Неуловимая птица

Из книги Мои первые охоты

  – Она над нами будто издевается, никакого сладу с ней нет.
  – Дед, ты не расстраивайся – пожалел я старика, – давай вкруговую обойду, а ты на месте постоишь, может, на тебя налетит.
  – Да как же, лешак, налетит, когда мы с тобой его уже битый час по лесу гоняем, а все впустую, хоть бы на дальний выстрел пришелся.
  – Ну, давай еще раз попробуем, – не отставал я.
  – Ладно, беги, я пока сигарку выкурю, а, может, и в правду окаянный, подлетит, – поддернув изрядно поношенные штаны, отмахнулся дед, – вот тогда-то я ему за все хорошенечко всыплю.
Я быстрым шагом направился в сторону, куда очередной раз улетел от нас рябчик.
  Охота для нас началась сегодня, когда дед разбудил меня на рассвете:
  – Пойдем, внучок, сходим в поскотину рябца для борща добудем, я его вчера приметил, наверняка там и будет.
  Мы осторожно вышли в сени, чтобы не потревожить спавшую бабушку, дед достал из чулана видавшую виды курковую одностволку, и мы направились через деревенскую заброшенную ферму к березовому перелеску, который упирался в широкую лощину, а за ней плавно перетекал в густой молодой ельник. Осень уже нарядилась в свое дорогое, расшитое золотом платье, которое трепал наглый ветер и бросал на землю листики-лоскутки, все, что успевал зацепить.
  – Ну, что, вот он тут вчера, милок, и сидел. Я возвращался по этой дорожке, а он, будь не ладен, как черт вылетит прямо из-под ног, до полусмерти меня напужал и сел вон на той осинке. – Дед указал на не толстое дерево, стоящее от нас в нескольких метрах.
  – Пока я корзинку ставил, пока ружье стягивал, он, паразит, отлетел еще. Я стал подкрадываться к нему осторожно, прикрываясь стволами деревьев, выбирая какие потолще, уже много скоротал, вроде где-то здесь должен быть, выглядываю – не вижу. Ну, значит, еще не дошел. Только бы мне шагнуть, а он над моей головой слетел – и за лощину. Вот, думаю, погоди, завтра с внучком придем, у него глазки востренькие, мы тебе покажем кузькину мать.
  Но показать кузькину мать рябчику нам не удавалось. Только мы с дедом начинали к нему подходить, как рябчик, не выдерживая, спешил ретироваться на безопасное расстояние. Как бы аккуратно мы не подкрадывались – ничего не получалось.
  Я большую петлю загнул, чтобы обойти то место, где предположительно находится рябчик, и зайти ему в тыл. Немного передохнув и сняв с мокрой головы кепку, от которой шел небольшой парок, я медленно пошел, направляясь туда, где мы с дедом разошлись. Не успел я сделать и полсотни шагов, как раздался раскатистый выстрел.  Я, как собачонка, бросился в его сторону.
  – Говорил же, что получится, – вырвался крик у меня из груди, и почти через каждый шаг я запинался и падал, но в азарте даже не замечал этого.
  – Ну, чего ты разгалделся на весь лес? – встретил меня дед равнодушным взглядом. – Улетел, паразит, опять.
  – Как улетел? – не поверил я, всматриваясь деду в глаза, чтоб понять, не слукавил ли он.
  – Прилетел вот на эту елку, в самую густоту: я вроде как бы и видел, где он приселся, а самого не могу оглядеть, стрелять впустую не хочется, чего патроны даром переводить. Я решил, пойду к нему, а полетит, так я его наполету сшибу, сколько можно за ним, дьяволом, гоняться. А он опять хитрее оказался: вдоль ствола в противоположную сторону от меня слетел, уже его далеко узрел и саданул от досады, да напрасно.
  Я, расстроенный от того, что мы в очередной раз с дедом потерпели фиаско, устало опустился на полусгнивший березовый пенек.
  – Что делать, дедушка, будем? – отдышавшись, спросил я старика.
  – Домой пошли, бабка, наверное, волнуется, и так мы с тобой, ее не предупредив, сбежали. Но в следующий раз его обязательно добудем, внучок, обязательно, – подбодрил меня дед, по-дружески похлопав по плечу.
  На веранде в шкафу на следующий день я нашел охотничью книгу, из которой узнал, как же все-таки можно добыть эту неуловимую, но такую желанную птицу. В статье было сказано, что существуют специальные манки (пищики) и наглядно показано, как можно изготовить их самостоятельно. Я по всем правилам, приведенным в книге, из гусиного пера смастерил манок с высоким свистом и  стал тренироваться. Это занятие, я вам скажу, потребовало от меня немалого терпения и усидчивости. Потом я изготовил точно такой же манок, только уже звучанием пониже на самочку, и снова начал добиваться правильности высвистываемых звуков. Закончив с манками, я похвастался деду и предложил ему снова сходить за рябчиком. Сначала дед принял это все как бредовую идею, говорил, мол, птица такая хитрая, даже к ней подойти нельзя, а ты захотел, чтобы она сама к тебе прилетела, но я его уговорил. И вот на утро мы договорились  идти на охоту.
  Погода выдалась удачная: с вечера подстыло, и листва под ногами хрустела, словно разбитое на мелкие частички стекло. Мы пришли снова на то место, где недавно дед поднял на крыло рябчика. Сели на поваленное дерево, и, привыкнув к тишине, я свистнул в манок.
  – Внучок, бесполезное это, сколько на свете живу, а не слыхивал, чтобы птица к тебе сама прилетела.
  Я свистнул еще раз. Вдруг на противоположной стороне лощины как будто кто-то тоже дунул в манок, только чуть-чуть позадорнее и четче.
  – Слышишь? – дернул я за рукав фуфайки деда.
  – Ничего я не слышу…
  Я снова свистнул. И мне опять ответил свист из леса.
  – Дедуль, он откликается, – прошептал я.
  – Ну, будет тебе, я ничего не слышу, – задрав ухо ушанки и прислушавшись, шепнул дед.
  И в этот момент раздался звук приближающихся крыльев,  и над верхушками мелкотника скользнул уже знакомый силуэт рябчика.
  – Вижу, внучок, вижу! Давай еще подуй в свою дудку, глядишь, и в правду подлетит поближе. Рябчик не заставил себя долго ждать, после двух – трех очередных позывов он уселся на толстый березовый сук рядом с нами. Дед поднял ружье, и такой долгожданный трофей после выстрела маленьким теплым комочком упал на землю.
  – Дак, это что, правда можно вот так их подзывать? – еще не веря в то, что произошло, спросил меня дед.
  – Выходит, можно, – ответил ему я, подбирая пестрого самца, у которого на горле, будто кто-то дёгтем мазнул, выделялось черное пятно. За утро мы с дедом добыли таким способом еще двух рябчиков, а за сезон около десятка.
  Много у меня было потом охот и больших, и малых, но самая полюбившаяся с детства и доставляющая наибольшее удовольствие – это охота осенью на рябчика с манком.