Гл. 8 За Единую, неделимую!

      Добровольческая  армия – результат  оскорблённой  чести,  достоинства  и  национальной  совести  русского  офицерства.  Скорбное  поругание  Русских  Столпов – Православной  Религии,  Монархии  и  Служилого  Люда  не  могло  не  вызвать  душевного  и  физического  протеста.  Да,  была   обида  на  Николая  Второго  и его  окружение,  была  обида  на  неумелое  руководство  войсками,  был  внутренний  протест  против  Керенского  и  прочей  сволочи,  захватившей  власть,  но  была  ещё  Родина,  которую  пытались  отобрать.  Позорный  Брестский  мир,  заключённый  большевиками  в  марте  1918  года,вызвал  в  душах  русских  патриотов  и  офицеров  настоящую  боль.  Россию  сдавали  наглым  и  безобразным  образом – сдавали  территории,  сдавали  честь  и  совесть  тем,  кого  могли  победить  ещё  в  1917  году.  Сдавали  Польшу,  Литву,  Латвию,  Эстонию,  Украину,  Закавказье,  Крым.  Россия  по  Брестскому  миру  должна  была  демобилизовать  армию,  а  флот  разоружить,  т.е.  уничтожить!   Кроме  этих  жертв,  области  России  и  Белоруссии  оставались   у  Германии  до  конца  войны  и  выполнения  большевистской  властью  всех  пунктов  Брестского  мира.  Вдобавок  ко  всему  сказанному,  на  Россию  налагалась  контрибуция  в  6  миллиардов  марок  золотом  и  500  миллионов  рублей  золотом  за  понесённые  Германией  убытки.
        В  апреле  1919  года  Добровольческая  армия  начала  подготовку  к  наступлению  на  Харьков.  Тогда  ещё  Белые  армии  превосходили  Красную  армию  не  только  в  тактике  и  вооружении,  но  и  в  отношении  к  мирному  населению  занятых  территорий.  Как  правило,  с  занятием  территорий,  туда  направлялись  вагоны  с  сахаром,  мукой,  мануфактурой  и  другими  товарами.  Такое  поведение  Белых  армий  вызывало  непременную  симпатию  населения  к  наступавшим.
       11  июня  началось  генеральное  наступление  на  Харьков.  Большевики  не  оказали  ожидаемого  сопротивления,  и  бои  за  Харьков  в  итоге  вылились  в  эпизодические  перестрелки  и  столкновения.  12  июня  1919  года  Белые  армии  торжественно  вошли  в  Харьков.  Победителей,  как  нигде  до  сего  дня,  встречали  в  Харькове  торжественно  и  трогательно.  Из  окон  летели  приветствия,  звучала  музыка,  дарились  цветы.  У  многих  победителей  на  штыках,  фуражках  и  под  погонами  были  цветы.  Слышались  крики – «Ура!»  Хорошо  побеждать,  побеждать  без  особой  крови  и  принимать  знаки  тщеславия  от  населения.  Это  завораживает,  вдохновляет  и  умиляет.  Всегда  бы  так!  Но  так  не  бывает.
        Вот  как  вспоминал  эти  «небывалые,  святые  минуты»  один  из  боевых  генералов: «У  главного  вокзала  нас  ожидали  «дроздовцы»  капитана  Туркула  и  громадная  толпа,громко  кричавшая  «Ура!»  Когда  генерал  Витковский  со  штабом  проходил  через  вокзал  на  перрон,  нам  целовали  руки,  крестили,  протягивали  цветы».  «Дроздовцами»  называли  добровольцев   по  имени  одного  из  руководителей «Белого  движения»  М.Г. Дроздовского,  первым  в  истории  «Белого  движения»  ставшего  генералом.  Умер  от  ран  в  1919  году.  Были  ещё  «марковцы»,  так  называвшие   себя  по  имени  генерал-лейтенанта  С.Л. Маркова.  В  декабре  1919  года  Марковская  дивизия  почти  полностью  погибла.Сам  Марков  погиб  в  бою  в  июне  1918  года.
        Со  вступлением  победителей  в  Харьков  и  я  прибыл  в  Добровольческую  армию.  Громко  сказано – «прибыл».  Я  пробирался  пешком  и  на  случайном  транспорте,  обходя  кордоны  и  посты  красных.  Со  мною  были  только  документы  и  небольшой  запас  денег,  на  которые  приходилось  покупать еду  и  платить  за  ночлег.  Но  я  всё  же  прибыл.  Город  с  приходом  добровольческих  войск  заметно  преобразился.  Начали  работать  различные  учреждения,  открывались  магазины,  оживилась  торговля.  Офицеры  щеголяли  в  своих  лучших  одеждах.  Вполне  ясно 
и  понятно,  что  многих  стали  приглашать  на  различные  празднества,  хотя  сама обстановка  к  этому  не  располагала.  Но  как  трудно  удержать  молодых  офицеров  от  городского  соблазна.  И  кто  мог  судить  офицеров,  прошедших  Великую  войну  и  уже  более  года  воевавших  в  рядах  Добровольческой  армии?  Все  пытались  забыть  хотя  бы  на  время  грубость  и  жестокость  войны.  В  этом  был  нормальный  человеческий  инстинкт.
        С  занятием  города  началось  пополнение  рядов  Белой  армии  новыми  добровольцами.  Среди  желающих  вступить  в  ряды  армии  преобладали  учащаяся  молодёжь  и  офицеры.  Всякая  система  набора  добровольцев  практически  отсутствовала.  Каждый  полк  организовал  свои  вербовочные  пункты.  Принимали  без  особых  формальностей  после  выяснения  политической  благонадёжности  кандидатов  в  добровольцы.  Понятно – принимали  недавние  победители!  Кого-то  прельщала  форма,  кто-то  вступал  в  ряды  добровольцев  по  личным  убеждениям.  Некоторые  офицеры,  в  том  числе  и  я,  считали,  что  со  временем  будут  восстановлены  их  бывшие  полки.  Но  надежды  остались  надеждами.
         После  роспуска  армии  в  1917-18  годах  в  Южных  губерниях  проживало  до  80  тысяч  офицеров.  Это  же  целая  армия!  Большая  часть  офицеров  были  настроены  патриотично  и  жертвенно,  но  бюрократическая  форма  набора  добровольцев  оставила  за  бортом  многих  офицеров.  Постоянное  стояние  в    очередях  надоедало,  и  многие  офицеры  прекратили  являться  на  вербовочные  пункты.  Я  выбрал  более  простой  путь  вступления  в  Белую  армию.  В  одном  из  полков  я  нашёл  сослуживцев,  что  и  определило  мою  судьбу.  Мне  не  пришлось  доказывать  свою  приверженность  «Белому  делу».  Да  и  основой  верности  во  все  времена  был  первый  бой.  А  бои  были  не  за  горами.  Единственно,  что  меня  удивило,   так  это  приём  в  качестве  рядовых  даже  бывших  старших  офицеров,  что  не  всегда  и  всех  устраивало.  Но  предпочтение  в  командовании  ротами  и  другими  подразделениями  отдавалось  тем,  кто  уже  прошёл  с  боями  несколько  месяцев  в  составе  Добровольческой  армии.  Выбора  для  старших  офицеров  не  оставалось.  Некоторые  офицеры  по  этой  причине  отказывались  вступать  в  ряды  добровольцев.  Позже  я  осознал,  что  добровольный  принцип  комплектования  армии  был  порочен.  Красная  армия  без  особого  разбора  избрала  принцип  всеобщей  мобилизации,  что  удвоило  и  утроило  её  ряды  и  стало  залогом  победы  над  нами.  Не  по  этой  ли  причине многие  офицеры  русского  Генерального  штаба  оказались  в  рядах  Красной  армии?  Я  не  имел  права  привередничать  и  что-то  для   себя  выбирать  или  выдвигать  какие-то  условия.  В  результате  моим  командиром  роты  оказался  выпускник  Владимирского  военного  училища  1916  года  в  чине  прапорщика,  а  я  на  этот   момент  уже  был  поручиком.  В  военное время  Владимирское  училище  готовило  по  ускоренному  4-х  месячному  курсу  офицеров,  давая  по  выпуску  чин  прапорщика.  И  ещё  необычный  пример.  Когда  я  был  зачислен  в  полк  и  прибыл  в  помещение  роты,  то  меня  тут  же  встретил  полковник.  Представившись  ему  и  поговорив  на  разные  темы,  я  из  разговора  с  ним  узнал,  что  он  находится  на  должности  фельдфебеля  офицерской  роты.  Вот  такие  парадоксы  кадровой  политики  Белого  движения!  Такое  положение  дел  косвенным  образом  негативно  сказывалось  на  подготовке  и  боеспособности  Добровольческой  армии.  Так  уж  получилось,  что  бывшим  кадровым  офицерам  в  званиях  штаб-офицеров  места  в  армии  не  находилось,  и  они  особенно  не  горели  желанием  идти  в  подчинение  прапорщикам  и  подпоручикам. 
       Город  и  мирная  обстановка  действовали  отрицательно  на  боевой  дух  добровольцев.  Мирная  обстановка  умиротворяла  и  разлагала.  Борьба  за  порядок  и  дисциплину  со  стороны  Комендатуры  не  носила  тотального  характера  и  не  производила  на  массы  устрашающего  впечатления.  Командующий  войсками  в  Харькове  генерал  Май-Маевский  чуть  не  каждый   день  посещал  различные  городские  общества,  где  его  чествовали  благодарные  граждане.  Да  он  и  раньше  не  отличался  трезвостью,  а  уж  тут  спивался  на  глазах.  Не  отставали  от  Командующего  и  многие  офицеры.  Только  боевая  обстановка,  как  всегда,  дисциплинирует  и  вдохновляет  на  жертвенность.  Только  боевая  обстановка  даёт  без  слов  правдивую   характеристику  каждому  из  нас. 
Вскоре среди  офицеров  появились  настойчивые  слухи,  что  Главнокомандующий  Вооружёнными  Силами  Юга  России  генерал  Деникин  прибудет  в  Харьков.  Его  личность   на  тот  момент  времени  была  довольно  известной.  Это  он,  соратник  и  продолжатель  дела  легендарного  генерала  Лавра  Корнилова,  с гордостью  нёс  его  знамя,  это  с  его  именем  связывали  будущие  победы  и  личные  надежды.  По  случаю  прибытия  генерала  Деникина  в  Харьков  был  организован  парад  войск,  пожалуй,  самый  грандиозный  по  тем  меркам  и  по  тому  времени:

Наденьте  гордо
Чистый  китель,
Забыв  на  миг
Смертельный  ад -
Сегодня  Белый
Предводитель
Выводит  войско
На  парад!
Тут  не  закланье
И  не  овцы,
А  русской  доблести
Редут:
Строй  держат  гордые
«Дроздовцы»
И  чётко  «марковцы»
Идут!
Идут  в  строю,
Идут,  как  надо,
Сказать  я  гордо
Тороплюсь:
«Они - сама
Святая  Правда,
Они - сама
Святая  Русь!»
Цветы  рассыпаны
Коврами,
А  шашки  острые
«Под  высь»!
Гордись,  Отчизна,
Юнкерами
И  генералами
Гордись!
И  Белый  Конь
Идёт  игриво
Под  взглядом
Белого  спеца!
... Нет, не  осталось
Перерыва
До  их  посмертного
Конца.

        Вот  какие  воспоминания  оставил  о  том  параде  один  из  боевых  генералов:  «К  10  часам  утра  на  Соборную  площадь  стали  стягиваться  части,  участвующие  в  параде.  С  оркестрами,  подтянутые,  одетые  во  всё  лучшее  и  форменное.  На  правом  фланге  стали  «дроздовцы»  в  своей  красочной  форме.  Далее,  загибая  фронтом  на  Николаевскую  площадь,  выстроились  «белозерцы».  Они  имели  стальные  каски,  захваченные  в  большевистских  складах.  И  это  однообразие  головных  уборов  придавало  Белозерскому  полку  воинственный  и  строевой  вид.  За  Белозерским  полком  тянулись  орудия  дроздовской  артиллерии  и  броневики.  Ещё  дальше Кубанская  казачья  дивизия  в  конном  строю».
      Да,  пожалуй,  этот  красочный  и  доселе  невиданный  парад  Белого  Воинства  стал   своеобразным  прощальным  аккордом  во  всём  Белом  движении.  Дальше  добровольцев  ожидали  только  бои,  наступления,  отступления  и  смерти.  Пока  же  Соборная  площадь  заполнена  народом,  который  верит  в  непременную  победу  таких  рыцарей  Чести  и  Долга!  Восторги,  улыбки,  дамские  уборы,  цветы.  Вот  бы  всё  это  богатство  унести,  хотя  бы  в  памяти,  с   собой.
       Главнокомандующий  Антон  Деникин  прибыл  на  поезде  в  14.00.  Со  стороны  Павловской  площади  кортеж  автомобилей  подтянулся  к  Соборной  площади.  Раздалась  команда – «На  краул!»  Оркестр  заиграл  Преображенский   марш.  Генерал  Деникин  неторопливо,   с  явным  удовольствием,  обходил  воинский  строй, здороваясь  с  каждым  полком  в  отдельности.  Особо  он  поприветствовал  Дроздовский  полк,  обратившись  к  нему  со  словами – «Здравствуйте,  доблестные  дроздовцы!»  В  ответ  на  приветствия  генерала  Деникина  летело  громкое – «Ура!»
       И  снова  войска  проходили  парадным  маршем  вдоль  трибуны,  на  которой  стоял  генерал  Деникин.  Глаза  его  светились  радостью.  Казалось,  что  он  сейчас  прослезится.  Но  этого  не  случилось.  Верил  ли  генерал  Деникин  в  победу  своего  воинства?  Трудно  сказать! 
       Под  перезвон  колоколов  и  в  сопровождении  воинских  начальников  генерал  Деникин  прибыл  в  Городскую  думу.  И  снова  овации  и  радостные  возгласы  зазвучали  от  представителей  города  и  общественных  организаций.  Большинство присутствующих  ожидали  от  генерала  чего-то  необычного,  чего-то  значимого.  И,  действительно,  ожидания  всех  присутствующих  в  здании  Городской  Думы  оправдались.  Генерал  Деникин  терпеливо  выслушал  все  приветствия  в  свой  адрес,  поблагодарил  за  высокие  и  благодарные  слова,  сказанные  в  его  честь,и  в  полнейшей  тишине  объявил: «Третьего  дня  я  отдал  приказ  армиям  наступать  на  Москву!»  То,  что  происходило  в  большом  зале  после  слов  генерала  Деникина,  можно  было  бы  описать  одним  словом – «Восторг!»  Оказывается,  даже  во  времена  смуты  появляются  такие  минуты,  которые  дают  возможность  забыть  о  смуте  в  момент  общего  словесного  восторга,  даже  если  смута  вошла  во  все  поры  Белого  движения:


Мало  сердце  сжигать
В  словоблудномогне
И  любовью  захлёстывать
Пылкой -
Мы  ушли  от  себя,
И  пришли  к  Сатане
Кровотоком
Руси  многоликой.
Сбросил  конь  седока
Из  седла  на  скаку,
Нет  исхода
В  разнузданном  споре -
И  соху  не  найти
На  полях  мужику,
И  Креста
На  старинном  Соборе!
Кто  надежду  питал -
Тот  безмерно  устал,
А  иного  бездумно
Согнули!
Перелили  легко
Красно–медный  металл
В  смутном  пекле
В  смертельные  пули.
Оскорблённый  толпой
Замолчал  Иерей,
Крестит  красочный  мир
Канонада,
Поджигаем  господ,
Проклинаем  царей,
Значит,  Господу
Это  всё  надо!
Значит,  надо  успеть
Гимны  громко  допеть,
Что  срифмуют
Вожди  и  пройдохи,
И  Отчизну  распять
Под  казённую  медь
На  Голгофе
Кровавой  эпохи.

        На  фоне  празднеств  и  высоких  слов  наш  полк  готовился  к  походу  на  Москву.  Врастая  в  новую  воинскую  структуру,  я  невольно  стал  замечать,  что  к  таким  новичкам,  как  я,  было  несколько  холодное  отношение.  Понятно,  такие,  как  я  не  стояли  у  истоков  зарождения  Добровольческой  армии,  не  испытали  всех  тяжестей  во  время  т.н.  Ледового  похода  под  командованием  генерала  Лавра  Корнилова,  не  прошли  с  боями  и  потерями  до  Харькова,  не  хоронили  своих  друзей  в  случайных  могилах,  но  такое  отношение  к  «новичкам»  обижало.  А  какие  мы  новички?  Я  в  окопах  и  боях  с  августа  1914  года!  А  кому  такой  факт  биографии  интересен?  Не  делясь  ни  с  кем  своими  обидами  и  сомнениями,  я  посчитал,  что  ближайшее  время  всё  расставит  по  своим  местам.  Делить  нам  нечего.  Главным  для  каждого  из  нас  было  наше  многострадальное  Отечество!  Мы  тогда  верили  в  непременную  победу  над  большевиками,  но  многое  из  того,  что  творилось  в  лагере «красных»,  мы  не  знали  и  не  понимали.
       К  этому  времени  в  Добровольческой  армии  сложилась  странная  ситуация,  когда  полки  сами  добывали  себе  вооружение,  пропитание,  фураж  и  прочие  запасы.  Такое  положение  дел  давало  большую  самостоятельность  командирам  полков,  но,  одновременно,  имело  негативные  стороны,  в  чём  мы  убедились  в  ходе  похода  на  Москву.  К  этому  времени,  понимая  негативные  стороны  мирной  жизни  в  Харькове- частые  банкеты  и  развлечения,  наш  командир  полка  запретил  выходы  в  город  без  особой  надобности.
        Занимая  небольшие  уездные  города,  мы  убедились  в  одном,  что  веры  к  бывшему  Временному  Правительству  у  населения  давно  не  осталось,  но  нас  приветствовали  с  настороженностью,  понимая,  что  любая  власть  в  уезде  может  поменяться  в  течение  суток.  Надежды  первых  революционных  месяцев  прошли,  глубинка  нищала  и,  кажется,  проклинала  всех - белых,  красных,  анархистов  и  патриотов.  Покоя  нет,  хлеба  нет,  надежды  нет.  Народ желал  справедливости,  но  где  она – справедливость?  Власти,  как  таковой,  даже  призрачной,  как  правило,  не  было.  С  первым  приходом  наших  войск,  власть  в  разных  вариантах  как-то  восстанавливалась.  Появлялись  ниоткуда  бывшие  деревенские  старосты  или  хозяйственные  мужики,  хотя  идти  во  власть  многие  просто  опасались  всё  по  той  же  причине – а  вдруг  власть  изменится?
          Меня  удивляла  странная  уверенность  многих  добровольцев  в  том,  что  к  началу  зимы  мы  займём  Первопрестольную  и  война  на  этом  закончится.  Господи,  как  многого  мы  не  знали,  какие  же  мы  были  наивные!  Мы  на  этот   момент  были  просто  азартными  игроками  в  безнадёжной  и  проигрышной  партии.  К  нам  доходили  слухи,  что  большевики  уже  подготовили  план  сдачи  Москвы  и  эвакуации  сил  и  средств  в  восточные  губернии.  Право,  казалось,  что  мы  банально  и  точно  повторяем  поход  армии  Наполеона  в  августе  1812  года.  Правда,  Бородино  пока  не  случилось,  Совета  в  Филях  не  предвидится,  Москва  пока  не  несёт  нам  ключи,  как  не  несла  ключи  и  для  наглого  Корсиканца,  Москва  пока  не  горит,  а  готовится  к  обороне.
      Чего  же  мы  не  знали?  Откуда  в  наших  умах  появилась  наивная  уверенность  в  непременной  победе?  Ответы  на  эти  вопросы  я  получил  гораздо  позже. 
      К  1917  году  в  Русской  армии  насчитывалось  до  150  тысяч  офицеров  разных  специальностей.  Когда  боевой  генерал  Лавр  Корнилов  в  декабре  1917  года  начал  формировать  Добровольческую  армию,  на  его  призыв  откликнулись  менее  двух  тысяч  русских  офицеров,  остальная  офицерская  масса  или  находилась  ещё  на  действующих  фронтах,  или  выжидала  изменение  ситуации  в  городских  квартирах  или  по  домам.  Вот  и  состояла  армия  Корнилова  из  студентов,  из  кадет  и  случайных  патриотических  личностей.  Только  к  1919  году  возрос  приток  офицеров  в  Добровольческую  армию.  Но  к  этому  времени  свыше  70  тысяч  царских  офицеров  уже  служили  в  армии  большевиков.  Ясно  было,  что  они  точно  знали  место  командира  в  бою  не  из  кинофильма  «Чапаев»,  где  герой  фильма  даёт  урок  тактики  с  использованием  варёной  картошки  и  обеденного  стола,  а  из  учебников  стратегии,  тактики  и  опыта  Мировой  войны.  Именно  потомственный  дворянин,  царский  генерал-лейтенант  М.Д. Бонч-Бруевич  стоял  у  истоков  создания  Красной  армии.  Именно  он и  ему  подобные  создали  Красную  армию,  а  не  Ленин  и  не  Троцкий!  Именно  царский  генерал-лейтенант  Д.П. Парский  повёл  в  бой  первые  отряды  Красной  армии  в  феврале  1918  года  и  одержал  первые  победы  над  немцами.  Именно  «золотопогонники»  создали  Армию  Будённого  и  научили  правильно  использовать  конные  отряды.  Именно   царские  офицеры  стояли  у  истоков  создания  Красного  Флота.  Разные  причины  вели  царских  офицеров  в  ряды  Красной  армии.  Кто-то  был  в  обиде  на  Государя  Николая  Второго  и  его  окружение,  кто-то  считал,  что  кроме  царя -  есть  Россия,  есть  Отечество,  и  они  обязаны  его  защищать  от  любых  угроз,  кого-то  из  царских  офицеров  просто  под  угрозой  силы  мобилизовали  в  Красную  армию  по  приказу  господина  Троцкого.  Вот  истоки  комплектования  Красной  армии  царскими  офицерами.  Ясно,  что  в общей  массе  царских  офицеров,  решивших  служить  большевикам,  были  и  банальные  искатели  счастья  и  карьеристы.  Но  нас  не  могут  удивлять  и  такие  цифры:  из  485  офицеров  Генерального  штаба  царской  армии  185  оказались  на  службе  у  большевиков.  Кстати,  кроме  6  офицеров  из  этого  числа,  все  служили  в  Красной  армии  добровольно.  Вот  парадокс  времени  и  обстоятельств  до  конца  неизученный  и  неосмысленный  лидерами  «Белого  движения».  В  рядах  Красной  армии  были  и  такие  офицеры,  которые  вступили  в  её  ряды  из  обычного  интереса  и  протеста  против  прошлой  действительности.  Они  рассуждали  примерно  так: «Чувствую – большевики  врут! И  землю  дадут,  и  мир  наступит,  и  свобода  воссияет!  Господи,  как  хочется  верить,  но  чувствую – большевики  врут!  Но  всё  одно – я  за  большевиков.  Нам  же  и  Николай  Второй  врал,  нам  же  убеждённо  и  постоянно  врала  Русская  Православная  Церковь,  обещая  царство  небесное  после  смерти,  а  потом  банально  предала  своего  Главу  Русской  Православной  Церкви - Государя  Николая  Второго,  и  благословила  Временное  Правительство  на  новые  подвиги  во  славу  Отечества  и  народа.  Я - за  большевиков!  Пусть  всё  враньё,  но  как  врут!  Врут  неистово,  яро,  взахлёб!  А  вдруг  всё  у  них  получится?  Не  верю,  но  я - за  большевиков!»
       Вполне  понятно,  что  не  Анка-пулемётчица  и  не  ординарец  Петька,  не  случайные  герои Гражданской  войны  решали  судьбу  Отечества,  не  серые  солдатские  массы  одержали  победу  над  Белой  армией.  У  истоков  победы  большевиков  стояли  царские  офицеры  и  генералы.  Побеждают  стратеги,  побеждают  личности,  победу  приносят  грамотные  и  продуманные  решения.  Лозунги,  призывы,  карательные  меры  и  расстрельные  команды,  которые  всегда  имел  при  себе  кровавый  «Бонапарт»  господин  Троцкий - это  лишь  жалкая  приправа  к  стратегам,  личностям  и  грамотным  решениям.         
        Снова,  как  это  происходило  не  раз  в  русской  истории,  государев  человек,  воин  и  слуга  Отечества  был  поставлен  перед  выбором – «Кому  служить  и  кому  присягать?»  Время,  рукой  рокового  банкомёта  предложило  русскому  офицерству  сделать  ставку,  предварительно  выбрать  или  «белую  карту»,  или  «красную  карту»,  зная,  что  в  любом  случае  против  всех  сыграет  «чёрная  карта» - т.е.  обездоленность  и  смерть:


Не  верьте,  не  верьте,
Что  время  к  закату,
Не  верьте,  что  брошены
Судьбы  на  слом -
Мы  выбор  поставим
На  Красную  Карту
И  встретим  рассвет
За  игральным  столом!
А  там – как  придётся,
Последняя  Рота,
А  там,  как  разбудит
Грядущее  стыд -
Глядишь,  и  Отчизна
Рукой  банкомёта
Долги  за  обиды
И  нам  возвратит!
«Берите!  Всё  ваше –
Всё  вам,  бога  ради,
Стоять  ли  России
За  красной  ценой?
Вот  это  за  кровь,
Что  лилась  в  Петрограде,
А  это  за  давний
Поход  Ледяной!
Берите  и  верьте -
Не  канете  в  Лету,
Над  вами  возвысится
Век  золотой -
Вот  это  за  Крым,
За  Кавказ  и  Бизерту,
А  это  за  жизнь
За  кордонной  чертой!»
Но  трудно  поверить,
Что  время – к  возврату,
Что  в  поле  посмертном
Не  стелется  дым –
Мы  судьбы  поставим
На  Белую  Карту,
А  Чёрною  Картой
Долги  отдадим!
...Не  верьте,  не  верьте
Заученной   фразе,               
Не  верьте  не  верьте
В  убогость  прикрас, 
Но  всё  же  надейтесь -
В  победном  Приказе
Помянет  больное
Отечество  нас!
И  Славу  вернёт
Поднебесное  Око –
Ничто  не  оставит  на  век,
На  потом,
И  в  месте  кровавом
Наделит  до  срока,
За  Родину  павших,
Поклонным  Крестом!

          Кстати   сказать,  что  многие  царские  офицеры,  решившие  служить  большевикам,  в  итоге  поплатились  за  свой  выбор  в  период  борьбы  за  власть.  В  большей  степени  пострадали  те  офицеры,  которых  подбирал  лично  господин  Троцкий.  Но  всё-таки  основная  часть  царских  офицеров  будет  служить  Верой  и  Правдой  своему  многострадальному  Отечеству.  На  тот  момент,  когда  Добровольческая  армия  готовилась  к  походу  на  Москву,  я  и  не  только  я,просто  не  знали  многих  обстоятельств  жуткого  и  кровавого  времени.
          Мы  готовились  к  наступлению  на  Москву  не  понимая,  что  Красная  армия  уже  не  та,  с  которой  можно  было  воевать  так,  как  мы  воевали  с  ней  в  1918  году.  Мы  не  учли  того,  что  большевики  столько  наобещали  солдату-крестьянину,  что  он  был  готов  воевать  против  тех,  кто,  якобы,  пытается  отобрать  обещанное.
          А  обещанное  большевиками – это  земля,  свобода  и  скорый  мир,  если  они  одержат  победу  над  белогвардейцами.  Мы  для  солдат-крестьян  были  буржуями,  которые  с  боями  хотят  отобрать  землю  и  поработить  снова  крестьян.  Смешно,  но  действительность  была  таковой.
       Наше  моральное  состояние  довольно  точно  выразил  некто  К.Н. Соколов  в  своих  воспоминаниях  «Правление  генерала  Деникина».  Ведь  действительно,  мы  в  это  время  были  в  чём-то  похожи  на  карточных  игроков:  «То  была  скорее  азартная  вера  счастливого  карточного  игрока,  убеждённого,  что  он  нашёл  свою  карту,  и  смело  делающего  на  неё  ставку  за  ставкой.  Наша  ставка  по-прежнему  была  на  несравненную  доблесть  наших  войск».
       К  сожалению,  снабжение  войск  становилось  всё  хуже  и  хуже.  Офицеры  боевых  частей  получали  жалкие  оклады  или  вообще  не  получали.  В  практику  многих  подразделений  стала  входить  реализация  военной  добычи,  как  источник  существования.  Кровавая  война  уничтожала  остатки  совести,  и  с  этим  злом  борьба  была  бесполезна.  К  нашему  стыду  всё  чаще  и  чаще  стали  отмечаться  случаи  ограбления  местного  населения,  которое  приходило  к  выводу – «При  новых  освободителях  также  плохо,  как  и  при  большевиках».
        Где-то  с  осени  в  среде  добровольцев  стали  с  непочтением  отзываться  о  генерале  Деникине.  У  многих  на  слуху  была  личность  генерала  Врангеля.  С  ним  связывалась  определённость  и  предсказуемость  наших  действий.  На  уровне  подсознания  многие  офицеры  стали  невольно  чувствовать  гибельность  всего  «Белого  дела»,  а  отчаянный  поход  на  Москву  превращался  в  авантюру.   
        За  долгие  годы  войны,  которая  велась  с лета  1914  года,  как-то  незаметно  стало  проходить  озлобление.  Меньше  было  расстрелов  пленных  офицеров,  перешедших  на  сторону  большевиков.  Разбирались  в  причинах  такого  выбора  и  ставили  их  в  строй  добровольцев.  Всех  не  перестреляешь.  Да  и  пополнять  свои  ряды  можно  было  только  таким  способом.  Запасные  полки,  которые  должны  были  пополнять  действующие  части,  давно  превратились  в  некую  фантазию.  На  огромной  территории,  которую  занимала  Добровольческая  армия, новобранцы из  запасных  полков  растворялись,  как  ручеёк  в  пустыне.  Но  мы  пока  что  обольщались скорым  взятием  Первопрестольной  и  окончательной  победой  над  большевиками.  Наши  гвардейские  марши  ещё  звучали,  хотя  в  бравурных  звуках  невольно  чувствовалась  тревога.  И  только  жестокое  время  говорило  нам – «Не  обольщайтесь,  ваше  благородие!»  Так  это  было:

     Гвардейский  марш –
     Прекрасная  мелодия,
     Шагай  вперёд,
     Отважен  и  силён!
     Не  обольщайтесь,
     Ваше  благородие,
     Умрёт  и  так
     Последний  батальон,
     Падёт  на  землю
     Листьями  опавшими
     Под  пулями,
     Что  разрывают  плоть –
     Кого  считать
     В  такое  время  нашими?
     Не  разберёт,  пожалуй,
     Сам  Господь,
     Не  снизойдёт  до  нас,
     Не  попытается,
     Не  осенит  с  небесной
     Высоты!
     ...Шумит  толпа,
     А  батюшка  старается
     Поставить  нам
     Посмертные  Кресты!
     Клавир  забыт,
     Потеряна  мелодия,
     О  мире  нас
     Никто  не  возвестит –
     Простим  Россию,
     Ваше  благородие,
     Глядишь,  она  нас
     Всё-таки  простит!

         Ещё  отмечались  случаи  перехода  небольших  частей  большевиков  на  нашу  сторону,  но  это  были  эпизодические  факты.  Нам  казалось,  что недавний  переход  отдельной  части  большевиков  на  нашу  сторону  перед  наступлением  на  Курск  будет  иметь  очень  серьёзные  последствия.  К  сожалению,  факт  перехода  на  нашу  сторону  этой  части  так  и  остался  эпизодом,  и  не  имел  ожидаемых  результатов  по  всему  фронту.
        Мы  к  этому  времени  успешно  использовали  ночные  атаки,  что  зачастую  для  нас  приносило  значимый  успех.  Ночную  атаку  мы  успешно  использовали  и  при  наступлении  на  Курск.  Ожесточённое   сопротивление  было  оказано  только  на  фронте  в  районе  станций  Льгов-Коренево.  Занятие  Курска  нашими  частями  мы  считали  большим  успехом.  Открывался  прямой  путь  на  Москву.  Кроме  того,  после  непрерывных  боёв  в  условиях  дождей  и  грязи  мы  превратились,  если  можно  так  сказать,  в  толпу  оборванцев  с  оружием.  Необходим  был  отдых  или  небольшая  передышка.  Трофеи,  добытые  в  Курске,  и  небольшой  отдых  как-то  поднимали  настроение.  Но  безысходность  нашего  дела  уже  чувствовалась.
        Очень  жаль,  что  на  тот  момент  мы  не  были  политиками.  Да  мы  никогда  не  были  политиками.  Мы  были  русскими  солдатами – умели  выполнять  приказы,  ходить  в  атаки  и  умирать  «По  присяге»,  как  часто  говорилось  в  офицерской  среде.  Мы  в  своей  политике,  если  она  и  была,  не  использовали  такой  факт,  как  «продразвёрстка».  Эту  непосильную  обузу  для  нищих  крестьян,  как  «продразвёрстка»,  изобрели  большевики.  По  сёлам  и  деревням  специальные  отряды  большевиков  насильно  изымали  у  крестьян  «излишки»  хлеба.
         Господи!  Откуда  у  крестьян  излишки  хлеба?  Кто  придумал  эту  насильственную  глупость?  Ясно,  что  жестокая  политика  большевиков  на  тот  момент  вызывала  отторжение  крестьянской  массы.  В  отдельных  местах  отряды  сборщиков  хлеба  просто  уничтожались  крестьянами,  но  свою  политику  большевики  не  меняли.  Они,  как  правило,  были  последовательны  в  своих  действиях.  Жестокость  и  ещё  раз  жестокость – вот  их  метод.  И  наш  расчёт,  что  теперь  крестьяне  толпами  побегут  в  Добровольческую  армию,  оказался  очередной  химерой.  Крестьяне  выжидали.  Они  не  знали  ещё,  на  чью  же  сторону  качнётся  военное  счастье,  но  знали  точно – большевики  не  простят  даже  семьи  тех  крестьян,  которые  перейдут  на  сторону  добровольцев.  Да,  нам  оказывали  знаки  внимания  в  занятых  областях,  но  на  этом ожидаемое  пополнение  наших  рядов,  как  правило,  и  заканчивалось.
       Можно  с  уверенностью  утверждать,  что  к  решительному  наступлению  на  Москву  мы  так  и  не  подготовились.  В  занятых  уездах  и  деревнях  царили  обычные  анархия  и  беззаконие.  Такое  положение  вещей  убивало  веру  в  наше  превосходство  и  скорую   победу.  Традиции  у  случайно  сформированных  частей  практически  отсутствовали.  Армия  во  все  времена  держится  на  традиции  полков.  Сборище  случайных  элементов  в  частях  Добровольческой  армии  снижало  боеготовность  полков.  В  качестве  новых  традиций  в  офицерскую  среду  стали  входить  попойки  и  стрельба  из  револьверов  в  потолок  после  очередной  попойки.  Эти  традиции,  если  их  так   можно  было  называть,  появились  по  причине  безысходности  и  мерзкого  военного  быта.  Уставы  царской  армии  практически  были  забыты  и  не  действовали.  С  кого  спрашивать  по  всей  строгости  в  рамках  Дисциплинарного  устава,  если  все  офицеры  превратились  в  рядовых?  О  чинопочитании  можно  было  рассуждать  только  в  рамках  теоретических  изысков.  Практически  в  таком  состоянии  Добровольческой  армии  мы  готовились  к  решительному  наступлению  на  Москву.   
        Холода  и   осенние  дожди  добивали  воинский  дух  наступающих  частей.  Казалось,  что  всё   сегодня  против  нас – и  осенняя  погода,  и  размокшие  дороги,  и  усталость  войск,  и  военное  счастье,  и   примитивное  снабжение  оружием  и  припасами.  Что  с нами  происходит?  Куда  мы  идём?  Откуда  мы?  Что  с  нами  будет?  Такие  вопросы,  пожалуй,  каждый  задавал  себе  сам:

Нам  горячку  время
Не  остудит -
Что  случилось,
То  уже  сбылось!
Вот  и  совесть
Русского  не  будит,
А  ведёт
Неведомая  злость.
Вот  уже
И  Родины  не  надо,
Вот  уже
Порушена  мечты,
В  помощь  злости -
Давняя  досада
И  приливы
Вечной  маяты.
Выйдем  вместе,
Проклиная  скопом,
Всё,  что  бьёт
Отечество  под  дых!
По  окопам,
Грейся  по  окопам -
В  них  одна
Защита  для  живых.
Дым  и  грязь
Навек  вписались  в  поры,
На  разрыве
Нервы-постромки,
Клацают
Железные  затворы
И  стальные
Тешатся  штыки.
Вот  она,
Эпоха  пересуда -
Без  конца,  без  края
И  преград!
Господа!  Куда  идём?
Откуда?
И  в  кого  стреляем
Наугад?

         Но   мы  шли  вперёд  наперекор  всем  проблемам   и  невзгодам,  не  предвидя  неминуемой  катастрофы.  Своей  кровью,  злостью  и  обречённостью  мы  ещё  пытались  исправить  все  просчёты  командования,  тыловых  частей  и  свои  собственные.  С  занятием  города  Орла  к  нам  стали  доходить  слухи  о  скорой  эвакуации  большевиков  из  Москвы  и  сдаче  Москвы.  Но  это  были  только  слухи.  Мы  просто  не  знали  истинного  положения  вещей.  Досужие  разговоры  о  том,  что  большевики  бросили  на  защиту  Москвы  самые  верные  части  т.н.  латышских  стрелков,  так  и  оказались  досужими  разговорами.  Да  кто  там  мог  разобрать  в  наступающих  частях  большевиков  подразделения  латышских  стрелков?  Наши  части  уже  были  неспособны сдерживать  натиск  большевистских  частей.  Мы  откатывались  на  юг  вместе  с  награбленным  добром  казацких  частей.  Казацкие  части  даже  в  безысходной  военной  ситуации  остались  верными  своему  принципу - «Казак  кормится  своей  саблей!»  Проще – «Грабь  награбленное!»  Вот  и  откатывались  назад  вагоны  с  казацкими  трофеями.  Но  до  чего  же  призрачно  такое  счастье!  Через  некоторое  время  сами  казаки  и  казацкие  семьи  заплатят  кровью  за  неправедное  добро.  Осталось  только  подождать  решений  Троцкого и  не  только  его  по  уничтожению  казацкого  сословия.
         Мы  устали  от  войны,  от  бесчисленных  жертв,  от  случайных  и  неслучайных  побед  и  поражений,  от  призрачных  надежд  и  от  смертей  своих  товарищей  и   сослуживцев.  Белое  воинство  устало:

Устало  воинство
На  марше
И  долгожданный
Ждёт  постой -
Не  наступило
Время  наше
И  меч  потерян
Золотой!
Так  разметалась
В  бойне  сила,
А  пыл  былой 
Нежданно  стих -
Уж  в  Храме  нет
Щита  Ахилла
И  нет  надгробий
Дорогих,
И  нет  колец
Для  коновязи,
Украден  смердом
Сердолик,
А  под  налётом
Зла  и  грязи,
Не  различить
Библейский  Лик!
Остались 
Хлопоты  пустые
И  знаки
Сумрачных  небес -
К  нам  не  торопятся
Святые,
Но  зачастил,
К  несчастью,  Бес!
Как  в  этом  сумраке
Не  сбиться?
Как  Крест
Назначенный  нести?
И  где  заблудшему
Молиться,
Чтоб  вновь  Отчизну
Обрести?


        Потеряв  Москву,  мы  вместе  с  главной  потерей  теряли  и  Отечество.  Эту  горькую  и  тяжкую  потерю  мы  вынуждены  были  признать  и  принять.  В  боях  южнее  Орла  войскам  Добровольческой  армии  были  нанесены  огромные  и  непоправимые  потери.  В  течение  зимы  1919-1920  годов  Добровольческая  армия  начала  планомерное  и  хаотичное  отступление  по  всей  линии  фронта.  Где-то  зимой  1920  года  большевики  смогли  занять  Харьков,  Киев,  Донбасс. 
       Историки  и  участники  похода  на  Москву  позже  будут  настойчиво  выискивать  причины  поражения  Добровольческой  армии  и  задним  числом  делать  странные  выводы  и  давать  ненужные  рекомендации.  Это  Россия!  Все  в  России  герои  и  стратеги  в  тёплых  кабинетах.   Но,  пожалуй,  никто  одной  фразой  так  и  не  сумел  сказать – «Белое  Дело  изначально  было  обречено  на  печальный  исход!»  Поздно  признавать  свои  ошибки,  сравнимые  с  заблуждениями,  но  ошибки  следует  признавать.  Следует  признать,  что  в  Гражданской  войне  нет  героизма,  а  есть  ожесточение,  в  Гражданской  войне  нет  искупления  грехов,  а  есть  сделка  с  совестью.  Русская  рулетка  никого  не  выделяла  и  никого  не  жалела:

Не  в  Божий  рай
Ворота  отворились,
И  мы  ушли
От  зарева  во  тьму!
Скажите,
Так  кому  мы  подчинились?
Царю
Или  народу  своему?
Зачем  нас  время
Сталкивало  лбами,
Куда  вело
Заклятье  ворожбы?
Мы  раньше  были
Царскими  рабами,
А  нынче
Закордонные  рабы?
Всё  просто,
Словно  истина  от  скуки,
Иль  выстрел,
Что  ударил  по  полкам -
Мы  брали  Русь
Когда-то  на  поруки,
А  нынче  нас
Пустили  по  рукам.
Легла  на  всех
Невидимая  метка -
Её  Нечистый
В  пламени  сковал,
В  обойме  мы,
И  русская  рулетка
Разит,  к  несчастью,
Лучших  наповал.
... Сегодня  всех
Слезою  вспоминая,
Я  вижу
На  кровавой  целине -
Лейб-гвардия
Куражится  иная,
А  лейб-лакей
Гусарит  на  коне!

         В  1922  году  в  Берлине  появилась  статья  в  журнале  «Архив  русской  революции»  в  которой  давалась  оценка  Добровольческой  армии.  Вот  некоторые  выдержки  из  этой  статьи: «Что   могли  сделать  красноречивые  манифесты  генерала  Деникина,  когда  в  Валуйках  плясал  среди  улицы  с  бутылкой  в  руках  пьяный  генерал  Шкуро,  приказывавший хватать  женщин,  как  во  времена  половецких  набегов?  Что  могла  сделать  пропаганда  генерала  Деникина,  когда  потерявшие  голову  генералы  замораживали  в  степи  целые  армии,  когда  никто  не  мог  быть  уверен,  что  его  не  ограбят,  не  убьют  без  всяких  оснований?  Положение  тщательно  скрывали  от  населения.  Вешали  за  распространение  «ложных  слухов».  Величественное  здание  созданной  патриотом  Корниловым  Добровольческой  армии  рушилось,  падало  и  грозило  похоронить  под   своими  обломками  правых  и  виноватых».