Анна Ситникова

«ОТЧЕ НАШ…»

Колесо-колёсико – Солнце-свет,
Ты катись по небушку, ты кати…
Золотится яблочко на столе.
Паутинка росчерком на стекле –
Муж в пути-и-и.
Замело-завьюжило – быть беде.
За любую весточку всё отдашь.
Пролетел воробышком серый день,
Только слышно тихое в темноте:
«Отче наш…»
Разговоры долгие в кратких снах.
Жизнь – не жизнь, никчемная круговерть.
Вот с капелью просится в дом весна…
Глянь – рябин по осени… даль красна.
Где же смер…?
Жарким летом вы;соко-высоко;
Колесо-колёсико – Солнце-свет.
Под тряпицей стылое молоко.
Муж под гладкой рамочкой… молодой –
Был и нет.


ОБЫКНОВЕННОЕ

И плачет по три дня, сметая «свет» –
Соломенные стебли в тень сарая.
– Ой, солнышка лучи!
А ей в ответ:
– Блаже-е-енная! – вздыхает бабка Рая.
Не девка, а беда… От, видно, бог
Оставить на земле-то мал причину
Такую вось…
– Ба!
– Чуни промочила? Ну, геть из лужи!
Кинь жабёнка – сдох!
– Его душа на небушко слетела?
Задумчиво глядит на облака.
А жёсткая бабулина рука
Уводит в дом.
– Пошто глазеть – не дело!
Ужо самой  пора… А толь каму
Обуза гэта? Господи, помилуй
И дай мяне и мудрысти, и силы…
– Иди ужо, сердешная, к столу!
Коту шматок?  Што ложкой колготишь?
Ушица – ах! – Андреич дал жерёху.
– Андреич мне казал, что я дурёха,
Дурёха я, дурёха…
– Буде, кыш!
Шурует бабка Рая мокрой тряпкой,
Самой себе кивая: «От, кажи!»
А в слободе всё то же: сохнут грядки,
Надкушен лунный блинчик, чуть дрожит
Стожаров свет и тонут в дряхлой бочке
Остатки снов, мурлычет «ёшкин» кот
Да тянется мережка по сорочке.
Ворчит старуха: – Нады ж – лишний рот!
Но с нежностью ничем не объяснимой
Накинет шаль на внучки Серафимы
Большой живот. Та вздрогнет.
– Не глупи!
– Там ангел бьётся!
– Ангил, детка! Спи.


«ОТ» И «ДО»

Затянуло нищетой стены,
На соломенной трухе – тени.
А когда-то были здесь люди
И, наверное, потом будут.
Им хороших бы времён – годик,
Но вокруг одна беда-лихо.
Ладно то, что не война – тихо…
Моет лапы на крыльце котик.
В старой хате детский крик новый.
Распугали всех волчков «Ма-мо!».
На штаны идёт платок вдовий…
Подрастёт и станет рыть ямы.
Не до роскоши, поди, братцы!
Рвёт по ниточкам судьба жилы…
А в историю потом, вкратце:
«От» и «до», в такой-то век жили.