Станционный бомж

Я враг частной собственности, семьи.
На Grant Central station и стол мой, и дом —
газетой застеленный угол скамьи
верней, чем супружеский аэродром,
где график посадок и взлётов уныл,
где может чужой приземлиться тишком…
Набил мне оскомину привкус удил!
Вверх дном запрокинув свободы сосуд,
и капли одной мимо рта не пролил.
А коль поперхнусь, «фараоны» спасут
коленкою в пах и дубинкой взашей.
Искать себе лучшей юдоли? Абсурд.
Ей-Богу, на свете есть уйма вещей,
которые мне позарез не нужны —
от виллы с роллс-ройсом до бабы и щей! —
и жизнь, как увидишь её со спины,
чертовски похожа на эксперимент
над телом своим и душой, где важны
(особенно в самый последний момент!)
скорее нюансы, чем общий итог.
А с улицы ломится солнечный свет,
желая прилечь у босых моих ног,
бренчу мелочишкой, транжирю досуг,
что чаще зовётся «отпущенный срок»
среди завсегдатаев тюрем и слуг,
смотрю, как брезгливо вы тупите взгляд
и, жаль, никогда не признаете вслух,
что ваша планида — судьбы суррогат —
немногим богаче моей нищеты,
поскольку мы квиты по сумме утрат…
Чуть свет голоса электричек чисты.
Спросонок знобит и измята щека.
Под медленное затуханье звезды
я мигом накину поверх пиджака
вокзальные своды — уже не знобит!
Вот только Гудзон искушает слегка…
Меж ваших весьма плодоносных орбит
блуждаю кометой с мошонкой пустой
и ем с голубями без всяких обид,
и миру ничем не плачу за постой!