чайки. визг

визг детских улыбок уносит сентябрь навзрыд, 
крыши лопаются от холода липкими крошками снега, 

детские страшные сказки
шепотом одеял прячут лицо, 
я во сне ногтями скребу
оловянное веретено,
как младенец сквозь плевру,   
за старых и новых богов,

а ты и дальше тереби
новой укладкой 
свой мягенький лофт, 

пока лифт-эшафот падает мне на глаза,
на затасканный свитер 
своими жжёными кнопками, 

жёны из колод на вас,
пьяных лодырей,   
падают стопками, 
со стола катятся 
огурцами солёными, 
с фигурой точёной, 
как выжжена сталь кузнецом; 

вы жеманно трёте щетину   
в худеющей майке, 
по длинному коридору   
ногами, как маятник,   

и кулаком в стену с размаха   
так бьёте, 
словно вам должны 
сквозь года 
ставить памятник,
всем лжоти,
как липкая манная каша,   

покрытые пятнами, 
перегаром плюя
в свои спальни,

волосы взъерошены
словно бы пальмы, 

глаза - дикие наковальни, 
напильником срезаны брови, 
и улыбка во рту - жажда крови,   
своей или чужой, это плевать, 

на спину тебе, на лицо, на кровать, 

за волосы таскать и таскать, 
а я лучше буду выжжен солнцем Тасканы, 
и раздвинуть небом на звёзды кусками, 
из моей груди рвётся кустарник,

и я снова сгорающий светом паяльник.