Старый Дуб

Горе в некотором царстве...
Воротился Царь Иван
С боевых военных странствий
Не побит на вид, не рван.

А гонец, (давай заметим),
Закрутился, как юла,
Стал твердить меж тем и этим
Про военные дела.

Но вопрос царя Ивана
Был волнений не тая:
«Вот вернулся долгожданно.
А царица где моя?»

— Василиса умирает.
Не велите же казнить!
Ведь хотел ещё вчера я
Вам об этом повестить.
Но она сама велела
Удержать покамест весть.
Очень плохо, правда, дело,
Но надежда всё же есть.
А повинны в той болезни
Три девицы - ведьмы все.
В наше царствие полезли
И укутали всё в сеть.
Сеть - невидимые нити,
Опыляющие сад.
Запах ландышей вдохните -
И конец, уже назад
Ничего не воротится,
Будет смерть из тысяч мук.
И большая вороница
Переправит вас во тьму...

Недослушал царь рассказа,
Во палаты поспешил.
Убедиться сам обязан,
Успокоить, может, пыл.

Но, увы, на что похоже:
Вся белее полотна
Василиса в царской ложе
Смерти ждёт своей одна.

Никого не подпуская,
Ничего не говоря
(Речь невнятная, пустая,
Толку мало, всё зазря).

Лишь завидя здесь Ивана,
Всё равно не подпустив,
Прошептала что-то пьяно
Под агонии мотив.

Он решителен, шагает,
Чтобы сделать поцелуй.
Вот. Свершится. Сила злая,
Наконец-то торжествуй!

Нет. Решилось всё иначе,
И финал подальше ведь.
Царь недавно править начал
И не должен умереть.

Укатилася царица
Прямо на пол и пищит;
Умоляет или злится,
Или прячется за щит.

Для Ивана непонятно;
Царь спешит увидеть сад.
Не пойдёт он на попятный,
Пусть и смерть ему сулят.

Ходит бродит он по саду,
А цветы и дерева
Снять пытаются досаду,
Заменив к себе едва.

Непокорный, непослушный
Он держался в стороне,
Только мысль одну и ту же
Стал обдумывать вдвойне.

Неужели так случится
Царства этого финал;
Сотворяя в поле чистом
Королевство, кто бы знал?

Отправляться ли в палаты,
Или гибнуть прямо здесь?
Вороницы-птицы рады,
Но надежда всё же есть.

Царь Иван заметил кстати
Позаросшую тропу
И воспомнил, как дитяти
Здесь бывали поутру,

Как стоял здесь дуб широко,
Где сейчас его и нет,
Но средь вилицы потоком
Золотится силуэт;

Как отец в свой час последний
Рассказал про старый дуб:
«Он пятнадцати столетний,
Будь к нему и мил, и люб.
Не руби его, иначе,
Будь хоть трижды ты ведьмак,
Королевство всё заплачет,
Каждый сразу станет наг.
Он, как символ наших царствий,
Он, как свет из темноты.
Только плющ сумеет властно
Одолеть его, а ты
Не позволь тому случиться.
Этот дуб один таков.
Знаешь, можно исцелиться
От его чудных даров.»

Пораженный этой думой,
Царь Иван хватает меч,
И с мечтой, с надеждой буйной
Плющ пытается отсечь.

Только вИлица живая
Языками шевелит
И извилится, свивая
Ядовитый крепкий щит.

А Иван, не уставая,
Рубит, колит, бьёт мечом,
Будто жизнь уже вторая,
Или просто обречён.

Так и есть. Колючим ядом
Обезврежен государь.
И окрест, пожалуй, рядом
Только дуб стоит, как встарь.

Он по-прежнему окутан
Ядовитой пеленой.
Но чудно из ниоткуда
Выпал жёлудь потайной.

Покатился с главной целью,
Повернёт и увильнёт,
Полетел скорей на землю -
И Ивану прямо в рот.

В самом деле жизнь вторая!
Царь махнул мечом сильней,
Разрубилась гадь живая
И упала. Желудей

Понасыпало в округе,
Их хватает скоро царь
И бежит к своей супруге,
Тоже, будто бы, как встарь.
...
А теперь и прям к финалу
Приближается рассказ,
Ведь изложено немало:
Хватит нам на первый раз.

Василиса, как и прежде,
И жива, и весела.
Только в вере и в надежде,
И в любви идут дела.

Дуб пятнадцати столетний
Украшает дивный сад,
А на нём уже заметней
Златом жёлуди горят.