Баллада старого кифареда

               

В дворце Митридата бряцал на кифаре -
немного поддатый, о , Зевс, что за хари!
Как здесь поработал зубилом Дионис!
Ты, Хари,забыла? Я -твой Бонионис.


Соленого Понта мыслитель -Солярис,
в фужеры отлитый медузный стеклярус.
Патлатый сатрап -пляжный хиппи –нудист,
массандру -с утра он, на что –то надеясь…
А море всё хмурило лоб свой Сократов,
и пеною мылило , ширясь стократно,
прибрежные камни и  мрамор  паросский,
как будто камеями - мохом поросший.
И в храм Афродиты врывались гетеры,
и слышен был звяк отдалённой гитары.
О, танец фламенко-впадающих в раж!
Такая уж пьянка! Нежданный вираж.
А море всё ширилось, щарясь и щерясь,
ошмётьями  шхун затыкая все щели.
Меж скалящих зубы руин кариезных,
из досок бортов полоща кораедов,
в щелях ковырнув зуботычкою мачты
под воду – Нептуном – ныряльщик и мачо,
ты в ночь погружался, как дайвер в пучину,
чтоб выловить в сети русалку -дивчину.
Туда тебя снова зовёт по сей день
Седой Посейдон – не бывает седей,
чем нощно и денно , то панна, то пена,
то Пан, то пропал, то в опалу попал
на палубе этой летучей триеры
и сослан навеки грести –на галеры.

 
Солярис  опять посылает подобья,
 с власами до пят ты глядишь исподлобья.
Ты резала вены, и жидкий азот
стекает мгновенно, проливом –в Азов.
Ты обледенела аж до Дарданелл.
Стекло, а не тело. Белее, чем мел.
Скульптура. Киприда. В ротонде –нагая..
Нагайка  махновца, крыло попугая.
Пугая и крабов, и рыбок  придонных
Живой суб-Мариной-дельфино-Мадонна.

Тобой завоёван как скалы и камни.
Ласкала. Но вряд ли об этот ты помнишь.
Как в ряд кавалерия-руки и губы.
О лира-Валерия! Ты меня губишь.
Ты в глубь увлекаешь. Да, я твой Спартак…