Старенькая Спидола и младая еврейка

Старенькая Спидола,
        шумы и трески эфира,

сардельками батарейки,
        текут, как шкодливый щенок,

слушает голос Израиля
        соседка в халате, Фира,

и муж ее, реб Иосиф,
        от напряжения взмок.


Грозовоочей тучей
        глас неземной спустился

на утлый штырек антенны,
        на пимпочку из пластмасс,

и громыхнуло срочно,
        и дым как из паникадила,

и ливень над Кишиневом
        начал свой перепляс.


Ах, Фира, красавица Фира,
        скрывает тебя от мира

И от Иосифа ребе
        змеиный халата кушак.

Но хоть дай понюхать, Фира,
        сквозь хрипы и стоны эфира,

созрел ли на кухне часом
        под чепчиком лука форшмак.


Созрела ль твоя дочурка,
        достопочтенная Циля,

краса и гордость подъезда,
        отродье смуглых колен.

Я с ней буду в жуткую полночь
        на скрипочке томно пиликать

и губы ее брать своими
        в сорокалетний плен.