Через сто лет

                ЧЕРЕЗ СТО ЛЕТ


Я сочинял лет через сто после девятисотых.
Все слыхали, наверно, о Серебряном веке.
Но время, что нас разделило, было одним из самых жестоких.
И остались ныне подёнщики, эпигоны и просто калеки.

Мне снится ночами карусельная хрень.
По большей части, та же дьяволиада, что наяву.
А в голове бесконечным забегом плетётся мигрень.
И так год за годом. Как же ещё я живу?

Из моей спины торчит гора убогости.
Редкие прохожие не видят её, но замечают жалкого горбуна.
И нечего нянчить уродов. Надо по строгости.
Спасётся ли властью народа страна?

Зачем рабам золото и чистые унитазы.
Переведут на побрякушки одно, другое засрут.
Что нам Сорбонна и Принстон… Дурная зараза.
Всех лучше лечит мозги лагерный труд.

О Боже, я не хочу вздыхать тревожно.
Хотя бы во сне освободи меня от кошмара.
Но нет, не надо просить о том, что вряд ли возможно.
И гложет остатки силы безумное пламя пожара.

В лучах пронзающих крутящихся стробоскопов
Две девушки танцуют, лаская свою и мою похоть.
Так сколько же нужно ещё всемирных потопов,
Чтобы очеловечить мир! и смыть с него грязную копоть?

Но негде взять облако, прольющее живую воду.
Приходится ждать второго пришествия.
А другим с иными царями и воеводами
Всегда есть повод для драки и сумасшествия.

Всё меняется суетно и неудержимо.
То здесь, то там полыхают зарницы, бьют канонады.
И творят заклинания чародеи и джины.
А паства завороженно внимает. Так и положено стаду.

Ни библейские старцы, ни позже жившие мудрецы
В Александриях, Афинах и прочих Московиях
Излечить не смогли кровоточащие рубцы,
Зная, казалось бы, всё о начальных суровых условиях.

По строгому счету, мы наблюдаем лишь имитацию
Мысли, чувств, дела и слова.
Кого-то спасают звёзды и души левитация,
Кого-то осенние листья… Прощайте. Будьте здоровы.