Тихий город

I

Порой полезно быть «чужим»,
Не знать письма и технологий,
Того, какой в стране режим,
И тех, кого в себе изжил,
Полжизни находясь в дороге,
И даже всех, кто был с тобой
От лет иных и до исхода…
И все они большой гурьбой
Лишь дополняют образ твой
Как «мученика» из народа.

Но статус вымученный сей
Едва ль к лицу тебе, родимый,
Хотя с годами – тяжелей
Терять знакомых и друзей,
Что были всем необходимы
Как щит, кольчуга и шелом…
О, если б всё так было просто!
Когда приветы в воздух шлём,
Когда кого-то в гости ждём –
Не жаждем встречи у погоста.

И вдруг ломается печать
Любви, родства и постоянства,
Так что захочется кричать,
Не думая, с чего начать:
Венки, цветы, вино иль яства…
Отплакать, отблагодарить,
Земле отдать её, земное…
А дальше что? Кого винить?
И ты не юн – умерь-ка прыть,
Ведь сердце не напрасно ноет!

II

Я идеальным мир считал.
Но, без лукавства и корысти,
Лишь одного тогда не знал –
Насколько точен был запал
Его неумолимых истин,
Что наша жизнь несётся вскачь
И что страшна она шипами;
А время – не великий врач,
Коль в печь грехов и неудач
Дрова подбрасывает память.

Ах память, память… Ты звонок
Из прошлого, из преисподней;
Ты то, что я постичь не мог,
Когда от жизни наутёк
Бежал как от свирепой сводни,
А та вослед мчалась стрелой!
Мелькали свечи, лица, ризы,
И возносил «За упокой…»
Под своды храма бас густой,
И шли обрывками репризы.

И ночь сменялась белым днём,
А день – кровоточащей ночью.
Шутя играли мы с огнём
И знали, что не соберём
Ещё кого-то… Многоточье,
А в нём – страданье и бедлам,
И повторяется по кругу
Веселье с горем пополам,
Пока большую яму сам
Последнему не вырыл другу.

III

Но никакой уж труд не мил
Душе потерянной, усталой…
Я по погосту вновь бродил,
С забытых дружеских могил
Листву сметая тряпкой старой,
Кривые поправлял кресты
И разгребал глухие кущи:
Под корень вырубал кусты
И, словно рыцарь чистоты,
Упрямо рвал вьюнок бегущий.

И думал: в будущий визит
Не позабыть бы кисти, краски –
Поправить буковки у плит
И привести в серьёзный вид
На годы, чтобы без опаски,
Что изойдёт всё шелухой
Да паутиной мелких трещин…
Поспать бы малость, Боже мой!
Приснись же вечный мне покой
Глубоким и, конечно, вещим.

Нет-нет, понятно и ежу:
Что жив я – то подобно чуду.
По скорбным улицам кружу
И в Тихий город прихожу
Разлить в гранёную посуду
Сорокаградусный елей.
Как раз по стопочке на брата!
Я без каких-либо затей
Хотел созвать своих друзей,
Уже ушедших безвозвратно…