фон

Она говорит:
- Я буду лучшим, что случалось в вашей жизни, помимо вашей работы.
И оказывается права.

Мы встречаемся впервые в университете, на большой перемене звенит звонок на пару, и она врезается в меня в коридоре. Не извиняется и даже не поднимает глаза - летит себе дальше, пока я пытаюсь понять зачем я в этом месте.

- О чем вы думаете? - она опускается на край стола, пока я проверяю задание, забрасывает ногу на ногу и попутно хрустит костяшками пальцев обеих рук. Слишком много действий для такого маленького человека, поэтому я отмахиваюсь. Все еще не воспринимаю её всерьез, и поэтому не подписываю очередное заявление.

Веду лекции на её потоке, часто вижу на себе заинтересованный взгляд и ловлю спиной улыбки, но мы ни разу не заговорили. От учителей на курсе узнаю, что раньше она училась в чувственном, потом бросила и перепоступила на механика. Мысленно оставил себе галочку проверить.

- Прекрати немедленно.
Очередное заявление, которое она сама принесла утром, теперь разорвано на кусочки её же руками. Я так и не успел взглянуть на него, когда она устало облокотилась на стол и протянула:
- Нет смысла, вы все равно не подпишете.

По секрету, на одной из больших перемен она говорит, что хочет работать у меня. Впервые говорю "нет", она жмёт плечами и улыбается:
- Не сегодня.

Дела на Планете идут откровенно плохо, мои частые отъезды не делают лучше, да и появление этого тела из поиска портит буквально все. Как плохо, когда умный дурак считает себя гением, а?
Рассказал ей, она почему-то замерла и опять отвела взгляд.
- В чем дело?
Помотала головой и вышла, закрыв за собой дверь, оставив заявление на столе, погребенное под отчетами о состоянии Планеты.
На следующий день отзвонилась, что сильно заболела и не придет.

Она курит. Узнаю это через пару месяцев после встречи в коридоре - курит не тонкие, курит крепкие. Смотрит на меня пристально, протягивает зажигалку. Ждет пока прикурю и вместе с дымом выговаривает:
- Вот оно и началось, чувствуете, а?
Чувствую, но ничего ей не говорю.

Дурак из поиска делает с каждым днем хуже, с каждым днем она бледнеет все больше. Я спрашивал, да, она его знает. Не возлагаю на это никакие надежды, пока мы вместе собираем кипы бумаги со стола - нужно отчитываться властям Планеты. Не говорю о её просьбах, они остаются где-то в ящиках комода в кабинете. Она кивает, когда я уезжаю опять.

Беру её на работу, после откровения про чувственность. Нравится её подход к вещам, не к которым должна, а к которым душа горит, поэтому почему-то записываю в штат и даю задачи. Делает, сидит на столе, говорит интересные вещи.

- Почему именно я?
- Мне так казалось, - она вертит в руках маленькое серебряное колечко, не идеально круглое, а гранёное. - У меня не было большого желания учиться этому всему в школе. Я хочу учиться сейчас, потому что знаю, что могу кое-что большее.
Кольцо бликует на солнце, когда она говорил про "сейчас".

На Планете - ад, устроенный руками другого маленького человека. Ругаюсь на подчиненных, пока по шаткой лестнице взлетаю к себе в управление. На секунду кажется: вот, я распахну дверь, а на столе, беспечно мотая ногами сидит она, с протянутым листком и улыбкой:
- Подпишете?
Не подписываю.

Она много говорит про механику и предназначения, этим цепляет, но мне всегда есть что ответить. Иногда мы спорим до ночи, а потом она спохватывается, и дергает серое пальто с вешалки.
- Нужно лететь, - она как обычно поправляет челку и потуже завязывает шарф. - Время не ждет.
- А кто ждет?
Останавливается и грустнеет. Не потому, что обидел, а потому что честная.
- Никто пока что.

Однажды не появляется на парах. И последующие несколько дней. Спрашиваю в деканате телефон, звоню впервые, не могу найти причины, но слушаю гудки и нервничаю, как пятнадцатилетний с первыми стихами.
- Здравствуйте, - знает, что это я, каким-то невообразимым образом. - Рада вас слышать.
Начинаю слышать её впервые за то время, пока преподаю.

Возвращаюсь поздно ночью после дня полного разочарований, опустошенный. Не домой, в кабинет, падаю в кресло и вою от невыразимой тупости сложившейся ситуации. Не знаю что делать со всем этим, и с человеком в капсуле тоже не знаю. Стоила ли жизнь того, что будет дальше, и как подойти к тому что вообще будет?
Звоню ей прямо там, три часа ночи, берет трубку как ни в чем не бывало, и слышу что плачет.
- Алло?
Она знает. Я говорю ей, что подписываю прямо сейчас.

Способность молчаливо соглашаться - ценна. Она кивает головой и уходит, оставляя за собой шлейф иллюзорности событий.
- Это не перемены жизни, - аудитория пуста, и она единственный человек находящийся в ней, не считая меня. Подводки к разговору не было, она просто говорит это так обыденно, будто знала, что я задам этот вопрос. Я бы задал. - Это скорее похоже на её течение. То что должно произойти всё равно случится.
Первый этаж, посреди пары вскакивает и сбегает через окно. Делаю вид, что не заметил, хотя слышу шепотки студентов.

Мы сидим на полу, в комнате (палате?), не ждем ничего. Она выглядит намного лучше, он... тоже. Как для живого мертвеца слишком хорошо.
- Не нашли? - Она спрашивает про парня из поиска.
- В процессе.
Картина более чем странна: ей едва ли двадцать, мне под пятьдесят и мы никто друг другу, и человеку на кровати тоже никто, но...
Она грустно улыбается:
- Чувствуете, да?
Киваю в ответ. Она поднимается и идет к окну, бросая взгляд на бледное лицо на белых простынях. Отодвигает занавеску и жмется своим лицом в стекло, стараясь будто раздвинуть его в стороны, чтобы стать свободной.
- Подумать только, мы ведь уже их любим.
Выключаю свет в комнате, как финал диалога.

- Еще ищут, ничего не могу сказать.
Она послушно кивает, покрепче запахивая пальто. Не задает лишние вопросы, только как обычно смотрит, верит, знает. Прощается взмахом руки, обещает принести чертежи прототипа своей машины.
- Все еще нужно лететь, - кривлю лицо в ответной улыбке, получается страшно, но она знает, что я хочу сказать. - Теперь ждет. Теперь будет ждать.

Я не задаю вопрос, долго или нет, устало откидываюсь на спинку кресла и понимаю, как же хорошо, а?

Она говорит:
- Я буду лучшим, что случалось в вашей жизни, помимо вашей работы.
И на этот раз, я знаю, что она действительно права.