Камень раскаяния

1
В одной загадочной пещере
Паломники учились вере
Пред Камнем: жёны и мужья,
Банкиры, воины-герои,
Церквей служители, изгои,
Простолюдины и князья.

Сюда они несли рыданья.
Огромный Камень без названья
Внимал безрадостным речам.
И при свечах, и при лучине
Он был подобен белой льдине,
Приплывшей к русским берегам.

Квадратный мрамор утешенья
Лечил без слова и движенья
Людские рваные сердца.
Подобно образу Титана,
Имел он облик великана,
Вот только не было лица.

Коль покаянье принималось,
Поверхность Камня нагревалась.
Когда ж проступок был велик,
Чуть-чуть сперва, потом сильнее
Он становился холоднее –
И гости испускали крик.

Здесь было грешников немало.
Их покаянью не мешало
Присутствие толпы чужой.
Обиды, тайны, преступленья –
Всё открывалось в час моленья,
Но каждый занят был собой.

Поочередно, безмятежно
Входили люди и прилежно
Вставали в очередь, что шла
К заветной цели без наскоков.
Сплетенье жалоб и пороков
Желало главного – тепла!

Как тяжела порой расплата!
И если совесть виновата,
То оправданья не найти.
Тогда – конечности немели,
Уста отверзшие бледнели,
И не хватало сил уйти.

В пещеру, где судили Боги,
Вели из леса три дороги...
Под утро в этот тёмный грот
Вошло роскошное созданье –
Богатой дамы одеянье
Смутило страждущий народ.

Она в тени стояла скромно.
Её глаза смотрели томно.
Мелькал в них синий огонёк.
Зачем она сюда явилась?
И в чём конкретно провинилась?
Какой её пронзил упрёк?

Пред Камнем женщина предстала,
Плиты коснувшись, как металла,
И повесть тихую свою,
Шепча, поведала смиренно.
Забыли все о ней мгновенно,
Тут речь не слушали ничью!

2
«Я... Я супруга драматурга,
Приехала из Петербурга.
Мой муж в России знаменит.
Он пишет в области сатиры.
Мы жили долго без квартиры,
И вот однажды он велит:

«Спаси наш брак и радость нашу!
Уговори свою мамашу
Уйти в стардом. Она живёт,
Где Петропавловская крепость,
А мы, где пригород... Нелепость!
Ведь всё равно она умрёт!».

Я матушку свою просила,
Увы, она не уступила,
И даже сделалась больна.
Тогда мой муж и я солгали,
Бумагу злую написали,
Мол, слабоумная она.

Мы отвезли её в психушку.
И в сок, и в кашу, и в ватрушку
Там добавляют димедрол.
В простынку буйных пеленают.
К умалишённым не пускают.
Царит в дурдоме произвол!» –

Сказав, рассказчица запнулась.
К толпе пугливо обернулась,
Поморщив свой горбатый нос.
Её широкие запястья
Как от внезапного ненастья
Покрылись капельками рос.

«Она в лечебнице скончалась.
Квартира трудно нам досталась,
Ведь мне хирург отрезал грудь.
Пылает в теле шов страданья,
Боюсь, что шрамы – наказанье!
Но время вспять не повернуть!

Я каюсь за жестокость духа,
Болезнь моя, как оплеуха,
И нет покоя для души!
Я против Жизни согрешила,
Я мать несчастную сгубила.
О, Камень! Суд свой соверши!».

Она прильнула к Камню смело –
И хлад вошёл в живое тело.
Мороз по коже... Пелена...
Шатаясь, дама вышла к входу.
Минута здесь равнялась году,
Когда смертельный грех – вина!

3
На смену ей пришла старушка,
Седая, как зимой избушка.
Ресницы долу опустив,
Дрожащим голосом сказала:
«Была женою я сначала,
В семнадцать дочь себе родив.

Потом я сделалась вдовою,
Ещё довольно молодою.
Потом я замуж отдала
Свою дочурку дорогую.
Сыграли свадьбу мы простую.
Но вскоре дочка умерла.

Она бесплодием болела,
Но сильно я внучат хотела.
Я принялась её лечить.
Возила в лучшие больницы,
По бабкам в разные станицы.
Болезнь старались мы изжить.

Она сдалась... Супругу вторя,
Уже не замечала горя,
Да я настойчива была!
Нашла я доктора за плату.
Назначив исцеленья дату,
Сказал он правду! Зачала...

Какая радость! Сколько смеха!
Начало новой жизни – веха!
В день родов – в мой рожденья день –
Я внучку целовала в мочку
И... навсегда теряла дочку...
С тех пор похожа я на тень.

Мой зять не выдержал удара,
Сказал: «Младенец – это кара».
И девять месяцев спустя
Простился с жизнью не рыдая,
От истощенья умирая,
Не глядя даже на дитя...

Меня считает внучка мамой.
Убита я жестокой драмой.
Я не должна была тогда
Кроить судьбу! Коль дверь закрыта,
Нельзя ломать её! Не смыта
Слезами горькими беда.

Девчонку пестуя родную,
Вину я чувствую большую.
Цена её рожденья – смерть.
Она родителей не знает,
Моей тоски не принимает,
Тяжка мне жизни круговерть.

Теряю я с годами силы,
Недалеко уж до могилы.
Печаль свою в себе ношу.
Прошу у Бога я прощенья,
Прошу для внученьки спасенья,
О встрече с дочерью прошу!».

Рукой морщинистой  коснулась
Большого Камня - встрепенулась,
Ведь Камень очень тёплым был!
Старушка молча поклонилась,
С пещерой мрачною простилась,
И скорбный след её простыл...

4
За нею подошёл мужчина,
Он весь был как одна кручина.
Плаща зелёный капюшон
Скрывал от взоров горечь злую
И боль жестокую, тупую.
Отшельником смотрелся он.

Мужчина был не стар, не молод.
В его глазах ютился холод.
Держа в руках нательный крест,
Кривил он рот, чеканил фразу...
Он начал речь свою не сразу,
С опаской посмотрев окрест.

«Мы были два весёлых друга.
Виновник я его недуга.
И смерти я его вина.
Он с детства был меня сильнее,
Телосложением крупнее.
Моя ж рука была нежна.


Спортсменом, верно, он родился.
Ему завидуя, я тщился
Хоть в чём-то друга превзойти.
Он доверял мне как собрату
И заплатил за это плату,
Страшней которой не найти.

Мы с ним поспорили однажды,
Что на земле зимой он дважды
Минут пятнадцать пролежит
И ни за что не заболеет!
Потом вино его согреет...
И подвиг этот всех сразит!

Он был здоров и очень крепок,
Всегда уверен, ловок, цепок...».
Рассказчик вдруг пунцовым стал,
В карман свой крестик сунул медный,
Хрипя, откашлялся, и бледный,
Уже чуть тише продолжал:

«Болезнь была какой-то странной,
Короткой, быстрой, ураганной.
Прошло три дня – и друга нет!
Не знаю, что со мной случилось,
Но сердце у меня разбилось.
Уже минуло восемь лет.

Не стану я, волшебный Камень,
В тебе искать прощенья пламень!
Я просто вытравить хотел
Своё страдание словами.
Не прикоснусь к тебе перстами,
Для правды я не очень смел».

Мужчина повернулся круто,
Засеменил шажками Брута
И скрылся... Очередь дошла
До юноши, что жаждал слова...
Стояла позади сурово
Живая цепь людского зла.

5
Красивый парень черноокий
Издал пред Камнем стон глубокий
И грубым голосом сказал:
«Я сиротою стал недавно.
Семьёй мы раньше жили славно,
Но счастье наше я сломал!

Попав в компанию  дурную,
Я влип в историю плохую...
Меня к неволе подвели.
Нашла мне мама адвоката,
Ушла на это вся зарплата,
Все сбережения ушли.

Защитник мой отвёл угрозу.
Но мать не верила прогнозу
И от отчаянья слегла.
Она лечилась очень плохо,
Как свечка, таяла без вздоха
И под конец изнемогла.

Её с отцом мы хоронили,
Соседи тоже приходили,
Речей никто не говорил.
Я был раздавлен и растерян.
Отец твердил: «Мой дух потерян».
И водку с нами он не пил.

Наутро я проснулся рано,
А в зале, прямо у дивана,
Висело тело... Я кричал
И звал на помощь. Страшно было.
Верёвка тонкая и мыло...
Как сумасшедший я рыдал!

Они ещё женились в школе,
Друг друга обожали боле,
Чем пара верных лебедей, –
Заплакал юноша несчастный. –
Кляну я вечер тот ужасный,
Когда я шкодил как злодей!

Священный Камень, сделай милость,
Прости мою сыновью гнилость!
Лишь раз я в жизни пошалил,
И это вылилось в злодейство,
Распалось честное семейство,
Мне целый свет теперь не мил!».

Высокий, статный, он согнулся
И к Камню робко прикоснулся –
С ладошек начал капать пот...
Упав к земле как от ушиба,
Он с болью вымолвил: «Спасибо!».
И, весь в слезах, оставил грот.

6
Блондинка, посмотрев на тени,
Бесшумно встала на колени,
На Камень руки положив,
Печально голову склонила
И с горечью заговорила:
«Рассказ мой страшен и правдив.

Я ненависть питала к дочкам.
Не суждено цвести цветочкам.
Двойняшек я своих драла!
Отец их, чей-то собутыльник,
Обманом взял меня, насильник!
Зачем я только родила?!

От нежеланного мужчины
Противно всё! И без причины
Я била девочек своих,
Морила голодом, терзала,
Два раза в месяц проклинала,
Из дома выгоняла их!

И вот в минуту новой ссоры
Затихли разом разговоры,
И на меня повеял страх.
Друг к другу девочки прижались,
Обнявшись, вместе разбежались,
С балкона... прямо на глазах!

Доставшись материнской злобе,
Вдвоём на свет явились, обе,
С восьмого спрыгнув этажа,
На землю мокрую упали...
Мне в снах они являться стали», –
Призналась женщина, дрожа.

Пока раскаянье тугое
Пыталось скрасить дело злое,
Плита холодной стала вновь.
Лицом к ней женщина прильнула –
Стоявших рядом ужаснула
От щёк отхлынувшая кровь.

Жизнь человека – что былинка!
Свалилась замертво блондинка.
Её из грота унесли
Два инока, что тоже ждали
У Камня, вопреки морали,
Которой прежде присягли...
 
       ----------------------------
                -------------

Для многих грот казался адом.
Подземный мир делился хладом
С людьми, что сделались грешны.
Прощала реже, чем корила –
Как будто жертв невинных чтила
Громада яркой белизны.

Но Камень мыслить не умеет,
Не слышит он и не жалеет.
Есть просто место перед ним,
Куда становятся ногами –
И души излучают сами
Тепло и лёд грехом своим!