, кузнецы, косари…

Пусть стрелки дрожат на пределе,
Пусть бьёт генераторы дрожь:
Пока ты в работе, при деле,
До этих ты пор и живёшь.

Выдумывай, мучайся, бейся,
Считай до получки гроши
И жить иждивеньем собеса
До крайней нужды не спеши.

Забудутся ссоры, интриги,
Но труд не исчезнет во мгле:
Моторы, деревья, и книги
Останутся жить на Земле.

Работай! Влюблённый в работу,
Одно неустанно тверди:
«Дела не кончают в субботу,
И жизнь – она вся впереди».

Летай в облаках, словно птица,
Пиши или землю паши, -
В делах твоих рук воплотится
Частица бессмертной души!
      1960 г.

Евгений Винокуров.

Хлеборез.

Я помню хлеб. Он чёрен был и липок-
Ржаной муки был грубоват помол.
Но расплывались лица от улыбок,
Когда буханку ставили на стол.

Военный хлеб, Он к щам годился постным,
Раскрошенный, он был не плох с кваском.
Он вяз к зубам, приклеивался к дёснам,
Его мы отлепляли языком.

Он кислым был – ведь был он с отрубями!
Не поручусь, что был без лебеды.
И всё ж с ладони жадными губами
Я крошки подбирал после еды.

Я неизменно с острым интересом
И с сердцем замирающим следил
За грозным, хладнокровным хлеборезом.
Он резал хлеб! Он чёрный хлеб делил!

Я восторгался им, прямым и честным.
Он резал грубо, властно, без затей,
Горелой коркой, как в угле древесном,
Испачкавшись почти - что до локтей.

На нём рубаха взмокла холстяная.
Он был велик в восторге трудовом.
Он резал хлеб, усталости не зная,
Лица не вытирая рукавом!
                1955 г.

Анатолий Поперечный.

Начальник цеха.
(Ярославу Смелякову)

Под сводами страдного века,
Не то чтобы в медных громах,
Хочу я начальника цеха
Сегодня припомнить в стихах.

Он знал безотцовщины горечь,
И горечь жила в нём самом.
И школу оставил он вскоре
Примерно на классе восьмом.

Сурова планида такая,
Свинцова и так тяжела,
Как будто труба полковая,
Труба заводская звала.

Всё было…
Подручный в кузнечном,
В токарном – потом –
Ученик.
Вечерние курсы, конечно,
Страницы зачитанных книг.

О, правды железные розы!
Пусть лучшие силы страны
О нём поподробнее - в прозе…
Но песни зачем нам даны?!

Зачем по ночам нас тревожат,
Забыться, уснуть не дают…
Пылает Олимп.
У подножья
Какие – то люди снуют.

Не боги Олимпа нас судят –
В горниле земной суеты –
Простые рабочие люди,
Чьи тяжче, чем наши, труды;

Они,
Кто не ради успеха
Творят и любя и грубя
 Под сводами грозного цеха.
Ты с ними.
Я вижу тебя.
     1970 г

Георгий Горбунов. 

Воевал. Дошёл до Берлина. (1910 -1970)
(Инженер – дорожник).

Рассказ о рабочем – поэте.

Простыми пишет он стихами,
Во славу мира и труда.
В дни бурь и гроз он вместе с нами:
С Народом, с  Партией, всегда.

Вдали под куполом «Ротонды»,
Он не искал свои пути,
В прибежище богемы, фронды
Не сомневался:  с кем идти?

Рабочей не ронял он чести.
Сын Родины, полей и чащ –
Нет, он в угоду жёлтой прессе
Не одевал Гарольдов плащ.

Лишь Партия позвала массы
Чтоб строить новый мир и быт –
Он вехи взял, теодолит,
И вышел на большие трассы.

Суровых,  будничных дорог.
И в стройке принял он участье,
А о годах труда сберёг
И чувство гордости, и счастья.

С площадок строек шлёт заметки,
Но проза словно стих звучит.
И в цоколь каждой пятилетки
 Свои вложил он кирпичи…

…Он и в сорок первом стал солдатом.
Мать – Родина послала в бой.
Вооружённый автоматом,
Стихи он тоже взял с собой,

Землянка. Почта фронтовая.
Ракеты режут полог тьмы.
Как вести из родного края
Его стихи читали мы.:

О том, как на Большом Урале
Ковал оружие народ;
О том, как нас с победой ждали…
А воинов он звал – вперёд!

Война, блокада,
На плечи наши всё легло.
Он видел мужество народа
И верит в творчество его…

Мир отстояв, вернулся. Снова
Он строит сёла и мосты.
Стих, как металл, звенит сурово
Но песни бодры и просты.

Ещё ж в селеньях мира дымно,
И в джунглях враг ведёт стрельбу.
Его стихи звучат призывно –
На труд! На подвиг! На борьбу!

За мир зовут стихи поэта,
Чтоб танки, бомбы – всё на слом!
Чтобы все споры на планете
За круглым разрешать столом.

Мир!.  Труд!.. –
Вот партии девиз.
Мы строим города и дамбы
И прославляют Коммунизм
Поэта  радостные ямбы.
     1964 год