Ученик лекаря

      
        СКАЗКИ ДЕДА ЛОГОПЕДА.

 

            СКАЗКА ВТОРАЯ.

        У Ч Е Н И К   Л Е К А Р Я.
               
                Ч А С Т Ь 1.

В далекие былые годы
В стране, где правил царь Ермил,
Где вольно жили хлеборобы
В деревне землепашец был.
Семья его была большая,
С трудом ее он содержал,
И чем кормить семью не зная,
Сынов батрачить отправлял.
Когда жена его скончалась,
Он выдал замуж дочерей;
Одна отрада лишь осталась:
Данила - младший из детей.
Они с отцом едва могли
Свести порой концы с концами,
Давно бы по миру пошли
Или на встречу с праотцами,
Но вот под вечер в их избу
Заблудший путник постучал,
И чтоб поправить их нужду
Он перед сном отцу сказал:

«Отдай мне сына в услуженье,
Он мал и не помощник в поле.
Я денег дам, но к сожаленью
Ты не увидишь его боле.
Я – лекарь, сына обучить
Берусь всему, что сам умею.
Тебе спокойней будет жить,
Хотя настаивать не смею.
За сына не переживай,
Его ничем я не обижу,
В противном случае же знай:
Заместо щей хлебать вам жижу».
Старик затылок почесал,
Перед иконой покрестился,
Свое согласие он дал
И напоследок прослезился.
А поутру ушел Данила
За лекарем неспешным ходом,
И на щеке слеза застыла,
Когда прощался с отчим домом.

Вот и исчез родимый кров,
Данила с лекарем шагает,
Ему всего лишь семь годков -
О жизни мало чего знает.
За полем лес густой предстал,
Где были сосны вековые -
О нем от братьев он слыхал,
Но вот увидел сам впервые.
Вначале сумрачная тень
Слегка мальчонку испугала:
По полю шли - был ясный день,
А тут и темень вдруг настала.
Но, слава богу, хоть тропинка
Промеж деревьев их ведет,
А вот и ягода-малинка
Поодаль от нее растет.
Даниле все здесь незнакомо,
Немного видел он доколе:
Недалеко ходил от дома,
Где сплошь и рядом одно поле.

Самсон, - так лекарь сам назвался,
Заметил мальчика смятенье,
Сказал, что раньше сам боялся,
Что верил в духов, в привидения.
Но позже понял: лес поможет
Недуг тяжелый излечить,
И смертный час порой отложит,
Но только тем, кто хочет жить.
«И здесь найти мы можем травы,
Чтобы к себе приворожить. 
А можем разные отравы
Из их настоев сотворить.
Я обучу тебя, Данила,
Как можно травы распознать:
Вот этот цвет - придаст нам силы,
А этот нас принудит спать…», -
Самсон на миг остановился,
Да и Даниле повелел,
К сосне рукою прислонился
И на траву под ней присел:

«Пожалуй, надо отдохнуть,
Чтобы добраться до села.
Нам предстоит немалый путь
И там уж тайны ремесла».
Еще немало им пришлось
В дороге время провести:
В ладье с купцами довелось
Проплыть и даже погрести.
И вот дорога привела
До дома лекаря Самсона,
Что на краю стоял села
И не сказать, чтобы хоромы:
Добротный дом, иных не хуже,
Не старый вовсе и не нов,
И в нем тепло в любую стужу,
Коль для печи нарубишь дров.
Теперь Даниле предстояло
Не только травы изучать,
Но и трудиться поначалу,
Чтоб пропитанье получать.

Пришлось ему дрова колоть
И в огороде нагибаться,
На грядках сеять и полоть –
Без дела некогда слоняться.
По вечерам под свет лучины
Самсон рассказывал о травах,
Кем мальчик может стать отныне
И о людских жестоких нравах.
Данила быстро научился
Запоминать названья трав,
И с участью своей смирился,
И не показывал свой нрав.
Он помогал составить мази,
Микстуру делал, порошки,
Целебные готовил грязи
И разливал ее в горшки.
К Самсону всякий приходил
Кого несчастье постигало,
И деньги лекарю платил,
Чтобы на жизнь ему хватало.
Порой в отсутствие Самсона
Данила людям помогал:
Давал микстуру из флакона
Или отвару наливал.
И годы шли, и малый рос -
Косая сажень по плечам,
На труд их с лекарем был спрос
И в светлый день, и по ночам.
Даниле скоро двадцать лет
И уж закончил с обученьем,
Избавил многих он от бед,
От смерти спас своим леченьем.

Самсона годы не щадили
И лекарь уж не тот, что был,
А люди вроде бы забыли,
Что он когда-то их лечил.
И все легло на парня плечи,
Самсон почти не помогал,
Все чаще уж не слазил с печи –
Похоже тихо умирал.
Данила лекаря поить
Настоями из трав пытался,
Но не судьба ему пожить,
И по весне Самсон скончался.
А после скорбных похорон,
Придя к себе в избу пустую,
Иконам совершив поклон,
Решил начать он жизнь другую.
Продав имущество и дом,
Козу, что яростно бодалась,
Немного погрустив о том,
Что в юной памяти осталось,
Данила в город поспешил,
Ни в ком не ведая преграды,
И дело лекаря решил
Продолжить во столичном граде.
Дорога юноши лежала
Через поля, через леса;
Вот белка мимо проскакала,
За ней и рыжая лиса.
Данила лес прекрасно знал
И исходил его немало,
Здесь травы часто собирал,
Когда роса еще не спала.
Но место, где сейчас стоял,
Припомнить юноша не мог:
И трав таких он не видал,
Да и звериных нет дорог.

Судьба иль бог его вели
Навстречу с тем, что предстоит,
И тут послышалось вдали
Как-будто кто-то говорит.
И голос старческий, глухой
Послышался гораздо ближе:
«Ну что, собрался люд лесной?
Вставайте в круг, я не обижу.
И что успели вы собрать -
Не то, что было в прошлый раз?
Что за дары? - Спешу узнать
От вас подробный ныне сказ».
Чрез ветви юноша узрел
Поляну посреди глуши.
На ней костер большой горел,
Вокруг сидели малыши.
Не малыши, конечно, - гномы –
Данила сразу не признал,
Хоть не были они знакомы,
О гномах юноша слыхал.

И гном, чей голос он услышал,
Был предводитель среди них:
И ростом остальных чуть выше,
Да и постарше был других.
Одет получше, с бородой,
А рост от силы два вершка,
Не очень старый, но седой –
Других скрывала темнота.
И стали гномы тут ему
Свои дары преподносить,
И уж не зная почему
Его за все благодарить.
Один два яблока достал,
Сказав, что фрукты не простые.
О свойстве яблок рассказал,
Как их использовал впервые:
«Я дал простому мужичонке
Отведать желтое в избе,
А он, сей плод умяв спросонку,
Рога обрел на голове.

Когда натешился я вволю
Над сим рогатым мужиком,
И чтоб не мучить его боле
Заставил съесть с большим трудом
Плод красный, - в тот же миг рога
Отпали, будто не бывало
Рогов в помине никогда
И все как раньше сразу стало».
Другой гном сапоги достал,
В которых при честном народе,
Кто их наденет представал
Первейшим в мире скороходом.
А третий шапку-невидимку
Представил всем на обозренье,
И эта дивная новинка
Всех поразила без сомненья.
Четвертый блюдечко достал
И показал лесному люду,
Что делать с блюдцем рассказал
И как крутить его по кругу:

«Коль раскрутить по часовой,
Увидишь то, что уже было,
Себя увидишь в жизни той,
Знакомых, с кем судьба сводила».
Данила видел все воочию,
Скрываясь в ивовых кустах,
И хоть все было уже ночью
Не ощущал в себе он страх.
Напротив, вышел на поляну,
Где было множество цветов,
Пьянящих путника дурманом.
Он с ними говорить готов…
Но гномы сами испугались,
Завидев рослого Данилу.
Через мгновенье разбежались,
Страшась людей, их роста, силы.
Данила пробовал напрасно
Их словом добрым задержать,
Через минуту стало ясно,
Что их ему не отыскать.
Дары свои все побросали,
Умчавшись в чащу впопыхах,
Что ожидать они не знали,
А вид Данилы вызвал страх.
И парень с явным изумленьем
Рассматривал товар чудной,
Забрал дары, но с сожаленьем,
Что испугал народ лесной.
Когда же первый солнца луч
Сквозь кроны сосен появился,
Касаясь в небе серых туч,
Он в город спешно устремился.

Град встретил утренней прохладой
И незнакомой суетой, -
Смотреть под ноги будет надо,
Когда смешаешься с толпой.
Данила отродясь не видел
Такого множества людей,
И в жизни муху не обидел,
А тут бы выйти поскорей
Из этой взбалмошной толпы,
Чтоб уголок найти потише –
Он устремил свои стопы,
Туда, где гомон меньше слышен.
Уже за крепостной стеной
Увидел дом. Во внутрь ступив,
Он попросился на постой,
С хозяйкой цену обсудив.
Старушка древняя Прасковья
Жильцу безумно была рада, -
Данилы плата ей подспорье,
Да и лечить старушку надо.

Вот так, освоившись немного,
Лечить людей он стал от хвори,
И горожане понемногу
Узнали где его подворье.
Лечил детей и стариков
И плату брал с них небольшую
На зависть местных докторов, -
Те сговорились в ночь тихую
Данилу со свету изжить,
И приложили все старанья,
Чтоб лишь они могли лечить,
Как это было уже ране.
И вот один из докторов
В порыве злобного коварства
Подсыпал яд во сбор цветов,
В одно Данилино лекарство.
Его он женщине больной
По чайной ложечке давал,
Но только лишь пришел домой,
Как муж ее пред ним предстал:

«Что сделал ты? Супруге худо,
И пена брызжет изо рта.
Что дал ты ей в своей посуде?
Она бледнее мертвеца».
Данила опрометью мчался
К постели страждущей больной,
И в одночасье постарался
Исправить промах жуткий свой.
Он дал ей рвотную микстуру,
И лед холодный приложил,
Вторично сделал процедуру
И чай из мяты заварил.
С больной сидел и день, и ночь,
Не понимая, как все вышло,
Но все-таки сумел помочь
И хрип в груди уже не слышно.
Но кто-то слух вмиг распустил,
Что новый лекарь специально
Больных из вредности травил,
И слух прижился идеально.

А этот кто-то был Авдей,
И лекарь был он так себе,
Слыл гордецом среди людей
И пакость делал по злобе.
Авдей завидовал Даниле,
Что в хворях дока тот любых,
Бывало, что и до могилы
Он доводил своих больных.
Лечил подряд всех по старинке:
Настой из лапок лягушачьих
Давал испить больным из крынки,
Иль мазь из шкуры поросячьей.
И именно Авдей подсыпал
Даниле горькую отраву,
Когда готовил тот из липы
Отвар и смеси разных травок.
Не мог Авдей ни есть, ни спать
С тех пор как парень объявился,
Сумел в тот день оклеветать,
Лишь только повод появился.

И нет страшней досужих сплетен,
Тем паче - ты не виноват,
Когда за все, что есть на свете,
Тебя напрасно все винят.
К Даниле люди перестали
Ходить за помощью в беде,
И если б только они знали
Кто был злодей в его судьбе.
Прасковья юношу напрасно
Пыталась ласкою отвлечь,
Поила молоком, но ясно:
Ему не ждать с больными встреч.
Данила вспомнил про дары,
Что взял у гномов этим летом,
В прошедшие взглянул миры
Однажды как-то пред рассветом.
Достал он блюдце, поневоле 
Крутнул его по часовой,
Отца увидел в чистом поле,
Когда тот был еще живой.

Увидел братьев и сестер,
Деревню, где он раньше жил,
И вид тот юноше в укор,
Что Родину совсем забыл.
Затем увидел град столичный,
Себя, Прасковью и больных,
Что с просьбою пришли типичной,
А тут Авдей средь остальных.
Он что-то прячет в рукаве
И, оглянувшись, подсыпает
В довесок ко полынь-траве
Отраву и к дверям шагает.
«Ведь точно, этот сбор тогда
Давал я женщине больной,
Чтоб не болела голова
И сразу же ушел домой.
Так вот где корень моих бед,
А я-то думал и гадал.
Ну погоди же, злой сосед,
Тебя я сразу же признал», -

Данила шапку-невидимку
Тотчас из сундука достал,
И желто яблоко в корзинке
Во гневе праведном забрал.
И в зеркале себя не видя,
Удостоверился он в том -
Никто на свете не увидит
Как он войдет к Авдею в дом.
Взглянув для верности в окошко,
Данила яблоко схватил
И во дворе одна лишь кошка,
Когда он мимо проходил.
Животное его почуяв,
Но не увидев наяву,
Сей страх по-своему толкуя,
Укрылась быстро во хлеву.
Пройдя по улице к Авдею –
Никто не видел молодца,
Данила в дом входить не смея,
Остановился у крыльца.

И яблоко без промедленья
Достал, немного постоял,
И чтобы не было сомненья
Он в дом к Авдею постучал.
Авдей неспешно дверь открыл,
По ходу с дочерью бранясь,
И неожиданно застыл
На плод прекраснейший дивясь.
Он покрутил вкруг головою,
И не заметив никого,
Взял яблоко домой с собою
И стало ясно для чего:
Еще минуты не прошло,
А в доме слышен жуткий крик,
И до Данилы уж дошло
Что там случилось в этот миг.
Глава семьи вдруг стал рогатый
Едва лишь яблоко вкусил,
И заревев, как лось сохатый,
Он всю округу разбудил.
Народ сбежался – эко диво,
Всем интересно посмотреть:
Два рога крепеньких красивых
Носить Авдею надо впредь.
Вот наконец и доктора
К больному на дом заявились,
Народ прогнали со двора,
С больным они уединились.
«А может дегтем смазать надо -
Он помогает при коросте,
Или настой испить, хоть гадок,
Из травок тех, что на погосте.
Но хуже все равно не будет –
Лечил им деверя понос,
А также зятя при простуде», -
Старейший лекарь произнес.

А молодой распетушился
И поднял лекаря на смех:
«Ты б, дядя, дома помолился,
Глядишь и был какой успех.
Здесь нужно действовать сурово -
Рога спилить ручной пилой,
Коль поддержать меня готовы
Сейчас схожу за ней домой».
Рогов пилить они не стали,
Решили малость подождать,
Микстуру пить ему сказали
И предложили больше спать.
Авдей страдал уже неделю,
Но улучшенья не видать
И все домашние бледнели,
Не зная, что теперь им ждать.
Авдей свой дом не покидал,
Стыдясь усмешек от народа,
Свои рога от всех скрывал
И чаще обращался к богу.

Данила выждал это время
Пока Авдей рогов стыдился,
Рогатое уменьшить племя
К Авдею в дом он заявился.
Сказал, что вылечит его,
Коль тот покается прилюдно,
Что слух напрасный на него
Он зря пустил, хоть это трудно.
Авдей в ногах его валялся,
Просил избавить от рогов,
Перед иконой свято клялся,
Что оправдать его готов.
И яблока вкусив кусочек,
Авдей избавился от них,
Доволен был хозяин очень
И показался средь родных.
Как обещал при всем народе
Данилу тотчас оправдал,
«Я добродушный по природе,
Ну черт попутал», - так сказал.
К Даниле вновь его больные
Идут избавиться от хвори,
И благодарными родными
Опять заполнено подворье.

              Ч А С Т Ь 2.

Данила год как проживает
Во граде этом у старушки,
Лечил людей, что захворают
И травы собирал с опушки.
Вот и сейчас идет в леса,
Чтобы размяться на природе,
А птицы громко в небесах
Сулили ясную погоду.
Данила отдыхал пока
Среди ромашек и левкоев,
Глядя, как схожи облака
На разных сказочных героев.
В траве кузнечик стрекотал
От жизни легкой и беспечной,
Травинку муравей таскал –
Известно, труженик он вечный.
Здесь было царство диких трав,
Росло и множество цветов:
Вот этим - вылечить сустав,
А этим боль унять с голов.
Данила в травах разбирался -
Спасибо лекарю Самсону,
Теперь, когда один остался
Его записки брал из дома.
Собрав, что надо для леченья
Домой собрался повернуть,
Вкусив природы вдохновенья,
Но не судьба – не обессудь.
Увидел: девушка младая
Сидит у старого пенька
И плачет, отчего не зная,
И взгляд косит на паренька.

Данила тихо, осторожно
Приблизился и вопросил:
Как или чем помочь ей можно? –
Все сделает по мере сил.
«С коня я только что упала,
Каталась в просеке лесной.
Конь ускакал, и я гадала
Как доберусь теперь домой.
Еще тут ногу подвернула,
Идти, конечно, не смогу.
Из дома утречком вспорхнула,
А дом стоит на берегу», -
Девица пуще заревела
Из жалости к самой себе,
Хоть и нога ее болела,
Но лучше быть в родной избе.
Воспринял так ее стенанья
Данила доброю душой
И сумку снял для оказанья
Ей помощи своей травой.
Он ей повязку наложил
Из подорожника тугую
И на руках нести решил:
«Скажи лишь в сторону какую?», -

Данила девушку поднял –
Та невесома, как пушинка,
Короткий путь он твердо знал,
Пошел по узенькой тропинке.
И вот, когда лицом к лицу
Увидел он ее поближе, 
Получше разглядел красу,
Ее глаза и волос рыжий.
«Я – Софья, в городе мой дом,
Тебя за все благодарю.
Не пожалеешь ты о том,
Тебе кольцо я подарю», -
И тотчас перстень протянула
Слегка смущенному Даниле,
В глаза краснея заглянула
Из-под своих ресничек длинных.
Но тут из чащи показался
Конь, что умчался от девицы.
Свою вину замять старался,
Забив от радости копытцем.

«Ах, это Орлик мой явился,
Теперь поеду я на нем.
И здесь с тобою мы простимся,
Недалеко уже мой дом», -
Данилу Софья на прощанье
В уста слегка поцеловала,
А парню не дошло в сознанье,
Что с ним такого не бывало.
Дошло, когда уж след простыл,
Стремглав умчавшейся девицы,
И только взгляд его застыл
На перстне юной молодицы.
Себя он так и не назвал
Той, что минуту как умчалась,
И если б только парень знал,
Что за судьба ему досталась.
И часто долгими ночами
Данила блюдечко крутил
И только пожимал плечами, -
Где дом ее он не спросил.

Не чаял он о новой встрече,
Но как-то утром шел в лабаз,
Глашатай всех созвал на вече
И царский огласил указ:
«Печаль от царского двора
Спешу прилюдно возвестить:
Царевна с прошлого утра
Не может есть, не может пить.
Недуг царевну посетил
И тут бессильны доктора,
Становится все меньше сил,
И царь решил – уже пора
К народу прямо обратиться:
Кто дочь сумеет излечить,
Коль холост, может пожениться,
Да и пол царства получить».
В толпе судачили прилюдно,
Что, мол, охотники найдутся,
Но вылечить царевну трудно,
Как звезды на небе сойдутся.

Данила вызвался лечить -
Не для того, чтобы жениться,
Не мог он Софью позабыть,
Ведь часто ночью она снится.
Не знал по простоте душевной,
Что Софья есть царева дочь,
Лечить собрался непременно,
Хотел из жалости помочь.
Он с пожилыми докторами
К царю шагает во дворец
И видимо со стариками
Лечить ему, хоть под венец
Не собирался. Нет, не хочет
Мечте своей он изменить,
И, если надо - будет ночью
За умирающей ходить.
В палаты царские заходят,
К царевне в спальню напрямик,
К больной лежащей их подводят,
И говорит один старик:
«А что здесь делает сей отрок?
Ему не след ее лечить.
Мы сами сделаем осмотр,
Не стоит даже говорить».
Все стали гнать Данилу прочь,
А он случайно увидал 
Под шубою цареву дочь
И Софью в девушке узнал.
Он развернулся – не отстанут
Седые лекари, как знать,
Быть может и царя обманут,
На бога будут уповать.

Данила знал – сегодня ночью
Он проберется во дворец,
Увидит девушку воочию,
Поймет, что с нею наконец.
А лекари промеж собою
Решали, как ее лечить:
Быть может жухлою травою
Больную следует поить.
Или толченую лягушку
В кисель немного подмешать,
Иль тмина в мягкую подушку
Как можно больше насыпать.
Данила только ночи ждал,
Чтобы пробраться во дворец,
К той, что когда-то повстречал
В лесу влюбленный молодец.
Он шапку-невидимку взял,
Чтоб быть спокойным до конца,
Настои трав своих забрал
И вот стоит он у дворца.

Дворец, построенный давно,
Ему казалось мирно спит,
Лишь светится одно окно,
Где Софья в забытьи лежит.
В ее покои он пробрался,
Невидимый для чуткой стражи
И двери спальни постарался
Прикрыть, войдя к царевне сразу.
Дежурившие здесь старушки
Дремали мирно в изголовье,
Где, разметавшись по подушкам
Царевна почивала с болью.
«Ну, что с тобой моя краса?», -
Подумал лекарь, встав поближе, -
«Возможно только в небесах
Ответ получишь», - и стал ниже
К царевне, спящей наклоняться,
Чтоб пульс пощупать и понять
Как за леченье ему браться,
Какие средства применять.
И вот на пальце безымянном
Пятно заметил от укуса:
Паук ли это окаянный,
Иль след какой лесного гнуса?

Теперь он понял, как лечить,
Что сделать, чтобы непременно
Царевне участь облегчить
И аппетит вернуть отменный.
Но надо вид свой изменить, -
К больной не всякого пускают,
И слух в народе распустить,
Что врач заморский прибывает.
Слух распускать – Авдей, конечно,
Непревзойденный мастер был,
Даниле он обязан вечно,
К нему тотчас же поспешил.
К обеду город слухом полон,
Что прибывает наконец
Врач знаменитый. Люда гомон
Донесся вскоре во дворец.
Данила маскарад затеял,
Предстал почтенным стариком,
Усы и бороду приклеил
И обзавелся париком.
Его лекарства двое служек
Во след за лекарем несли,
И чтоб больной не стало хуже
Его к царевне привели.
И после долгого леченья
Царевна память обрела,
А как настало облегченье
Врача к постели позвала.

Данила в том же все наряде
Лекарство нес, чтобы уснула,
И не заметил, как во взгляде
У Софьи искорка сверкнула.
На пальце лекаря приметив
Свой перстень, что она дарила
В лесу Даниле этим летом
И случай тот не позабыла.
Напротив, часто вспоминала,
Боясь самой себе признаться,
Что влюблена, его искала
И в лес ходила прогуляться
С надеждой встретить еще раз
Того, чей образ в одночасье
Ей милым стал, как только спас
Ее от большего несчастья. 
«Но как сей перстень оказался
В руках чудного старика?
И взгляд его мне показался
Чуть-чуть знаком. Наверняка
Он родственник того, с кем жажду
Я встречи с каждым днем сильней», -
Царевна просит мамок дважды
Скорее принести свечей.

«Темно здесь в комнате, однако,
Не вижу лика я врача», -
И вот плывет из полумрака
Во изголовье к ней свеча.
Взглянув на лекаря при свете, -
Такого явно не ждала,
Черты знакомые приметив,
За бороду его взяла.
И борода в руке осталась,
Смутив Данилу и больную,
А Софья тотчас приподнялась, 
Забыв про хворь свою былую.
Данила снял свой грим несложный,
В обычном образе предстал,
Теперь, когда уж стало можно,
Себя по имени назвал.
Они, как голуби, воркуя,
Вели неспешный разговор,
На большее не претендуя,
И вышли прогуляться в двор.

В тени раскидистого вяза
Стояли за руки держась,
Беседа их в мгновенье разом
От слов прислуги прервалась.
Сказала мамка Софье тихо,
Что царь Ермил сюда идет
И как бы не было им лихо,
Коль все увидит и поймет:
«Он знает Софья, что здоровье
Тебе вернул сухой старик.
Но что увидит он в подворье?
Боюсь тотчас поднимет крик», -
Прислуга от греха подальше
И с глаз долой бежала прочь, -
И лекарь ведь не тот, что раньше,
И с ним стоит царева дочь.
К ним по аллее прямиком,
Узнавши радостную весть,
Для встречи с мудрым стариком
Ермил спешил, готовя лесть.
«Но где старик? Как это можно?», –
Ермил увидел молодца,
И сердце екнуло тревожно,
Как у обычного отца.   

Хотел тирадой разразиться,
Чтоб паре той дать укорот,
Насупил брови, стал сердиться,
Но Софья молвила вперед:
«Отец, прилюдно ты поклялся,
Что замуж дочь отдашь свою
Тому, кто лекарем являлся,
Кто вылечит болезнь мою.
Вот лекарь мой, навеки с ним
Свою судьбу и жизнь связала,
С Данилой милым, с ним одним –
Мне сердце это подсказало».
Царь для порядка поворчал,
Не так уж долго и несильно,
Потом свое согласие дал,
Увидев слез поток обильный.
На свадьбе пышной пировали
Все града знатные отцы,
И бедняки не отставали
Испить по чарке хитрецы.
Приехал с сыном царь Филон
Поздравить с браком молодых,
А сын с невесты за столом 
Не отводил очей своих.
Данила с Софьей были рады
Гостям, приехавшим на пир,
Сняты с влюбленных все преграды -
Ах, как прекрасен этот мир!
Коль человек предполагает
Своей судьбы дальнейший ход,
То бог порой располагает,
Чтоб сделать все наоборот.
Не знали Софья и Данила
Как будут вместе дальше жить,
Придется им немало силы,
Чтоб не расстаться приложить.

                Ч А С Т Ь 3.

Немного времени прожили
Данила с Софьей во дворце,
И вот молебен отслужили
На пасху об ее отце.
И уж Данила как старался
Свое искусство применить, -
Недуг тяжелым оказался,
Не смог Ермила излечить.
Теперь Данила в этом царстве
Сел вместе с Софьей на престол
И правят в этом государстве,
Коль в мир иной Ермил ушел.
Но Софья с детства непоседой
Являла свой характер всем
И не вняла благим беседам,
Чтоб с нею не было проблем.
Своей привычке прогуляться
В лесу на Орлике верхом,
Как ни просили отказаться,
Она не вправе, на своем
И в этот раз уж настояла,
Хоть умоляли взять конвой,
Опять поутру ускакала,
Сказав: «В обед вернусь домой».
Но ни к обеду, ни под вечер
Она с прогулки не вернулась,
Данила выехал навстречу,
Молясь, чтоб хоть не разминулись.
Увидев пыль издалека,
Он стук копыт в тиши услышал,
Но то был конь без седока –
Седой из пыли Орлик вышел.
Напрасно все ее искали
В лесу до самой темноты,
Напрасно слуги Софью звали,
Сорвав гласа до хрипоты.
Но ни малейшего намека
На то, что Софья здесь была,
Боясь Данилова упрека
Прислуга вновь искать пошла.
Но бесполезно, ночь уж скоро,
Взошла округлая луна,
Исхожен лес уж до упора,
Уже и тропка не видна.

Данила слуг всех распустил,
В свои покои удалился,
Шкатулку с блюдечком открыл, -
В чем сомневался убедился.
Как только блюдце раскрутил
Увидел то, чего боялся,
Как Орлик мчался из всех сил,
Как позже на дыбы поднялся.
В лесу за Софьей тати гнались,
Догнав, стащили из седла,
В мешок засунуть постарались,
А дальше шла сплошная мгла.
И не смыкая глаз всю ночь,
Данила, только солнце встало,
Без слуг, готовых всем помочь,
В том месте, где жена пропала.
«А здесь ведь встретил гномов я,
Подарки взял я в месте том», -
Данила вкруг себя смотря
Заметил что-то под кустом.

И это что-то шевелилось,
Кряхтело тихо бормотав,
Затем при свете появилось,
Охрипшим голосом сказав:
«Я знал, что поздно или рано
Судьба тебя к нам приведет.
И хорошо, что без охраны
Пришел опять на наш ты сход», -
Перед Данилой на опушке
Стоял и улыбался гном,
Колпак, поправив на макушке,
Отвесил юноше поклон.
«Кто Софью выкрал расскажу», -
Их предводитель слово молвил, -
«И где искать их покажу,
Но только при одном условии:
Все, что забрал у нас тогда
Вернешь, супругу как отыщешь,
Про них забудешь навсегда
И слов о том не скажешь лишних».

Данила клятвенно заверил,
Что все дары вернет тотчас,
А гном пыл юноши умерил
И скорбный продолжал рассказ.
«Жену твою вчера похитил
Царя Филона старший сын.
На свадьбе Софью он приметил,
Да и не только он один.
Ее теперь везут далеко
От этих мест, на край земли, -
Не ведаю идти к ней сколько, -
Вот тут и сапоги нужны.
И шапка-невидимка тоже
В дороге явно пригодится,
Спасти жену твою поможет
Клубок сей со стальною спицей.
Коль спицу вынешь – катит он
В ту сторону, где пребывает
Та, что была взята в полон,
А спицу вставишь – ожидает», -

Клубок Даниле протянув,
Гном снова чинно поклонился,
Колпак потуже натянув,
В чащобу леса удалился.
Прибыв тотчас же во дворец,
Собрав что нужно для похода,
Его покинул молодец
В обувке ладной скорохода.
Клубок указывал куда
Свой путь держать Даниле надо,
И он без всякого труда
За ним бежал через преграды.
Через поля, через леса -
Ему лишь стоит шаг шагнуть,
Когда ж взглянув на небеса,
Узрел, что надо отдохнуть.

Кровавой раной солнце пало
На запад голову клоня;
За целый день оно устало
На землю истово светя.
В тиши ночной его сменяя
Луна восходит в небосвод,
В пути заблудших подгоняя,
А может быть наоборот:
Зависнув, молвит, что покой
Уставшим членам дать пора,
Хотя бы звездною порой
Вздремнуть немного до утра.
Так, с небольшою передышкой
Клубок довел его в столицу
Филона царства. Понаслышке
Сынок его хотел жениться.
Данила утром на базаре
Среди народа потолкался,
И чтоб царя в нем не признали,
Быть неприметным постарался:

Одел простое одеянье,
Вопросы людям задавал
И не прошли его старанья -
О Софье кое-что узнал.
Узнал, что некую девицу
На днях сынок царя привез
Из-за границы во столицу
И что иссохла та от слез.
Содержат девицу во башне
И уговоры каждый день,
Чтоб обвенчалась тут со старшим
И тень наводят на плетень:
Мол, бывший муж уже смирился
С потерей Софьи, наконец,
На новой якобы женился
Или вот-вот как под венец.
Данила к вечеру узнал
Где эта башня и как можно
К ней подобраться и шагал
К супруге милой осторожно.
Хоть встречных не было обрат
Он шапку-невидимку все же
Надел при выходе из врат,
И фокус удался похоже.
Пред башней стражники ночные
Вокруг костра сидели греясь,
И байки слушали смешные,
Тем службу скоротать надеясь.
Невидимый Данила к башне
Прошел неслышно совершенно.
Конечно, было ему страшно
И радостно одновременно.
Наверх поднялся – дверь стальная
Закрыта только на засов,
И дверь в темницу открывая
В нее зашел без лишних слов.
Увидел: Софья на кровати
Укрывшись шалью почивает,
И эта шаль, как можно кстати,
В ночи супругу согревает.
Данила шапку с себя снял,
Чтоб Софью сильно не пугать,
В обычном облике предстал
И стал тихонько ее звать:

«Очнись же, милое создание,
И в дом родимый поспешим,
Недолгим было расставанье.
Иль долгим? – Все потом решим.
Бежим сейчас же во дворец,
Не верь, что я уже женился
Или с другой шел под венец,
Ведь здесь сейчас я очутился», -
«Но как пройдем мы через стражу?», -
Сквозь слезы Софья прошептала, -
«Не бойся, беды все улажу,
Мне в помощь шапка эта стала», -
Данила шапку нацепил
И моментально испарился,
Супругу на руки схватил
И с ней небыстро закружился.
Негромко Софья рассмеялась,
Не видя милого воочию,
К его груди плотней прижалась,
И прочь пошли из башни ночью.

Охрана только рот открыла
Смотря на эдакое диво,
Как мимо в воздухе проплыла,
Довольно плавно и красиво,
Та, что хлопот не доставляла,
Пока смиренно и спокойно
В своей темнице пребывала
И не тревожила конвойных.
Супруги время не теряя
Бежали в ночь на всех порах,
Судьбу и жизнь свою вверяя
Тому, кто правит в небесах.
В своих чудесных сапогах
Данила с Софьей очутились
В ближайших от дворца лесах,
Где гномы тотчас появились.
Как обещал вернул Данила
Все те дары, что взял когда-то,
А Софья мужа попросила
Их одарить казной богатой.

«Ведь только этим человечкам
Поклон приносим со словами
За то, что очень скоротечной
Была разлука между нами», -
И Софья в искреннем посыле
Свои поклоны раздала, -
«И обещанье будет в силе,
Я гномов в гости позвала».
Вот наконец они и дома
В своем излюбленном дворце,
И Софья в сладостной истоме
Целует нянек на крыльце.
Царю Филону ультиматум
Вручить Данила поспешил.
Царь извинялся, милым братом
Его назвал и подарил
Табун из сорока коней,
Чтобы вину свою загладить
Пред ним и совестью своей
И миром распри все уладить.
Вражда на этом прекратилась,
Покой и мир царил в стране,
У них потомство появилось,
Их видеть довелось и мне.
Данила ремесло былое
Забросить вовсе не спешил,
Когда же дело не простое
Больных из жалости лечил.
Тут сказ наш подошел к концу
И коли было вам по нраву,
Спасибо скажем молодцу -
Он это заслужил по праву.

                - «» -