Пальто цвета ка...

   В детстве мне сшили пальто – сильно на вырост. Тяжёлое драповое пальто из остатков коричневого, добытого где-то бабушкой, материала, которое я сразу возненавидел, потому что болтался в нём словно в ведре карандаш. Жизнь с его появлением превратилась в кошмар. Я выбирал самые безлюдные улицы и старался не смотреть на прохожих. Казалось, все только и думают: «До чего ж безобразное у него пальто! Как можно такое носить?..»
   Однажды после уроков в раздевалке я схитрил, напялив чужое, а своё пальто оставил на вешалке. Дома, разумеется, мне выговорили и прогнали назад. В опустевшем здании школы поджидало ещё одно разочарование: ненавистное пальто цвета какашки одиноко висело на крючке. Его никто, ни один человек не решился надеть! А появившаяся учительница ещё и отругала, сказав, что из-за моего  хулиганского поступка, хороший мальчик из хорошей семьи пошёл в мороз раздетым и теперь обязательно заболеет.
   Внезапно осенило: ну конечно, ну разумеется, как я сразу не  догадался – все эти полы тяжёлые ниже колен, черные как вороний глаз пуговицы и лопоухий, во все худенькие плечи, меховой воротник даны в наказание! Наказание, что вёл себя плохо, а родителей слушал мало. Недаром тот бедолага предпочёл болеть, а может и умереть, лишь бы не позориться.
   Но прошли дни, пролетели недели, затем месяц и другой – и я перестал замечать, будто бы даже привык. Вскоре пальтишко не казалось огромным, а когда на горке его всё-таки порвал, и бабушка, задумчиво заметив, что пальто теперь никуда не годно, отпорола воротник, мне было уже всё-равно.
   Тем более, что в «райповском», по случаю, мать купила мне куртку – настоящую болониевую куртку на тёмно-бордовой подкладке! Сколь восхитительный шелест издавала от малейшего движения синяя с отливом ткань! Вдобавок – о, чудо! – курточка ещё и замыкалась на молнию…
   В шелестящей болонье, молодые и весёлые, мы валили по району дурашливой гурьбой, задирая встречных-поперечных, гоготали над дурацкими шутками и покупали в киоске сигареты. Мир казался удивительно-прекрасен, а в глаза нам глядела новая жизнь...