Полюбите меня, родные

Эта моя новая книга, про детей, которые воспитывались у родственников, становились изгоями, теряя статус члена своей семьи. В Казахстане когда-то принято было отдавать первенца родителям мужа, или жены. Брат или сестра могли отдать ребенка на воспитание своим близким, бездетным родственникам. С годами все реже стали соблюдаться эти обычаи. В советские времена родители-студенты на время учебы оставляли ребенка у родителей. Когда ребенок подрастал вернуть ребенка в семью молодым было непросто. Дедушки и бабушки не хотели расставаться с ребенком. Порой безрассудная любовь в внуку или внучке портила жизнь ребенку. Пожилые родители разрешали абсолютно – всё, не задумываясь, о будущем ребенка, о последствиях, которые порой «ломали» жизнь ему. Пожилые родители не бессмертны, приходит время, они умирают, ребенок при живых родителях чувствует себя сиротой. Молодые родители забирают его в свою семью, где он одинок, родители отвыкли от него, не отказываются, братья, и сестры не принимают, как близкого родственника. Он потерял статус члена своей родной семьи.

 

Глава 1

Отъезд из аула

 

Я с мальчишками играл в расщелине оврага, и не заметил, как к нам подошел мой старший брат Ораз, и скомандовал мне: «Быстро садись в машину!». А ребятишек попросил передать нашим родителям, что Данияра он увозит в город.
Я подумал, что брат шутит, но в машине, кроме жены брата, никого не было, он выехал на высокой скорости, проехал мимо аула и не повернул к нашему дому. Я испугался и попросил остановить машину. Джамиля – жена брата, посадила меня на колени, обняла, поцеловала и сказала: - сынок, мы забираем тебя в город.- Я не сынок тебе! Отпустите меня, я хочу к маме!
Я был возмущен, как смеет она, называть сынком? И почему они хотят увезти меня, без разрешения моих родителей?
Я бросился к двери, но дверь была заблокирована, брат гнал машину, будто боялся погони. Я кричал, плакал, умолял отпустить меня, но он мчался все дальше и дальше от нашего аула.
Все это время жена брата прижимала меня к себе, целовала, говорила ласковые слова, но я не слушал ее, оттолкнул, сел отдельно, поближе к двери, чтобы выбежать.
Когда мы проехали довольно большое расстояние, Ораз остановил машину. Я выскочил, кинулся бежать и остановился - стоял, как оглушенный - передо мной расстилалась степь. Рядом не было аула, - я озирался, понимая, что больше туда не вернусь, упал на землю и стал кричать:
Отпустите меня, отвезите к маме и отцу! Я ненавижу вас! Я пинался, кусался, брат с женой подняли меня, Джамиля обняла, вытерла мои слезы, Ораз сказал со слезами, произнес:
Сынок, как долго ждали мы этот день! Наконец ты будешь с нами. Ты - взрослый мальчик, мы виноваты перед тобой, мы - твои родители».
Я закричал: «Неправда, ты - мой старший брат!»
Ораз с надрывом в голосе признался, я – твой папа. Так сложились обстоятельства, мы с мамой вынуждены были отвезти в аул тебя. Вы с братом близнецом родились слабыми, больными. Ваша мама тоже болела, она не могла ухаживать за вами. Пришлось маму положить с братом в больницу, а тебя отвезли в аул. Бабушка с дедушкой спасли тебя. За это большое спасибо им!
За те годы, что воспитывался у них, они полюбили тебя, привязались. Дедушку, ты называл – папой, а бабушку – мамой. После того, как мы отдали тебя им, они как будто помолодели, у них сияли глаза, ты окончательно выздоровел, мы были счастливы, я не хотел их разочаровывать, верил, что они догадаются вернуть тебя перед школой.
Летели годы, я понимал, что нет смысла тянуть, надо забирать тебя в город в нашу семью. Когда начинал разговор о том, что тебе пора в школу, родители не хотели слушать меня, и скоро я почувствовал, что мои разговоры им неприятны. Они тянули время, просили оставить тебя, говорили, что соскучились по детскому запаху, хотят услышать твои первые слова, увидеть первые шаги. Они жалели, что в советское время им пришлось много работать, и у них не было времени, уделять больше времени мне.
Все это время ты считал их своими родителями. У казахов есть древний обычай, первенцев забирали бабушки и дедушки, иногда они отдавали своих детей, своим братьям и сестрам, тем, кто не имел возможности их иметь. В советское время детей отдавали пожилым родителям, чтобы молодые могли окончить учебу в Вузе.
Это не осуждалось - эта была помощь молодой семье. Обычно семьи жили недалеко друг от друга, и порой этот ребенок оставался с ними навсегда - тогда молодежь не перечила взрослым.

Ребенок находился под контролем старых и молодых родителей. Это было нормой - отданные дети не упрекали своих родителей, что выросли у бабушек и дедушек. Мы понимали, что затягивая время, лишаем тебя твоей семьи, где ты расти должен среди братьев и сестер.

Обычно, казахские семьи - являются многодетными, только мои родители поженились поздно, и я родился, когда отцу и матери было по сорок лет, других детей не было у них. Мы боялись, что ты можешь стать чужим своим братьям и сестре, почти так и получилось. Долгое время мы ждали, надеялись, что родители поймут и вернут в нашу семью тебя. Дошло до того, что мы начали враждовать - дедушка и бабушка не хотели, чтобы мы приезжали в гости к ним. Каждый приезд заканчивается ссорой. Они требуют забыть тебя, так как у нас есть другие дети, считают, что благодаря им ты выжил, и в благодарность тому, что вылечили, требуют отказаться от тебя. В последний приезд, они даже пригрозили подать на нас в суд - требуют, чтобы мы оплатили годы проживания с ними, что вконец разозлило меня, и я вынужден был выкрасть тебя.
Если придется судиться, я отдам любые деньги, главное, не оторвать тебя от семьи - ты многого был лишен. Тебе придется привыкать к нам, родителям, к братьям и сестрам и что страшно, жить в других условиях, в городе.
Мы поженились, когда учились в институте, Джамиля на втором курсе забеременела, так как в семье я был единственным ребенком, мы решили, что ребенок должен родиться. Она взяла академический отпуск. Твоя мама родила мальчиков-близнецов - по женской линии в их семье рождаются близнецы, когда старшие сыновья подросли, она вернулась на учебу. На пятом курсе, оказалось, что она беременна двойняшками. Твоя мама сильно болела, болел и твой брат. Нам сказали, что новорожденные очень слабые, возможно, оба не выживут. Брат был слабее, остался в городе, а тебя, я отвез в аул. Бабушка с дедушкой выхаживали тебя, ты весил чуть больше двух килограммов, ты выжил и быстро пошел на поправку. К моему удивлению мои родители попросили, чтобы мы скрыли от тебя, что являемся твоими родителями - сказали, что так будет лучше, а позже признаемся, скажем - успокаивали они меня. Я думал, они шутят, но с годами, они стали ревновать тебя к нам, и им не нравилось, когда приезжали мы в гости к ним.

Нам пришлось, поступить некрасиво - выкрасть тебя. У меня болит сердце, я представляю, как они переживают, жаль, но это они вынудили нас пойти на такой шаг. У нас нет выбора, тебе шесть лет, ты не умеешь ни читать, ни писать, они не занимались с тобой. Мы забрали тебя, потому что ответственны за твое будущее.

Я не хотел слушать его, представлял, как мечутся по аулу мама и папа, ищут меня. Их предупредили через соседских ребятишек, что увозят внука. Меня поразила жестокость, на которую они пошли. Ораз с горечью в голосе сказал, я знаю, теперь весь аул осуждает меня, боюсь, что родители могут получить сердечный приступ.
Я долго думал о твоей судьбе. Когда ты вырастишь, задашь вопрос мне, почему я лишил тебя семьи, и что я сделал, чтобы вернуть тебя в родную семью? Мне будет стыдно, что ничего я не сделал, не смог переубедить своих родителей. Ты можешь кричать, плакать, я тоже плачу, мне жаль родителей, но они «заигрались», и не понимают, что ты расти должен среди своих братьев и сестер. Единственное, что меня успокаивает, возможно, теперь родителей я смогу убедить переехать в город, может, страх остаться без тебя будет сильней.
Джамиля, обнимала, целовала меня, ее слезы капали мне на лицо. Я чувствовал их горький вкус, мне жаль было ее, она приговаривала: сыночек, теперь у меня будет спокойно на душе, сердце кровью обливалась, когда думала о тебе, ты – мой, я никому не отдам тебя, она вела себя так, будто в этой бескрайней степи, меня могут отобрать.
Я слушал их и плакал, и уже скучал по своим родителям, представлял, как они плачут, как разочарованы, что так мерзко с ними поступил их единственный сын. Мне немного жаль было Ораза и Джамилю.
В моей памяти всплывали картинки, когда старший брат с женой приезжали в гости, Джамиля ходила за мной по пятам, стараясь остаться наедине, целовала и обнимала меня, я отталкивал и убегал от нее, не понимая, почему делает она это? При моих родителях, она не смела прикоснуться ко мне. Я догадывался, что что-то ненормальное происходит в нашей семье, когда приезжал Ораз с Джамилей, моя мама зорко следила, чтобы я не оставался с ними наедине. Мама ссорилась с братом и его женой. Я вырывался, мне было стыдно, что меня целуют, как девочку. Однажды я об этом сказал бабушке, она разозлилась и посоветовала, когда приезжает эта «парочка», уходить подальше с аульскими детьми и ни в коем случае не оставаться наедине с ними. Я был доволен, меня хотят полюбить, а я, как настоящий мужчина отказываюсь от любви.
Однажды, когда старшие мальчишки рассказывали, что им нравятся девочки, а некоторые хвастались, что целовались с ними, я поделился со своими друзьями, о том, что Джамиля ловит меня в укромном месте и целует. Ребятишки удивились:
Ты, что до сих пор не знаешь, что Джамиля твоя мама, а Ораз – твой отец? Весь аул знает об этом. Я не поверил им, как могут быть они моими родителями? живут в городе, а я всю жизнь в ауле. Я и не похож на городских детей, бабушка одевает меня, как местных, никто об этом мне не говорил. Ну, ты даешь, неужели ты не знал и не догадывался – загалдели пацаны.
Мы завидуем тебе, они скоро заберут тебя в город. Там так шикарно, в домах горячая и холодная вода, туалет есть. А главное, там можно ходить в кинозалы, есть попкорн, мороженное, кататься в парке на аттракционах, можно пойти в цирк, в театр, там столько развлечений. Глупец, жаль, нельзя поменяться. Любой из нас с удовольствием хотел бы жить в городе.
Я по телевизору, видел, как показывали города, там было много машин, города я боялся.
Мы стояли в степи одни. Ветер ласково гладил траву, она, как щенок, ложилась, поднималась, то убегала зеленой волной, будто это была не степь, а река. Голубое чистое небо, с кружевными облаками с любопытством наблюдало за нами, облака от безделья застыли, им интересно было, почему машина мчалась, вдруг резко остановилась, и о чем мы беседуем. Над нами пролетали стрекозы, звенели кузнечики, пролетали крупные назойливые мухи. И в своем великолепии перед нами лежал разноцветный ковер, в который вплелись белые ромашки, васильки, ирисы, серебристой бахромой блестела седая ковыль.
Меня назвали взрослым, мои слезы осушил ветер, впервые со мной разговаривали как со взрослым, я стоял и решал, что делать. Даже если я сбегу, до аула не доберусь, я не мог принять их, как родителей, меня пугал город. Я решил задать вопрос:
Почему вы не выкрали меня раньше?
Ораз ответил:
Ты был очень маленьким, мы просили соседей вразумить их. Они - взрослые люди и должны понять, что у тебя есть другая семья, где родители молодые, а бабушка и дедушка довольно старые, если что-то случится с ними, ты станешь сиротой при живых родителях.
Я расплакался, они тоже плакали, я плакал пугаясь будущего, они плакали, от жалости к своим родителям, от стыда, а возможно от счастья, что, наконец вернули сына в семью. Они оба целовали и обнимали меня, я не принимал их ласку, объятья дедушки и бабушки были для меня роднее. Это был тяжелый день, в один день изменилась моя судьба. Недальновидность моих родных причинила мне большую душевную боль.
Мне хотелось спать, все эти впечатления и события, повлияли на мою психику, думаю, не только ребенку, но и взрослому было бы тяжело принять это. Слезы и отчаяния измотали меня, я уснул, мне снился сон, будто я бегу домой, где меня ждут самые близкие люди. Этот сон будет долгие годы сниться мне, возвращая меня в детство, которое внезапно закончилось.
Мы ехали долго, когда я открывал глаза, была ночь, я знал, что меня ждет неизвестность, как буду жить с людьми, которые были мне и родными, и чужими, эти мысли страшили меня, я хотел попасть в объятья своей мамы, которая вырастила меня, и я был смыслом ее жизни.
Я спал долго, от пережитых волнений, от одиночества, все равно я не чувствовал себя членом этой семьи, я как будто чувствовал, что меня ждет нелегкая жизнь, меня не захотят принять мои близкие братья и сестра, и я всю жизнь буду чувствовать себя одиноким.
Утром, когда я проснулся, мы еще ехали, меня накормили, Джамиля целовала меня, я не отталкивал. Я был одинок и ласка моей матери, которую я не знал, уже не была мне в тягость.
Я смотрел на дорогу, мимо пролетали аулы и поселки, леса и перелески, яркие полянки, кладбища, и пастбища, где паслись коровы и лошади, впервые на машине я ехал долго и далеко, и скажу честно, мне понравилось. Ораз, мчался на высокой скорости, в машину на полном лету врезались стрекозы и кузнечики, они больно ударялись об стекла. На моих глазах они лишались жизни, оставляя сгусток плоти. Эти насекомые, наверное, тоже имеют семьи, которые ждут их – почему-то подумалось мне.
К утру по дороге, пробегали зайцы и лисы, оказалось, наблюдать за природой в машине очень интересно. Все это время я то спал, то просыпался на коленях Джамили. Может ее запах, ее любовь убаюкивали меня, и даже страшась будущего, я верил, что этот человек никогда не предаст меня, так позже и было.
Ораз с Джамилей тихо переговаривались, из их разговора я понял, что их мучает неблаговидный поступок, на который они решились. Порой они хотели вернуться и вернуть меня, но было много нерешенных вопросов. Я знал, что мои старшие братья и младшая сестра ждут меня и мне выделили комнату, я буду жить со старшим братом. Вся семья будет готовить в школу меня. Потому что бабушка и дедушка считали, читать и писать меня обязаны научить в школе.
Бедная бабушка не знала, что наступили другие времена, дети в школу должны идти подготовленными. Я не знал, что меня ждут большие неприятности, для мальчика из аула научиться читать и писать окажется непросто. Эта будет большая проблема и мне придется пролить немало слез, чтобы подготовиться в школу.

 

Глава 2

Старшие братья

 

Мои старшие братья приезжали в аул, вели высокомерно себя, передо мной и мальчишками хвастались сотовыми телефонами, с презреньем смотрели на загоревших ребятишек и удивлялись, как можно жить, рядом с домашними животными.
Скорее всего, они не знали, что - я, их брат, посмеивались надо мной, переговаривались между собой на английском, дети чиновником, ходили в школу с иностранным уклоном, когда разговаривали со мной, улыбались: что возьмешь с него, он аульский! Поэтому анализируя поступки своих братьев, я чувствовал, что никогда не стану для них родным человеком. Постепенно я успокоился, только в голове вертелось: что ждет в городе меня? Я боялся встречи со старшими братьями, понимал, что и Оразу с Джамилей, я чужой, им надо будет привыкать ко мне, мой аульский менталитет придется менять в корне. Смогут ли они изменить образ жизни, принять меня такого, каким я вырос в ауле?
Я затих, Джамиля забеспокоилась, она стала ощупывать меня, не заболел ли? И это сняло напряжение, я чувствовал, что нужен ей, и она будет защищать меня, как положено матери.
Скоро все чаще стали появляться поселки, все реже встречались пастбища, постепенно, город приобретал очертания.
Я лежал на заднем сидении, Джамиля пересела к Оразу на переднее сидение, из их разговора я уловил, что их гложет, как убедить родителей простить их. Мне хотелось сказать им, отвезите меня обратно, они простят, они очень добрые.

 

Глава 3

Как старики восприняли кражу внука

 

Когда ребятишки вернулись в аул, рассказали, что Данияра похитили собственные родители, бабушка и дедушка были раздавлены этой новостью. Они поверить не могли, что так жестоко поступил с ними их родной сын. Старикам стало плохо, собрались соседи, вызвали фельдшера, она сделали им укол, на пожилых людей, страшно было смотреть. Аульчане осуждали сына и сноху, предлагали догнать, отобрать ребенка. Только соседи говорили, никто не имеет права отбирать у них ребенка, по документам он их сын. Вы не имеете права, обвинять их в хищении. Бабушка и дедушка не правы, ребенка давно надо было вернуть родителям. Ораз занимает высокий пост, он беспокоится о будущем сына, однажды, повзрослев, он спросит, почему он оставил в ауле его, не дал достойного образования.

Аулчане приходили, как могли, успокаивали стариков. На них, было невозможно, смотреть без слез, они выглядели беспомощными, держались за руки и в один день одряхлели. До этого они вели активный образ жизни, ухаживали за скотом, старуха доила корову. Радость и счастье исчезло из их дома, глаза потухли, боль, которую причинил им сын, раздавила их.

Они не могли представить, как жить будут без сына, который был смыслом их жизни. Аульчане ушли, а старик со старухой сидели в темноте, забыв включить свет, их жизнь в один день потеряла смысл. Они понимали, что и сами виновны в сложившейся ситуации, ребенок был лучом, освещавшим им жизнь в старости. Они не задумывались, о будущем внука, им было хорошо с ним. Они не хотели думать, что не бессмертны на этом свете, немало было случаев, когда эгоисты-старики, забрав ребенка, лишали его родной семьи, смерть пожилых родителей, влияла на психику ребенка, он чувствовал себя сиротой при живых родителях, и невозможно было переубедить его, что он не сирота - у него есть родители.

Мать ругала Ораза, отец винил мать, он понимал, что ребенка надо было вернуть родителям, пока сильно не привязались к нему. С другой стороны они помнили, в каком состоянии он находился, если бы они не отпаивали его молоком, и не лечили. Не спали ночами, разжигали печь, до определенной температуры, которая должна быть не ниже, не выше, малыш мог умереть.

Старики легли спать не раздевшись, прижались друг к другу, как сироты, каждый украдкой вытирал слезы. Растерянные, сломленные, они не хотели жить. Утром их не разбудит звонкий, радостный голос внука. Больше не удастся им услышать такое долгожданное слово: папа и мама. Старики рыдали, а в сарае мычала корова, которую они забыли подоить, лошадь била копытами, недоумевая, почему не накормят, не дадут воды ей. Овцы в овчарне тоже ждали хозяев, гуси возмущались, гоготали, стучали крыльями.

Запустение, звуки, издаваемые животными привлекли соседей. Они пришли и кинулись кормить животных, высыпали корм птицам. Одна молодка, поставила самовар, у соседей болела душа, они не могли объяснить неблаговидный поступок взрослого сына этих людей. Некоторые радовались, старики всегда хвастались успехами сына, окончил институт, защитил диссертацию, поехал за границу, их сын быстро взлетал по служебной лестнице. Когда аульчане, просили стариков замолвить словечко за их детей, старики вначале соглашались. Позже признавались, что времена настали другие, из-за того, чтобы сын замолвит словечко, ему придется быть обязанным, один из родственников сильно подвел его.

С годами, аульчане перестали радоваться успехами их сына. Еще больше их раздражала жена, красивая, яркая и богато одетая, она вела себя, как королева, не помогала, как сноха, приходилось приглашать родственников которые помогали им.

Аульчане во дворе накрыли стол, молодки принесли горячий хлеб, кто-то напек горячих баурсаков, соседка сепарировала молоко, принесла сливки. Они старались оживить дом, внести в него жизнь.

Старики были добрыми, поэтому аульчане не винили их в высокомерии сына. Если честно признаться, не был Ораз высокомерным, время наступило другое, подняться по служебной лестнице, помогли братья жены, которые занимали посты и тащили за собой зятя. Без них Ораз не смог достичь таких высот, все чаще чувствовал он себя обязанным и не мог избавиться от этого чувства, только жена была мудрой и просила не обижаться на родственников. Ораз не мог помогать родителям, косить сено, растить огород, он в состоянии был дать им денег, старики не брали. Он умолял их переехать в столицу, старики резко ответили ему, он перестал предлагать им, и только любовь к внуку заставит стариков согласиться на переезд в город.

 

Глава 4

Недотепа


Родители не догадывались, какие страсти разгораются в их городской квартире. Близнецы и младшая сестренка, остались под присмотром тети - младшей сестры Джамили. Она знала, что Ораз и сестра, выкрали ребенка из аула, и с нетерпением ждала, когда вернется племянник, которого она никогда не видела.

Арман и Баглан - старшие братья, не хотели, чтобы возвращался младший брат. Они считали справедливым, если он останется в ауле. Между старшими и младшим разница была в четыре года. Как родители не внушали им, что Данияр их младший брат, они не хотели мириться с этим.

Если дедушка и бабушка не отдадут его – будут правы – рассуждали братья. Они спасли его, выкормили, вырастили, пусть живет там в ауле. Нам стыдно называть его братишкой, он смешной, недалекий, как не понимают родители, что он позорить будет их. До сих пор не знает буквы, представление не имеет о математике. Жаль, что они не слушают бабушку и дедушку, пусть учится в ауле.

Нагима – услышав разговор братьев пристыдила их:

Неужели вам не жаль маму. Столько лет она плачет, не знает, как вернуть обратно вашего братика. А вы рассуждаете, как будто он чужой вам, вы боитесь, что родители будут любить его больше? Как стыдно, мне за вас! Ляззат, ты тоже не хочешь, чтобы в доме жил твой братик?
            Девочка, настроенная против братика откликнулась:
            Он заберет мой велосипед, будет спать в моей комнате, я не хочу, чтобы он жил с нами! Нагиме уже жаль было сестру, с таким настроем братья превратят жизнь Данияра в ад. Она уже жалела младшего племянника, эти двое не дадут мальчишке адаптироваться в семье. Вот что - наделали родители зятя. Как малыш адаптируется? Что ждет его? Нагима попробовала пристыдить мальчишек, но наткнулась на презрительное молчание.

Сколько сестра пролила слез, они с мужем вынуждены были украсть ребенка у собственных родителей. Они оба молодые и понимали, чем дольше ребенок пробудет в ауле, тем меньше шансов будет вернуть ему - статус члена семьи.

Когда Нагима готовила обед родителям, мальчишки придумали стратегию, как избавиться от братишки. Они не будут учить его, были уверены, что этот Недотепа, они дали ему кличку никогда не постигнет тайны чтения. Мы будем издеваться над ним, смеяться над его произношением, сделаем так, что он захочет обратно в аул. Главное, чтобы родители не догадались, как он неприятен им, не будет он - членом семьи! Вырос в ауле, пусть там остается, по нему не видно, что ему передался отцовский интеллект. Скорее всего, ему никто не читал книг, это убожество не должно жить с нами! – был вынесен окончательный вердикт.

Нагима была в шоке, десятилетние племянники поразили ее своим эгоизмом. Бедная Джамиля, ей придется нелегко, эти двое могут довести до развода с мужем. Ораз – взрослый мужчина. Что скрывать, он не отстаивал свои права на ребенка, его устраивало, что он растет в ауле. Все годы, страдала Джамиля, а он в последние годы даже стал сомневаться, стоит ли забирать ребенка из аула, приучать к городской жизни. Он понимал, что это будет нелегко и оправдывал себя, что работа у него нелегкая, он – публичный человек, не каждый поймет причину, почему ребенок вырос в ауле.

Отношения между ним и женой испортились, когда родители наотрез отказались вернуть им внука. Джамиля укоряла его, что он мямля, и не может объяснить им, что они старые и если что-то произойдет с ними, ребенок станет сиротой при живых родителях.

Если честно признаться - рассуждал Ораз - родителей обижать я не хочу, почему он должен забрать сына у стариков, без них он не выжил бы. Его раздражала жена, в последние годы в аул ехать не хотелось ему. Что скрывать, мальчишка вызывал у него раздражение, в нем не было ни грамма лоска старших сыновей, которых хвалили в школе, они выиграли много медалей, занимались несколькими видами спорта, учились на отлично, бегло говорили на английском языке, на фоне их Данияр станет проблемой его семьи.

Он видел, как жена переживает за сына, раздражала его своей любовью, к этому ребенку. Он замечал, как она украдкой целует малыша, и удивлялся ее настойчивости, она заставила выкрасть ребенка, окончательно рассорила его с родителями, не зря мать говорила, что жена вертит им, как хочет. Ораз остановил машину, они подъехали к дому. Джамиля вышла взяла на руки, этого нелепо одетого пацана. Он раздражал его, мужчина понимал, что в семье начнутся "мексиканские страсти". Он понимал, что им придется бороться с менталитетом ребенка.

Оразу многое не нравилось в жене: ее капризы, она могла опозорить его в гостях, высказать ему, когда он начинал в угоду начальству произносить льстивые тосты, не давала себя в обиду, могла устроить истерику, теперь вот новая забава, украла ребенка из аула. Опозорила мужа, он с ненавистью сжал кулаки, ему – чиновнику высшего звена не нужна такая слава. Многие не поймут его. Он решил, что наймет учителя и за два месяца они заставят волчонка читать. Он никогда не произносил это слово, но считал, что Данияр в ауле стал волчонком, сколько бы слез не проливала Джамиля, а он так и не признал в ней мать.

 

Глава 5

Что меня ждет?

 

Больше всего меня пугало, что я должен пойти в школу, в незнакомом городе, где никогда не жил, и не был. Я боялся машин, боялся каменных зданий, которые были повсюду, мне казалось, что они могут упасть и раздавить меня. Машина остановилась у большого дома. Он был высокий, многоэтажный, мне было боязно, туда входить.
Ораз и Джамиля подтолкнули меня, мы оказались у двери. Это был лифт. Он был, как маленькая комната, они нажали кнопку, он стал подниматься, я держался двумя руками за Ораза и Джамилю, меня тошнило, страх, что могу упасть, довел меня до истерики.

Мы вышли, дверь распахнулась, выскочили мои братья, они кинулись меня обнимать, хотелось верить, что они примут меня. Глядя на них я впервые задумался и у меня был брат близнец, жаль, что он умер – впервые я пожалел своего умершего брата. Джамиля предупредила их, что я испугался лифта. Вы должны научить его туда входить и не бояться, братья переглянулись, - ну, началось – тихо – сказал Баглан.

Почему-то по лицам братьев я не видел, что они рады моему приезду. Они осуждающе смотрели на меня, как на виновника, который нарушил покой семьи. Это отношение я буду долго ощущать, так как Ораз и Джамиля были правы, из-за дедушки и бабушки, я потерял статус члена семьи.

Квартира была большая из пяти комнат. Мне показали комнату, где я буду жить, младшая сестренка взяла меня за руку и повела в свою комнату. Из разговоров Ораза и Джамили я понял, что буду жить в комнате с одним из братьев. Когда они приезжали в аул, уединялись, а меня называли аулбай, значит из аула. Это прозвище они дали мне много лет назад и были уверены, что я не смогу в городе жить, уеду в аул.
Мне дали возможность познакомиться с квартирой. Пять комнат для меня было роскошью, в ауле наш домик, был небольшой из четырех маленьких комнатушек, а здесь пять больших комнат. Джамиля обнимала и целовала своих детей, они тоже целовали ее. Интересно, смогу ли я поцеловать ее, как мать? – промелькнуло в голове. Я привык к своей старой маме, она была родной и самой близкой.

Нас ждал роскошный обед. Нагима – сестра Джамили отнеслась ко мне теплее, чем братья, она была искренней и не скрывала радости, что я вернулся. За столом все пользовались столовыми приборами, братья неоднократно были за границей с родителями, они учились этикету, я на их фоне, выглядел несуразно.
Ешь, как можешь - мягко сказала Джамиля, позже ты тоже научишься, как они есть вилкой и ножом. Познакомив меня с братьями, сестрой и тетей, накормив,дав освоиться, к вечеру Джамиля решила меня искупать. Я вырывался, плакал, мне было стыдно перед чужими людьми стоять голым, они решили позвать Ораза, почему-то я боялся его и чувствовал тихую неприязнь, что в конце, так оно и оказалось. Тогда я не знал, что отец против моего возвращения в семью. Он считал, что предал родителей из-за меня и каприза жены. Прошло более сорока лет, я могу подтвердить: материнская любовь творит чудеса. Меня одели в красивую новую городскую одежду.
Ораз – смотри! он – твоя копия, радостно воскликнула Джамиля. Нагима прижимала меня к себе, я понял, что эти две женщины будут самыми близкими мне людьми, так и вышло.

 

Глава 6
Жестокость братьев

 

Пролетела неделя моего пребывания в городе. Наконец отец дозвонился до управляющего аула. Он просил его приглядеть за пожилыми родителями, интересовался их здоровьем. Оказалось, что первый день моего отъезда вызвал у них, шок, можно сказать прединфарктное состояние, оба плохо себя чувствовали, к ним была направлена фельдшер по просьбе Ораза и теперь состояние не вызывало опасений. Старший брат плакал в кабинете, а Джамиля успокаивала его. Арман и Баглан были в курсе, что дед и бабушка не хотели меня отпускать. - Вот – кто виноват в их и наших бедах! – услышал я шепот. Они делали вид, что сильно любят бабушку и дедушку, и обвиняли меня, за то, что согласился приехать. Они даже слушать не хотели, что я не хотел ехать, что Ораз и Джамиля выкрали меня.

Надо быть дураком, чтобы не согласиться жить в городе – рассуждали они между собой, не считая нужным скрывать свою неприязнь ко мне.

Джамиля решила учить со мной буквы. Она начала с гласных:А,О,И,У,Ю. Я не мог их запомнить, братья посмеивались, и я понял, что Уже никогда не научусь ни читать, ни писать. Младшая сестренка вертелась рядом. Она жалела меня, когда Джамиля ушла, она подошла ко мне и сказала: О – похожа на мяч, а, А – на домик. Я это быстро усвоил, когда Джамиля стала терпеливо объяснять, я повторил слова Ляззат.

Джамиля обрадовалась и решила поручить меня сестренке. Что интересно, мне с ней было легче запоминать, в три года она умела читать. Единственное, что я каждый раз повторял: Мячик – это О, а А – домик, И – ножницы.

Ораз вернувшись с работы не очень обрадовался моим успехам. Ему нужен год, чтобы выучить алфавит. Джамиля обиделась:
Чего ехидничаешь? Он твой сын, ты тоже должен уделить ему время, позанимайся, покажи какой из тебя педагог.

На второй день, когда Джамиля ушла оформлять мои документы. За меня взялись братья. Они были жестокими и злыми, я боялся их и не мог запомнить ни одной буквы. Вначале они давали мне щелчки. В конце концов Арман не выдержал и ударил по голове книгой. Я расплакался, Джамили дома не было. Ляззат пришла и забрала меня в свою комнату, я, как никогда хотел в аул к своим родителям.
Арман и Баглан не стесняясь говорили мне, что аулбаю надо вернуться домой в аул, в городе ты станешь позором нашей семьи.
Я не жаловался на братьев, только Ляззат не удержалась и рассказала матери. В доме разразился скандал.
Когда Джамиля узнала об этом, она обняла меня и заплакала: «прости меня, это я виновата, надо было тебя забрать в раннем возрасте!" Старшие братья вины особо не чувствовали, а Баглан закричал: «Сами виноваты отдали ребенка, в аул, как котенка. Теперь хотите, чтоб за одну неделю, научили читать и писать, не сможет он учиться, отправляйте назад.
Все поздно, если жалеешь, верни дедушке и бабушке. Джамиля была в шоке, она не ожидала от подростков услышать такую тираду. Значит, он плохой, а вы хорошие, умные, каждый из вас мог оказаться на его месте! Благодарите Всевышнего, что вам повезло. В это время пришла тетя Нагима, она спросила, что случилось. Они ушли на кухню, я слышала, как Джамиля сказала, что Оразу не следует жаловаться, он поддержит пацанов, потому что Данияра не считает родным сыном.
Я боюсь за его судьбу, научу его и читать и писать, только отца и братьев не смогу заставить полюбить его.
Я вошел в ванную и там долго плакал. Я понял, что взрослые исковеркали мою судьбу, если Джамиля сдастся, мне придется вернуться в аул, только теперь я понял, как многого лишен, мое будущее меня не радовало.
Кое-как я выучил буквы, мои родственников бесило, что я вначале вспоминаю предмет, позже называю букву. Никогда я не видел таких циничных подростков, как мои старшие братья. Они не только не принимали, они ненавидели меня.
Джамиля договорилась с учительницей, она будет готовить в школу меня. Только учительница попросила немного позаниматься со мной, пока освободится. Учить по слогам решил меня отец. Вот тогда впервые я понял, как мне повезло, что я лучшие годы прожил в ауле.
Ораз, оказался злобным, он не мог понять, неужели так тяжело две буквы объединить и прочитать?

Я хотел, получалось наоборот, от страха, я успел забыть выученные буквы. Я видел, как глаза Ораза становятся злыми и голос жестче. Он крикнул жене: «иди сама занимайся волчонком!
Джамиля выскочила из кухни, увидев хмурое, недоброе лицо, кинулась защищать меня:

Муж не скупился:

Лучше бы он сдох, как его брат. Твои родственники специально заставили тебя забрать его, чтобы потом все смеялись над нашей семьей. Он – недотепа, волчонок, аулбай! Он никогда не станет городским!

Джамиля. Не отставала: «Ты кем вообразил из себя. Ты тоже с того аула. И человеком тебя сделали мои братья. Помнишь, как долго не могла приучить тебя как обращаться со столовыми приборами. Я разведусь с тобой. Но Данияра в обиду не дам! Он мой, не твой сын.

Я не ожидал, что стану источником бед этой семьи.

Когда они замолчали, я встал на колени перед Джамилей и попросил: «Мама отвезите меня в аул!»

Джамиля разрыдалась, стала целовать меня, просила еще раз сказать: мама. Она стала вызывать такси, решила уехать со мной и младшей сестренкой к брату, министру.
Ораз испугался, отобрал телефон и попросил прощения.

Джамиля сказала: «С этого дня, чтобы я не слышала, как ты оскорбляешь своего сына. Он никогда не был волчонком, он добрый и ласковый. Ораз обнял и поцеловал меня, но все равно я был для него чужим. Пройдет много лет, он будет гордиться мной, а я не смогу простить его. Потому что до шести лет, в моей семье никто меня не ругал и не бил.