Первый из мартов

Счастливой мошкою
Летаю,
Живу ли я
Иль умираю.
Уильям Блейк

Бомба мир не перестроит,
только мысль - и только мысль!
Евгений Евтушенко

Грохают ставнями
мелкие чёртики.
Небом оставлены
метки и чёрточки
на стекле.
Истекли,
заземлились холодные капли.
На ветру,
на лету
гудят провода,
горько рыдает зажжёная пакля,
капает огненная вода.
Ревут опалённые пьяные губы,
орут и плачут последнюю ласку,
от крови буры, и голос грубый,
он будет рычать и зубами ляскать.
Завтра зарево раззарится,
разорится тогда на ищеек полиция,
и всюду появятся наши лица,
и натруженный горб оприходует плеть.
Раскаты взорвут лазоревый парус,
уже в глухомани вешают старост,
гибнет немая русская старость,
гибнет дремучая русская смерть.
Ливень колотится в стёкла трамвая.
Нам всё же придётся руки марать.
Всякому светлому Первомаю
предшествует яростный Первомарт.
Хорошо, если жизнь измерима мигом,
сгоришь и пустить не успеешь корни.
Крылья больные омоет фламинго
в моём распалённом расветном горне.
Уже Фаэтон опрокинул солнце
в оплёванный,
чёрный,
утоптанный снег.
Наша судьба -
навеки бессонница,
веселиться и виселица по весне.
Звёзды на брюхе у паука,
мы повисли над тёмной замёрзшей Невой.
Наполняется светом пустой рукав,
едва ты дотронешься до него.
Нам придётся погибнуть, как ни крути,
никто нас не станет брать на поруки.
Раскали поцелуем мои культи.
Напоследок.
А я - твои нежные руки.
Гвоздики и маки без нас расцветут.
В белизне капюшонов трудно дышать.
Мы ощупью вспарываем темноту,
мы вместе
делаем
этот
шаг.