А песок всё был склизким и липким

В забытом городе издался выстрел,
                никто не слышал его,
                давно уж было это.
А в забытом городе последнего человека
                и не стало.

Пуля прошла сквозь время
                от черепа к черепу.
Пуля, сеющая семя —
                настало время нереста.
В поле бездыханных тел,
                в луге упоённых тел,
                на острове святых остатков —
                вот и моя остановка.

Совы будут стеречь,
                а остальные — нет.
Содружество из трёх комет
                меня напоит,
                а вас — утопит.

В двух местах одновремЕнно
                зажглись свечи,
                побежали ребята —
                Процесс пошёл,
И выбежали нагишом
        всякие эстеты,
и голышом
        выбежали дети.

Кислым полем дышит сорго,
Кислым русским полем.
         Задави свои колебания внутреннего термометра
        (задушить их совсем непросто).
                Вся надежда на чёрных кроликов,
                хоть даже волк тамбовский не сладил с ними,
                но может старый брянский им поможет?
                А сила будет рядом, у Алисы.

Ртуть разлилась,
                потекла вода,
                высокий котелок упал на землю.
Но что же делать спящим?
   что же делать спящим?
        быть подушкой или разлететься по полю?
                по русскому кислому полю?

На бахче бегемот созрел.
        Нежданно-негаданно
        песок посыпался:
        песок был склизким и липким,
                и кофе вдруг появился:
                такой чёрный, чёрно-глубокий кофе
        вдруг откуда-то появился,
                застекленел этот кофе прямо в воздухе,
                а до этого летал прямо в пространстве,
        пересекая идеи реальности,
                кофе был с духом, с идеей!
И бегемот его вдруг заметил,
Он набросился на него, словно комар на кровь,
Бегемот очаровывал не только себя, но и всех.
Этот зверь разбил внепространственный кофе,
        и сам стал пространством, заполонив собой всё.
                заполонив собой абсолютное всё,
                заполонив собой абсолютно всё,
                даже образовав новые чёрные воронки,
                ох, эти, чёрные воронки! сколько от них хлопот!
                сколько хлопот они мне доставили!
                сколько раз я проваливался в них!
                эх, и не припомню даже!..

А песок всё был склизким и липким.
Эх, у нас одни камни, а воды ни шиша!
Души либо мало, либо за ней вовсе ни копья,
И песок на этих землях липок-прелипок,
                дикий-предикий
                и склизок уж очень.
      И лип у нас мало,
      ведь воды ни шиша!

Пустотой-ничем мы кормим падших птиц:
Свои желудки, запертые изнутри,
Они не могут без грязи, как
Тихие жизни без Зевсовых ударов грома.
 
                А громкая жизнь не может быть без тишины вакуума,
                пожирающей тишины вакуума извне.
                Мы вынуждены идти по тишине, словно по струнам жизни,
                надеясь, что они не лопнут, не треснут,
                не разъебутся к чертям!
                не сотрутся от мощных ударов руки.

Но пуля, пуля, сеявшая что-то,
уж давно позабыта,
никому не нужна,
осталась на обочине истории,
на свалке понятий,
она летает среди микрочастиц мусора у орбиты Земли
и скоро улетит куда-то далеко,
туда, куда мы никогда не попадём.
А нам остаётся надеяться,
верить, ожидать, холить и лелеять другие пули,
те пули, что сеют семена в огород твоей тщеславной души,
                в огород моей тщеславной души,
                на бахчу бегемота,
                на кислое русское поле.

23-25 сентября, 2018.