я в зеркале пытаюсь разглядеть - сборник

            ***
я в зеркале пытаюсь разглядеть
себя, но лет на тридцать младше...
а там лишь я, уже познавший смерть:
обрюгзший, поседевший и уставший...
я вижу отражение отца,
а где же я?.. где я?.. не понимаю...
под маскою отцовского лица
давно своё я тщательно скрываю...
себя?.. нет, я себя не узнаю...
лоб, как надежды, трижды перечёркнут...
ищу напрасно молодость мою,
а там  - старик... иди, старик, ты к чёрту...
старик кивнул плешивой головой:
что ж, я пойду, но ты пойдёшь со мной...

          ***
за кем-то я иду след в след
через бездонную трясину,
перед собой я вижу спину -
безликий чёрный силуэт...
куда его нога ступала -
спешу поставить я свою:
нельзя шагать куда попало
у самой бездны на краю...
под всхлипы грязи и дыханья
и сердца сумасшедший стук
иду я за фигурой странной,
весь превратившись в глаз и слух...
не оступлюсь я и не сгину,
но двух вещей я не постиг:
куда ведёт дорогой длинной
меня и кто мой проводник?..

         ***
когда ты первый ученик
и путь тебе великий  прочат,
ты смотришь свысока на прочих
и одинок ты среди них...
ты предвкушаешь сладкий миг
тебе обещанного взлёта,
но не сложилось видно что-то
и провалился твой блицкриг...
ты не постиг, ты не достиг,
как горб постылая работа,
день нескончаем как  зевота, 
ничто не ждёт за поворотом,
умрёшь - никто не загрустит,
ещё ты жив – уже забыт...

         ***
неотличимы как столбы,
друг друга резво дни сменяют
и даты черные мелькают
по обе стороны судьбы...
проносятся поля и страны,
чужие лица и дома...
куда спешу я, гость незваный?..
набита чем моя сума?..
что высмотреть  хотел  напрасно
в размытом временем окне?..
звезда мелькнула и погасла...
ты телом здесь, душой – вовне...
остановлю  проклятый поезд,
проклятый скоростной экспресс...
сойду и сразу успокоюсь
в одном из бездорожных мест...
замру и в небе загорится
моя упавшая звезда,
зачем же улетают птицы
туда, где ходят поезда?..

             ***
100 км в час – не чувствую скорости,
неделя сменяется новой неделею,
размытостью вентиляторной лопасти,
провалами сна и двухдневкой безделья...
устал сам себя обгонять ежедневно я,
я жажду покоя и жизни размеренной,
неспешных бесед с теми греками древними,
что мудрость считали единственной мерою...
жаль, мне не  добиться с великими тождества,
гордыня выводится хуже, чем стронций...
нет, я не философ  -  любое ничтожество,
на цыпочки встав, заслоняет мне солнце...

                ***
был враг стеной и об него я кулаки сбивал до мяса,
он заслонял мне горизонт и мир сужался час за часом...
не видел я пейзаж прекрасный за замурованным окном,
пока не стал я безучастным, а враг - прозрачным, как стекло...

       ***
сижу на берегу реки,
текут неспешно мимо воды...
неспешно проплывают годы
на расстоянии руки...
храню в душе своей покой,
цветы распустятся и сами,
а я не шевельну рукой
и атакуемый врагами...
плывут года и облака...
невозмутимый точно камень,
ещё увижу труп врага,
несомый мимо вдаль волнами...

                ***
как жаль, что плоти не дано бессмертие великой мысли
и лишено любого смысла стремленье обрести его...
с беспечной ленностью богов мы принимаем скотство жизни:
родившись, умереть так быстро, что не поймёшь и для чего...

             ***
эпоха великих, увы, миновала:
открытий, побед и людей с большой буквы...
делишек полно и людишек навалом –
душою мы все обмельчали как будто...
не век-волкодав – век торгашеский подлый
из подворотни кусает за пятки –
не лица вокруг, а звериные морды –
прочь хочется мне убежать без оглядки...
герои трусы рекламируют трусам,
снимаются в комиксах, чем-то торгуют...
могло быть смешно, но мучительно грустно,
что я не родился в эпоху другую...
быть может в сражениях я бы не выжил,
заколот, зарублен, навылет застрелен –
всё лучше, чем жить среди хамов бесстыжих,
когда под запретом и честь и дуэли...
увы, мы не те, кто жил в самом начале:
гиганты, титаны, а то полубоги,
хоть нас – легион, но мы так обмельчали,
что бесов помельче зовём на подмогу...
в ответ скоро всех призовут нас к порядку,
когда зачитают дождливую сводку:
все твари по парам пройдут на посадку
и только поэту нет места на лодке...

          ***
не вспомнить мне уже слова,
которые во мне звучали:
из книги вырвана глава
в начале самом и финале...
герои гибнут и жуют,
страдают, любят, интригуют  -
вершится жизнь сейчас и тут:
не сочинить себе другую...
чужие судьбы я пишу,
сам оставаясь персонажем,
я через них в себе ищу
то, что и другу не расскажешь...
не знаю я, зачем возник
и для чего мой образ создан,
быть может, я – лишь черновик
чужой поэмы или прозы...

                ***
кто я? -  всего лишь винтик малый в механизме цивилизации,
меня давлением сломало и прочь отбросило вибрацией...
лежу я сломан, но не сломлен, средь прочего металлолома:
мотора слышу гул знакомый и стук настырный шестерёнок...
там, средь всеобщего вращения, я намертво в резьбе держался,
но по общественному мнению, ослабил хватку и сломался...
виною ржавчина,  усталость, вино иль женщина?...
какая разница?... сломался... дал явно трещину...
лежу, ржавею, наблюдаю, как здесь, на свалке,
растут цветы... их красоты как прежде не замечал я?..
во всём, что вне моей резьбы, не видел смысла...
остался  я без головы, но лезут мысли:
кто я?... кто вы?... какая цель у механизма?...

             ***               
я живу увлекательной жизнью раба:
поспал, поел – на работу пора,
вернулся, поел, поспал, а с утра –
опять на работу, как и вчера...
нас большинство в каждом народе,
нам надо хлеба, а не свободы,
мы жаждем крови, секса и зрелищ,
и денег, которых ничем не заменишь...
не пленники мы, нас не гонят плетьми,
рождены мы свободными, вроде, людьми,
но невольничьей долей своею довольны
и рабами становимся все добровольно -
мы счастья иного на свете не знаем:
нам нужен начальник, пахан и хозяин...
из рабства такого побег невозможен –
оно стало нашей и плотью и кожей...
               
         ***
я видел тот же сон, что ты,
друг друга мы не повстречали:
я только видел с высоты
твои заботы и печали...
в руинах город... холод... грязь...
разбиты стёкла,  лица, двери,
заглох бульдозер и завяз,
по улицам гуляют звери:
встают медведи на дыбы,
оскал чеширский в рыке тигра,
сквозь дыма чёрного клубы
торчат стволов стальные иглы...
зажат меж стен, уносит Стикс
в своих зловонных сточных водах
залитый кровью солнца диск,
с небесного упавший свода...
ты так испугана внизу,
у нас разворовали небо:
мешки  со звёздами везут
толпе безумной на потребу...
звездою падаю к тебе,
ракетой сбитый падший ангел...
ты видишь сон  -  и в этом сне
убит я, а в моём – лишь ранен...

            ***
когда я отражаюсь в зеркалах,
там, в зазеркалье, знаю, остаётся
свет от тебя, от лампы и от солнца
и контур мой, разорванный в углах ...
я тоже зеркало...  слой тонкий амальгамный
с меня осыпется кусками как броня -
уже не отражаясь, свет твой дальний
пройдёт, не преломляясь, сквозь меня...
я буду ждать тебя  за той последней гранью,
откуда не вернётся даже свет...
я буду ждать в двумерном мире странном,
в котором без тебя мне места нет...
мир снова обретёт объём,
едва окажемся вдвоём...

              ***
я стану бесплотным, бесполым как небо,
сиянием света, а может и тьмой...
уже ни одежды не надо, ни хлеба
и можно легко оставаться собой –
нет смысла лукавить, нет смысла бояться:
нет боли и смерти уже не бывать ...
прожИты года бестолково и вкратце
и скоро прожить их придётся опять...
на землю низвергнут я буду по-новой,
обличье другое, а сущность – всё та:
страсть к женщинам, тяга к застольям и слову –
таким уродился и буду всегда...