И снова осень

Бездровна печь, сырые прутья
в бездонной прохладе и лжи.
Одежды сносились в лоскутья.
Травинки шумят вдоль межи.

И хладь ноября, громогласье
пустой и сырой тишины.
И церкви с Отцом в несогласьи.
Из листьев я шторы пошил.

С коры вмиг связал одеяла,
могильно ведь дом холодит.
Тоска аж до пят обуяла.
И колокол поздно звонит.

И пташий остыл уже лепет.
Лишь блеянье сточных канав
при ветре поёт, душу треплет,
на сотни бессвязных октав.

Забавы закончились с летом.
Лишь веет прохладой поэм.
Мешается грязь новым следом.
И тучи творят холод, темь.

Льют мёртвые капли из неба.
Раскрылись бутоны зонтов.
Ветра, что измучили лето,
срывают тюлю облаков.

Лишь волн чешуя на озёрах.
Вверх брюхом на речке карась.
И птиц уже нет дивнопёрых.
Беспутная мажется грязь.

И иглы дождя шьют наряды
из хны и ручьев, и свинца.
И снизки душ новых гирляндой
висят на суках, у крыльца...

Уж кроны, как волос, редеет.
Осенняя мается глушь.
Смерзаясь, роса индивеет.
Бродяжья смокается сушь.

Мир вянет и хлюпают веси,
и ливни стегают рабов.
Шагает беда по окрестьям
стогами сугробов, гробов.

Но коли в душе есть живое,
пускай и погоды резки,
воспрянет нутро золотое
от маленькой искры любви.