Живой напочвенный покров

Мне было некогда сказать, но я скажу:
Однажды вышел я пройтися на межу...
По сторонам — живой напочвенный покров,
Зеленотравье продуцирует коров.
По сторонам — доильный стан, идёт удой,
Доилки тыкает клюкой старик седой.
И наливаются утробы молока.
Гремит бидоном грузовик издалека.
И вся система упоительно легка —
Преобразуя молоко в кефирный мусс,
Предприниматели несут его до масс.
Мы видим: целый удивительный КамАЗ
Уже застрял на повороте в магазин,
И в пробке выхлоп шелестит неугасим.
Но ближе к вечеру, с утра, до Зин и Сим,
И их парней, курящих гашик поутру,
Товар дойдёт. Я расскажу, если умру,
Как злая девочка с медалью золотой
Заходит затемно в Продажный Центр святой,
И там, на кассе, где кассир уже продрог,
Приобретает, дура, творог и творог,
Пока домой идёт, лелея сей продукт,
Сто двадцать листиков с деревьев упадут,
Сто двадцать крапинок дождя сольются тут,
Сто двадцать кустиков у стенок прорастут.
И входит, умница, в квартиру, ключ верча,
Минуя котика с глазницами хача
— Летят с лодыжек сапоги, как саранча —
Садится в креслице, беззвучно хохоча.
И раскрывает осторожно ноутбук,
Который сразу предъявляет сотни букв,
Пестрит анкетами общительных хапуг,
Но — шансов нет им, непреклонна наша мисс.
Она из миски извлекает фрукт анис,
Мешает с творогом, и, кнопочку нажав,
Не обращая своё зрение на жаб,
Она в возлюбленного тыкает портрет,
И воздух пенится, любовию согрет.
Приоткрывается оконце-диалог,
Лохушка думает, что лох её не лох,
И вот — идиллия. Когда ещё, mon Deu,
Я наиболее ****атый стих вмандю?
Пускай и пусть стремится время в длинный путь,
Горят дома и города. Пускай и пусть!
Но, на минуточку, секундочку, на край
Пускай нам будет виден этот бренный рай:
Как в предзакатной темноте, ушедшей в йод
Она, попёрхиваясь творогом, поёт

(music)