Князь Всеволод Большое Гнездо Глава IV Накануне

часть 1 Первые неприятности

Князь Галиции годами
Жил, в конфликты не вступал.
Ярослав любил глазами,
Но чуть что, не пропускал.

Всеволода знал и знался,
Не сказать, чтобы дружил.
Он не то,  чтобы боялся,
Званием князя дорожил.

В тоже время был жестокий,
Изворотливый «жучок».
Долгорукий – князь высокий
Дочь отдал и все молчок.

А с годами «разыгрался»,
Не скрывая, стал грешить.
И в конце концов сорвался,
Стал с блудницей дома жить.

А её Важигой звали
Галич эту даму знал.
Хороша собой, ругали …
Было много, кто желал.

И подобное беспутство
Вызывало только гнев.
Ярослава безрассудство
Осуждали все при всех.

И не выдержав позора,
Что устраивал ей муж,
От душевного террора
Подалась от этих клуш.

И вот Ольга с сыном вместе,
Отроду семнадцать лет,
В Польшу выехала, в жесте
Этом Галичу ответ.

Сын Владимир рос, как папа,
В голове порой сквозняк.
Слово резкое – растяпа,
Для него совсем пустяк.
 
Собеславич ждал их в Польше.
Он, известнейший магнат,
Знал княгиню, даже больше,
Несказанно встрече рад.

Войцек близок был и к трону,
Он Мешко прекрасно знал.
Ольгу же он, как икону,
За род знатный почитал.

Собеславич жаждал встречи
С князем Всеволодом, знал -
Русь легла на его плечи,
Связь иметь всегда мечтал.

И тут Ольга, как награда!
Всеволод родной ей брат.
С Ярославом же досада …
Разберутся сами, факт.

В старый замок свой фамильный
Ольгу с сыном разместил.
Зелень, сад, пейзаж умильный …
Ничего не упустил.

Ольга плакала ночами.
Было совестно до слёз,
Что она, живя с князьями,
Стала брошенной, как пёс.

Наконец покой их дома
Возымел своё добром.
И спокойствием ведома,
Думать меньше о былом.

Стала чаще появляться
Вдруг в гостиной на обед …
И, хоть редко, улыбаться
Будто след простыл от бед.

Но затем, как подменили,
От себя ну ни на шаг.
Только в комнате кормили,
Остальное всё, как мрак.

Но зато сынок в ударе,
Прям-таки в семью вошёл.
Балагурил, как в угаре,
На конфликт вообще не шёл.

И вот как-то Яна мужу
За обедом говорит:
- «Войцек, я не оконфужу
Твоё имя? Но … горит».

- Ты о чём, моя родная?» -
Собеславич не жевал:
- «Я ж тебя, прекрасно зная,
Тёмных мыслей не держал».

- «Мы Владимира способны
Взять к себе, усыновив?»
- «Мать жива! Они свободны!» -
Молвил он, вина, отпив:

- «Если б был он сиротою,
То другой и разговор,
А сейчас, увы, не скрою
Для меня это позор».

- «Очень жаль! Такой он славный!
Целовала б каждый день
И как сына, повод главный,
Одевать было не лень».

Дело в том, что Войцек дважды
Был, известно всем, женат.
И два сына, воин каждый,
Как-никак отец магнат.

Яна же жена вторая,
Ей всего-то двадцать лет.
Нет детей и жизнь такая
Стала скучной, весь ответ.

И что самое смешное?
Когда Войцек ей сопел
Про позор и всё такое,
Сам Владимир тут сидел

Слушал, дико удивлялся …
Как судача вслух о нём,
Словно он ничем являлся
И вообще он не причём.

И решил он однозначно,
Галич – вот его удел.
Пусть род выглядит невзрачно,
Всё же там его надел.

Неожиданно привычкой
Стало утречком гулять.
После завтрака, лисичкой
Вокруг замка пошнырять.

И гуляли только трое,
Собеславич рядом был.
Иногда верхом и строем,
Про галоп Войцек забыл.

Как-то пана в сейм позвали,
Вызвал лично сам король.
В сейме Войцека все знали,
Он играл большую роль.

После завтрака привычно,
Но пошли гулять вдвоём.
Яна вдруг: «Вот и отлично!
Там у леса водоём.

Предлагаю искупаться
Благо выдался денёк.
Удовольствию предаться.
Как? Согласен, паренёк?»

- «Я-то что?» - пожал плечами:
- «Водоём так водоём.
А пан Войцек же не снами?»
- «Искупаемся вдвоём!»

Солнце сильно припекало,
Нашли место у кустов.
Сняли всё и как попало
В воду, даже без трусов.

Бултыхались и кричали …
В замке слышен был их визг.
Но до случая молчали.
Не одобрит пан сюрприз.

Наготу, прикрыв одеждой,
Легли, молча загорать.
Яна глянула с надеждой:
- «Ты умеешь целовать?»

И Владимир вздрогнул даже,
Напугал его вопрос.
- «Не-е-ет» - сказал и ждал что скажет.
- «Значит, мал и недорос!»

- «Мал ещё? Ты  что сказала?
Мне уже семнадцать лет!»
Яна факт не ожидала
Той реакции в ответ.

И она в мгновении ока
Повернулась на живот.
Не увидев в том порока,
А совсем наоборот.

Оперевшись в дёрн руками,
Как зависла вся над ним.
Шевельнув только губами,
Прошептала: «Что лежим?»

Локон мокрый, светло-русый
Лоб приятно щекотнул.
Грудь открытая, как бусы,
Дотронулась его скул.

И глаза, … они, как небо,
Их так близко не видал.
Озорной блеск рядом где-то …
Будоражил, возбуждал.

- «Хочешь первой поцелую?»
- «Я, … прости меня. Зачем?
Если я тебя волную,
Сразу это? … Лишь бы с кем?»

- «Глупый ты ещё, наивный» …
И … прильнула вдруг к губам.
Поцелуй шальной, активный …
Новичку не по зубам.

Ошарашенный, … «убитый»
Он смотрел, не понимал.
Словно молнией пробитый,
Как вести себя не знал.

А она вдруг засмеялась
И опять прильнув к губам,
Словно в детстве разыгралась …
Что моё – то не отдам.

А потом они лежали,
Глядя в небо и молчком.
Вроде как соображали
И, конечно же, о том …

У Владимира как будто
Вся душа вдруг кувырком.
Эта женщина, как утро,
Озарила всё кругом.

Понял он, её дороже
У него на свете нет.
Вдруг она, с лицом построже,
Обратилась словно вслед:

- «Извини! Я пошутила …»
А в ответ сражённый взгляд.
Он молчал, душа заныла …
С чувством словно выпил яд.

Возвращались в замок молча …
Лошадей на коновязь.
Разошлись обид не корча,
В то же время не смеясь.

Утром с видом, как больная,
Завтрак был уже готов,
Яна от стыда сгорая,
Тут же вышла и без слов.

И в обед всё в том же духе,
Настроения просто нет.
А при внутренней разрухе
Это уже не обед.

Он смотрел, понять пытался.
Что случилось? В чём секрет?
И в неведении оставался …
Объяснений явно нет.

Лишь на следующее утро
Он увидел прежний взгляд.
Озорной, с причудой будто.
Улыбалась всем подряд.

Уходя же незаметно
Подала условный знак.
И Владимир беззаветно
Положился, раз вот так.

Два коня их уже ждали.
- «Нам куда? К воде опять?»
- «Нет!» - ответила: «Помчали,
Нам нельзя момент терять».
 
И они в галоп и к лесу,
А за ним широкий луг.
Сеновал, скорей для «весу»,
Без нужды стоит для слуг.

Отпустив коней по лугу,
Яна села отдохнуть.
- «Ты садись» - она, как другу:
- «Боль от стремя, просто жуть»

Сели оба, помолчали …
Запах сена ворожил.
Где-то гуси прокричали,
Рядом рой стрекоз ожил.

- «На меня обижен? Правда?»
Жестом он ответил: «Нет!»
- «Представляешь, как я рада,
Что ты дал такой ответ.

Я во сне сегодня ночью
Целовалась вновь с тобой.
А проснувшись, я воочью
Убедилась что со мной.

С мужем я целуюсь часто
И не только, это долг.
Совершенно безучастно …
Старый он, какой в нём толк.

А с тобой в ином я мире,
Ты меня околдовал.
Ты скромней, но мыслишь шире,
Потому не целовал».

И Владимир, как проснулся.
Взял за талию, обнял.
Притянул к себе, нагнулся,
А что дальше не понял.

Яна и не возражала,
А мгновенно с ним слилась.
Только чуть-чуть задрожала,
Просыпалась, значит, страсть.

Ничего не понимая,
Целовал её, где мог.
Даже что она нагая
Разглядеть так и не смог.

Он, не знавший женщин сроду,
Многое вообще не знал.
Что с ней надо не в угоду,
Так Господь всем наказал.

Продолжались страсти долго,
Яна первая сдалась.
Посчитала своим долгом …
Мол, обед, а там их власть.

Подъезжая е замку, Яна
Вдруг задумчиво: «Вот жизнь …
Внешне вроде без изъяна,
А копнёшь, … только держись.

Ты, Владимир, парень видный,
Холостым не усидишь.
И жених для всех завидный,
Девки вмиг, того глядишь».

- «Яна! Девок мне не надо …
У меня теперь ты есть.
Я хочу всегда быть рядом,
Не пугает чья-то месть.

Ты сейчас мне, как родная,
И сердечнее, чем мать.
Я когда тебя, не зная,
И не думал мужем стать».

Яна тяжело вздохнула:
- «У меня ж законный муж».
Она ласково взглянула,
Разговор такой был чужд.

- «Разве это нам преграда?
Убежим! Ведь рядом Русь».
- «Русь твоя нам будет рада?
Утверждать так не берусь»

- «Оставлять всё так опасно,
Собеславич нас убьёт.
Всё ему доложат. … Ясно.
Объяснений не поймёт.

Русь! Она наше спасение.
Дядя мой Великий князь.
Всеволод знает унижение
И поймёт, на нас не злясь.

Мать его сестра родная
И она не бросит нас.
Это рок! Судьба такая!
Делай выбор и сейчас».

- «А вообще-то Войцек добрый,
Никогда меня не бил».
- «Не настолько же он гордый,
Чтоб меня вдруг пощадил.

Не узнает? Думать глупо.
Слуги думаешь за нас?
Они верят ему тупо,
Он хозяин без прикрас.

И расскажут всё, как было,
У меня сомнений нет.
Твоё чувство не остыло?»
- «Что ты милый! Ты мой свет!»

И уже, подъехав к замку,
Она: «Кончим разговор.
Он надолго в сейме замкнут,
Так что есть у нас простор».

Но случилось по-другому,
Войцек всё-таки узнал.
И событию такому
Он значение придал.

Яну слуги разбудили,
Сообщив – приехал муж.
Оба с койки враз вскочили,
Без вопросов, поздно уж.

Но Владимир смог одеться,
Прихватив при этом меч.
А так просто отвертеться …
Муж в дверях успел пресечь.

- «У-у-у! Пся крев! Гадёныш мерзкий!
Так ответил мне, щенок!!!» -
Голос пана просто зверский:
- «Будь ты проклят, сосунок!

Я убью тебя зараза
И из замка не уйдёшь!
Ты искал гламур экстаза?
Смерть свою ты здесь найдёшь!»

И с мечом, а меч, как бритва,
В спальню он влетел, как рысь.
То расправа, а не битва.
Войцек мог его загрызть.

Он и опытней намного,
В сечах был и знал в них толк.
Из семьи военных родом,
Отомстить всегда был долг.

И Владимир был готовый
Встретить даже дать отпор.
Он и в детстве был «бедовый»
И остался до сих пор.

Хоть и звался он растяпой,
Меч держать в руках умел.
«Дядьки» выучили сапой,
Бить незримо, как хотел.

Войцек бросился в атаку,
Меч его, как просвистел.
Увернувшись, он с размаху
Дал ответ. Пан отлетел.

Собеславича взбесило,
Но Владимир в коридор.
Взять, шутя, не тут-то было,
Княжич злил его в упор.

Вейцек выпад сделал снова,
Но Владимир уходил …
В меч ударил с полуслова
И чуть кисть не отрубил.

Пан вдруг взвыл, меч покатился.
Осмотрелся, был момент.
Рядом дверь, проём открылся.
Он туда, другого нет.

Оказалась комнатушка,
И в дверях большой засов.
Тут же запер и … ловушка
Понял он без лишних слов.

Он к окну и стало ясно,
Так отсюда не уйдёшь.
Метров двадцать вниз, … ужасно
И костей не соберёшь.

В двери вдруг загрохотали.
- «Сдохнешь с голоду, щенок!
Так что выбраться едва ли,
Здесь охрана и замок» -

Так пан Войцек попрощался
И оставил умирать.
Княжич сел, один остался …
А чего здесь выбирать.

Ночью, спал почти условно,
Слышит, голоса зовут:
- «Княжич, … посиди безмолвно,
Мы твои друзья все тут.

Отойди к стене подальше
И прими от нас привет».
В тот же миг стрела, не раньше,
Залетела, прям в просвет.

Со шнурком на оперенье.
- «Поднимай!» - услышал вновь.
Время нет на удивленье …
Там канет, взыграла кровь.

Понял он – пришло спасение!
Дальше было словно сон.
Вниз спустился. На мгновение
Осмотрелся, … тихий стон.

На лужайке ждали кони.
Незнакомец произнёс:
- «Чтобы не было погони
Быстро прочь без слов и слёз»
 
До утра без остановки
Скачка, словно на износ.
Без отдельной подготовки
Смог Владимир бы? Вопрос.

Лишь под утро остановка.
- «Не волнуйтесь! Это Русь.
Я боярин Гриша Ступка,
Позже я вам доложусь.

Впереди село на взгорке
Там уже давно вас ждут».
- «Я надеюсь не для порки?» -
Смех в ответ на пять минут.

Через час в избе просторной
Княжич встретил свою мать.
Крик с надеждой непритворной
Невозможно передать:

- «Мама!!! Ты? Не понимаю!
Нас спасли иль снова плен?
Никого из них не знаю.
Кто они? Кому взамен?

Собеславич факт свихнулся,
Он хотел меня убить.
Я же чудом увернулся,
Мог давно уже не жить

Яну вызволить из замка
Надо прям-таки сейчас.
Мама, она просто зайка,
Без неё дурак подчас».

Ольга улыбнулась грустно:
- «Успокойся-ка сынок.
Понимаю твоё чувство,
Как же ты позволить смог.

В зарубежном государстве
Охмурять, кто приютил …
Речь здесь только о коварстве,
Вот чего ты допустил.

Яна юная погибла,
Муж родной её убил.
Покаяние и молитва,
Чтоб Господь тебя простил».

Тут княгиня замолчала
И Владимир вдруг притих.
Тишина же означала,
Что вопрос закрыт для них.

После паузы приличной
Вновь княгиня: «А теперь
Суть о нашей жизни личной,
Нам домой открыли дверь»,

- «Как понять? Отец скончался?»
- «Ты почти что угадал.
С Важгой чуть не обвенчался,
Но народ это не дал.

А вообще боярин Ступка
Пусть тебе расскажет сам.
Он из Галича, не шутка,
Знает, что случилось там».

«Незнакомец» знаменитый!
Княжич сразу же узнал,
Как он спас его. Сердитый
Был, когда в галоп всех гнал.

Начал речь свою спокойно:
- «Ярослав сам виноват.
Это просто непристойно,
Ни к чему такой расклад.

Чтобы при живой княгине,
Шлюху взять, да под венец.
Бога нет у них в помине,
Сатанизм всё, наконец.

Вот народ и возмутился.
Что? Галиция вертеп?
Тёмный сброд засуетился …
Ярослав, считай, ослеп.

В бордель Галич превращался,
Во двор страшно выходить.
Гнев повсюду ощущался,
С ним пришлось и суд родить.

Князь был взят в опочивальне
И никто не помешал.
Гриди сами злые втайне,
Ярослав за псов держал

И пока в поруб тащили,
Вжиге дали убежать.
Кому надо сообщили
И пришлось недолго ждать.

По епископа идее
В центре выложен костёр.
Для очистки душ скорее,
Кто границу Бога стёр.

Вжиге почесть эту дали,
А в ответ кошмарный мат.
И сгорела без печали,
Как полено, прямо в ад.

У неё сынок остался,
Малолетка, звать Олег.
Тоже с городом расстался,
Монастырь стал дом, ночлег.

Остальным, две сотни было,
Всем по сотне батогов.
Многих тело тут же стыло,
Всё же лучше кандалов.

Вот на вече и решили
Вас, Владимир, звать на трон.
Вы, как папа, не грешили …
Что вы князь, для нас закон.

Как советник, будет Ольга.
Как-никак она же мать.
Её любят и не только,
Будут слушать, как пить дать».

Княжич был, как оглушённый,
Ничего себе финал.
Только что всего лишённый,
Нужен стал и кто бы знал,

Что всё так вот обернётся …
Обратился к Ступке вдруг:
- «А отец на трон вернётся?
Может быть, прошёл испуг?»

И боярин ждал вопроса
Или же как будто ждал:
- «После вашего допроса
Пусть решит. Народ сказал.

А пока сидит в порубе,
Но здоровьем шибко сдал.
Не в дворце, а в старом срубе
Может быть другим и стал».

И ужу через неделю
Галич встретил, но не так,
Непонятно с какой целью,
Не как князя, а никак.

Посадили Ярослава
Из поруба на престол.
Но чтобы повесы слава
Век была одной из зол.

Чтоб семью принял, как должно,
Ольга всюду только с ним,
Сын Владимир, так возможно,
Был наследником одним.

Он не мог не согласиться,
Так как очень хворым был.
С положением смириться,
Обещания не забыл

И Владимир убыл вскоре
Князем в город Перемышль.
Понимал, отец с ним в ссоре,
Ждать любовь теряло смысл.

Ступки сын, ровесник Юрий,
С ним поехал, как тиун.
Балагур и не без дури
Другом стал, экий бурун.
 
Перемышль, … так городишко,
Но зато река есть Сан.
И для князя есть домишко,
Не хоромы, но не срам.

Сад вокруг разбит огромный,
Виноградник даже есть.
Если дом довольно скромный,
Остальных красот не счесть.

Люди встретили учтиво,
Для них князь большая честь.
Только дьякон молчаливо,
Он был пан на город весь.

Осмотрев свои владенья
И узнав, кто как живёт,
Князь оставил все сомненья.
Он здесь точно проживёт.

Юрий тоже был довольный.
Хоть боярина сынок,
Говорил: «Здесь воздух вольный,
Всё наладим, дайте срок».

Как-то вечером гуляя,
Князь про Яну рассказал.
- «Я не верю!» - вдруг вздыхая:
- «Что её муж наказал.

Она слишком молодая,
Непосредственна во всём,
Чтобы с ней, натуру зная,
Как врага рубить мечом?

Собеславич гад приличный,
Жизнь её старик губил.
Может воин и отличный,
В остальном же, … я б прибил.

Мой родной, по маме, дядя
На Руси Великий князь.
Галич сдать, ему не глядя,
А взамен бы с Польшей связь».

- «Ух! Тебя как зацепило …
Надо съездить и узнать.
Если там убийство было,
Люди смогут рассказать.

Где тот замок и именье?»
- «В Сандомире он стоит».
- «У меня такое мненье,
Друг мой здесь не усидит.

Дядя твой, поди, не в курсе
Кем племянник увлечён.
А в его ли это вкусе?
Надо знать, вот дело в чём

В Польшу можно прокатиться,
Но в поездке есть свой риск.
Нам в чужую дверь ломиться
Не позволит даже иск.

Ни к чему нам суетиться,
Предлагаю изучить.
И поддержкой заручиться,
От княгини получить».

- «Это долго и затратно
Пусть разведка сходит так.
Пара дней туда, обратно
И узнают что да как».

Юрий с этим согласился,
К ночи трое подались.
К счастью план не провалился,
В Польше к ним не придрались.

А вернувшись, рассказали –
Яна в замке, там живёт.
Обливается слезами,
Муж свободы не даёт.

На прогулки лишь со стражей,
В город выход запрещён.
Не дают купаться даже,
Чтоб страж не был обольщён.

Собеславич всем поклялся,
Что Владимира убьёт.
К Казимиру заявлялся
Ждал, поддержку там найдёт.
 
Дело в том Мешко недавно
Свергнут, был там как король.
Казимир же, что забавно,
Не любил чужую боль.

Он на Русь смотрел сквозь пальцы,
Потому что мало знал.
Он считал их всех страдальцы.
Распри – вечный идеал.

И когда узнал что русский
Чуть жену вдруг не увёл.
Похвалил за ум не узкий
И за смелость, раз так счёл.

Но всех тонкостей конечно
Сам Владимир и не знал.
Что поверил в смерть беспечно,
Где-то Ольгу осуждал.

Выслушав доклад разведки,
Юрий искренне: «Ну как?
Нестыковки у них редки …»
- «Не попасть бы нам впросак.

Самому проверить надо».
Был Владимир возбуждён:
- «Может сердце-то и радо,
Но в душе огонь зажжён.

Должен убедиться лично
И её там увидать.
Может это и цинично,
Мне нельзя опять проспать.

Сандомир здесь не далёко,
Он от нас рукой подать.
Так что было бы жестоко
Яну деспоту отдать.

Ну, так как? Со мной согласный?
Если да, готовься в путь.
Сотню взять, ведь рейд опасный,
Но теперь уж не свернуть».

- «Вызываешь восхищение!» -
Юрий жестом подтвердил:
- «У меня есть ощущение,
Что меня ты упредил.

Я хотел предложить это,
Значит, мыслим в унисон.
Слышал я про это где-то,
Как на дудках в один тон.

Сотня это не дружина …
Гридей батя подбирал.
Не для князя, а для сына,
Без обид, что не наврал.

Все из Галича, не трусы,
Молодые, возраст наш.
Есть, ещё вообще безусы,
Но зато, какой кураж …»

Вышли следующей ночью,
Чтоб внимание не привлечь.
Город спал, манеру волчью
Невозможно пренебречь.

Так и шли без реплик, молча …
Даже кони не фырчат.
По просёлкам, тем упроча
Скрытность. Не разоблачат.

- «Нам не надо подверяться?
Ты запомнил, где ты был?»
- «Будешь надо мной смеяться,
Мал я был, совсем забыл»

- «Но назад вернулся взрослый …»
- «Там отец твой ночью гнал.
Усидеть в седле смысл острый,
Что вернусь, тогда не знал.

Вот единственно по краю,
Речка Сан ориентир.
В Висас Сан впадает, знаю,
А на ней и Сандомир».

- «Ну, тогда другое дело,
Перспективы нет блуждать.
Вдоль реки вперёд и смело,
И не будем больше ждать».

Через сутки вышли к Польше.
Дальше мимо хуторов,
Не задерживаясь больше,
Впереди Висас без слов.

Луг знакомый показался
И тот самый сеновал.
К горлу ком вдруг, приподнялся,
Князь немного спасовал.

Услыхал, как сердце бьётся.
Застучало и в висках.
Всё наружу просто рвётся,
Но зажато, как в тисках.

- «Значит так!» - сказал князь другу:
- «Дальше мы пойдём вдвоём.
Побледнел не с перепугу,
Я узнал луг, водоём …

Здесь последний раз общался,
Тут я Яну обнимал
И на время попрощался …
Многое не понимал.

Сотня здесь пусть остаётся.
Отдохнуть? Вон сеновал.
Может в драку лезть придётся,
Быть готовым на скандал».

- «Поскандалить мы готовы!» -
Тут же дружным был ответ
- «В Польше правила суровы,
Не ершитесь, мой совет».

Напоследок, дав задание,
Где им выставить дозор,
Дал Владимир в назидание
Свой наказ, как приговор.

Вышли к лесу незаметно.
- «Там за лесом Сандомир.
Замок Войцека заметно,
Он один, как командир.

И стоит он на пригорке,
Просто так не подойдёшь.
Там закрыл меня в каморке.
- «Сдохнешь» - крикнул: «Не уйдёшь!»

Твой отец Григорий Ступка
Вот тогда мне и помог.
Жизнь бывает очень хрупка,
Если будешь одинок».

Так за, вроде как, беседой
Вышли к замку. «Вон бассейн!» -
И Владимир, как с победой
Произнёс, как возглас к ней.

- «Тихо!» - Юрий осторожно
Палец свой поднёс к губам:
- «Вдруг охрана? Всё возможно!
Осторожней надо нам.

Видишь те кусты на склоне?
Вот они укроют нас.
Из-за них, как на ладони,
Вся картина, Всё для вас!»

Чтобы кони не фырчали,
Их пришлось им разнуздать.
Удила с обеих сняли
И уздечки приотдать,

Шли, как конная разведка.
Вместо слов, условный жест.
Даже сломанная ветка,
Допускала жирный крест.

Вышло так, как рассчитали.
Князь сквозь ветки увидал
Водоём, о чём мечтали
И её, кого искал.

Яна, сидя на пенёчке,
Погрузилась словно дрём.
Волос сложен, как в веночке,
И жасмин белеет в нём.

Радом книга нераскрыта,
Чтение не идёт на ум.
Грусть, как рана неприкрыта,
Просто прёт не наобум.

До коня всего два метра,
Рядом с ней пасётся здесь.
Сбруя в норме, просто экстра,
Даже ёмкость с чем-то есть.

Юрий жестом снова князю:
- «Видишь стражник, где сидит?
И второй, клянусь не сглазю,
Рядом с ним, похоже, спит.

Дай ей знак, как можно тише,
Чтобы стражник не слыхал.
Подойди пешком поближе …
Не сочтёт, что ты нахал?»

Передав коня, тихонько
Князь к бассейну пополз.
В метре тронул куст легонько,
Прошептав: «Вот и дополз …»

Яна вздрогнула, не лихо
Повернулась, встретив взгляд.
Князь ей жестом: «Тихо, тихо …» -
И шепнул: « … они не спят».

И она вдруг осознала –
Значит, он её нашёл.
Как она о том мечтала …
Этот час, не вдруг, пришел.

И слеза непроизвольно
Покатилась с ясных глаз.
Князь расслабился невольно,
Но собравшись, не угас.

Прошептал: «Моя родная,
Успокойся, соберись.
Ты теперь мне не чужая,
Но беспечной притворись …

Стражники, а их здесь двое,
Не должны даже понять,
Что не может быть такое,
Чтобы ты смогла всё вспять.

Пусть решать, что ты гуляя,
Захотела вдруг в галоп.
На виду у них играя,
И не мыслишь к лесу, чтоб

Навсегда уйти из плена.
Вот на это весь расчёт.
Буду ждать там, моя Яна …
Ну, а дальше наш черёт».

- «Поняла тебя, мой милый!» -
Разобрал движение губ:
- «Приложу свои все силы,
Чтоб обнять чело и чуб»,

И князь также незаметно,
Вновь приполз, где Юрий ждал,
Объяснил, как есть конкретно,
В выражениях не блуждал.

И опять, как было раньше,
Стали молча наблюдать.
Яна знала, как быть дальше,
И не стала больше ждать.

- «Мне здесь можно покататься?» -
Крикнула своим «друзьям».
Метров триста, докричаться
Было сложно, как изъян.

Но «друзья» её поняли:
- «У воды катайся, … здесь!
Чтобы мы тебя видали,
Только в лес смотри не лезь».

Яна, как на тренировке,
Показала свой аллюр.
Безо всякой подготовки
Прошла рысью сквозь бордюр.

А бордюр – кусты из розы,
Украшали водоём
Без шипов, даже занозы
Конь прошёл таким путём.

Захотелось иноходью,
Конь так бегать не умел.
Не с такой же благородью
Бегать, словно он не смел.

Получив в бок шенкелями,
Перешёл на свой галоп.
Не гремя, как костылями,
А в манере антилоп.

Скачка просто загляденье,
В таком темпе пять кругов.
И «друзья» на удивленье,
Не роптали, всё без слов.

Перейдя на шаг обычный,
Так давая отдохнуть,
Конь вдруг вздыбился прилично
И заржал, грозя стряхнуть.

Это Яна управляла,
Так задуман был показ.
И манера повлияла
На «друзей», остыли враз.

Снова рысь, … второй круг, третий …
И … стремительный галоп.
Князь и Юрий словно дети
Обнялись, аж взял озноб.

Яна вихрем в лес летела
И уже не напоказ.
Вмиг поляна опустела,
Потому что скрылась с глаз.

Стража вся в оцепенении
И один помчался вслед.
А второй, как в отупении,
В замок кинулся в ответ.

Юрий видел всю картину,
Князю: «Знаешь где искать?»
Получив в ответ: «Не кину!»
Доложил: «Пошёл встречать!»

И опять галопом к замку,
А навстречу стражник, … сам.
Не успев позвать и мамку,
Улетел коню к ногам.

- «Где второй?» - когда поднялся,
Юрий вежливо спросил.
- «Он, как я не растерялся.
В замке помощь, хватит сил».

- «Что за помощь? Кто такие?»
- «Кирасиры! Сотня там.
Стража новая, … лихие …
Вам они не по зубам».

Услыхав звук труб из замка
И поняв, что он не врёт.
Оглушил ударом марко,
Убивать не стал, … поймёт.

Луг нашёл довольно быстро,
Как примета – сеновал.
Сотня там, у них всё чисто,
А князь Яну целовал.
 
- «Кирасиры?!» - князь серьёзно:
- «Это настоящий враг!
Пусть не кажется курьёзно,
Отступать нельзя никак»,

- «У тебя есть предложение,
Как их здесь остановить?»
- «Встреча им не одолжение,
Мы должны их раздавить.

Козырь наш в непонимании,
Для них тайна – сколько нас.
И на этом вот незнании
И сыграем здесь, сейчас.

Мы разделимся с тобою,
Половина прямо в лес.
Старший ты само собою,
Да поможет Бог, … не бес.

Мы здесь встретим на равнине,
Но укрывшись, где овраг.
Ошарашить, чтоб отныне
Помнил силу нашу враг.

Неожиданность смертельна,
Ты её и преподашь.
Лук – возможность беспредельна,
Луком им урок свой дашь

Бить по коням и прицельно
Сделать пешими их всех.
Гнать на луг и не бесцельно,
Встретим мы и в том успех»

- «Князь! Да это гениально!» -
Юрий просто воссиял:
- «Ляхов бить – вполне нормально,
Ты с меня как гирю снял».

И отряд без промедления
Тут же удалился в лес.
Юрий выбрал направление
И затих, для всех исчез.

Князь с отрядом, с ним же Яна
Отошли вглубь за овраг.
Всё в обзоре без изъяна,
Их не видно и за шаг.

Ждать врага пришлось не долго.
Через час раздался треск.
Кирасиры с шумом, звонко
С чащи леса, просто блеск.

Все закованные в латы,
А убор, как купол шлем.
Сразу видно, что богаты …
Пика, меч, … всё без проблем.

Не снижая дикой скачки,
И, увидев сеновал,
Все туда и без раскачки.
Не атака, а навал.

Кирасир вдруг как воткнулся,
Так никто и не понял.
Строй, как будто бы споткнулся,
Первый заднего ронял.

Сотни стрел из неоткуда
Коням били по ногам.
Из коней, людей вдруг груда …
Ржанье, крики, просто гам.

Из-за леса, как виденье,
Кавалерия на них.
Словно светопреставленье,
Избивали всех таких.

Не спасали даже латы,
Без коня то лишний вес.
Уходили от расплаты,
Кто на лошадь снова влез.

И от сотни, два десятка
К сеновалу удирать.
За овраг, но там загадка,
Снова стрелы – добивать.

Из засады князь навстречу:
- «Избиение прекратить!
Сдать оружие! Замечу,
Кто не сдал, буду судить».

Лишь семнадцать были живы,
Остальным … другой удел.
- «Плен оформить, кто служивы,
Остальным в земле задел» -

Так князь и распорядился.
Взяв трофеи, … кто мечтал,
В Русь с победой возвратился,
А его сюрприз там ждал.

В Перемышль пришли под утро,
Переход три дня занял.
Их встречали так, как будто
Он осаду чью-то снял.

Объяснялось очень просто.
О победе над врагом
Шла молва, любой подросток
Горд за город был тайком.

Войско князя впечатляло,
Лошадей привёл табун,
Пленных ляхов шло немало
И одеты не в зипун.

Сотня словно на параде,
Вся в кирасах, всё блестит.
В этом ляховском наряде
Каждый стал вдруг знаменит.

Было здесь же и боярство,
Ступка лично возглавлял:
- «Без потерь – это богатство!
Я себе не представлял …»

Подошёл сначала к князю:
- «Молодец Владимир! Знал,
Не измазать тебя грязью
И не зря я рисковал.

Дома мать ждёт. Будь мужчиной.
И полячка пусть придёт.
Ну, а что стало причиной
Ольга скажет, она ждёт».

Повернулся после к сыну.
Тот в кирасе, как поляк.
- «Вот возьму с коня и скину,
Разоделся молодняк» -

И довольный рассмеялся:
- «Молодцы! Сомнений нет!
Если кто-то сомневался,
Будут знать, идёт рассвет».

Князь и Яна сразу к дому,
Но внутри тревога есть.
Что-то вдруг не, Слава Богу?
Или, … тьфу, … дурная весть?

Ольга встретила при входе
И на Яну лишь взглянув.
- «Как? Понравилось в походе?» -
Вдруг спросила и вздохнув.

- «Ничего не понимаю …
Ты же знаешь результат.
Осуждаешь? Я же знаю,
Но дороги нет назад.

Ты из Галича лишь это
К нам приехала узнать?
Что случилось, мама? Где-то
Ты не то должна сказать».

- «Умер твой  отец недавно,
Ярослава больше нет» -
Говорила Ольга странно
Словно в этом весь ответ.

- «Жаль, конечно, но не скрою …
Бог судья. Грешил? Простит …
Сообщил, как быть со мною?
Князем ехать, раз он спит?»

Ольга глубоко вздохнула.
- «Не тебе он завещал …» -
Исподлобья так взглянула:
- «А тому, кто всё прощал.

Ты теперь по завещанию
В Перемышле князь, вот так».
- «Верен как-то обещанию?
Но кому? Какой-то мрак …

Кто в Галиции стал главный?
Кто трон этот получил?
Почему я стал бесправный?
Кто такому научил?

Я ж наследник и законный!
В Перемышль меня послал,
Чтоб встряхнулся, не был сонный …
Получается, проспал?

Мама, кто? Скажи мне имя!»
- «Важги гуляный сынок».
- «Что-о-о-о? Олег? Он бычье вымя,
Позабыл кто он? … Мой Бог!

Эта мразь на трон залезла?
Мать-блудницу взял костёр …
Всё! Любовь моя исчезла,
Будет изгнан сутенёр».

Чтобы как-то сбить волнение,
Попросил бокал вина.
Выпил не для настроения:
- «Мама, Яна мне жена!»

Ольга лишь опять вздохнула:
- «Ну, о чём ты говоришь …
Яна венчана супруга,
А ещё отца коришь».

Яна чуть-чуть покраснела:
- «Разрешите мне сказать».
- «Ну, конечно. … Что не смела?
К маме надо привыкать»,

- «Не жена я никакая …
Собеславич мне не муж.
Вера у него другая,
Латинянин он, мне чужд.

Когда нас венчать хотели,
Ксендз предложил Веру взять.
С моей просто не посмели,
Я ж дала отказ менять».

Ольга даже просветлела.
Появился интерес.
Взглядом добрым посмотрела …
- «И какой на теле крест?» -

Это было не лукавство,
Но проверить был резон.
Не какое-то коварство,
А понять, что здесь не звон.

И достала крестик Яна:
- «Православная я! Вот!
Мне его отдала мама,
Когда шёл мне пятый год.

Умирая, говорила:
- «Да храни тебя Господь!»
И ещё она просила
Сохранить, в нём наша плоть.

В замок прямо из костёла
Пан Собеславич увёз.
Вот такая вот крамола …
Князю рада я до слёз»

Поклонилась Ольге скромно:
- «Я прошу меня понять.
Счастье с ним моё огромно,
Не хочу его терять».

- «Скажи Яна, ты же полька?» -
Ольга снова свой вопрос.
- «Ну и что? Ведь имя Ольга
Дал вам тоже не Христос.

Да! Родной язык мой польский.
Будет русский! Бог един.
А делить нас случай скользкий,
Здесь мне разум господин».

Князь стоял и удивлялся,
Как он мало ещё знал.
Яной просто восхищался,
Любоваться не устал.

Ольга, посмотрев на сына,
Поняла – невестка здесь.
Что он вырос, есть причина.
Хоть одна, как светоч, весть.

На плечо, положив руку,
Словно к дочери опять:
- «Понимаю твою муку,
Но и ты должна понять.

Пан Собеславич дал крышу
И возможность нам прожить.
А когда такое слышу …
Как понять? Он дал нам жить!

И причём всё бескорыстно,
Денег никаких не брал.
Получается со смыслом
Сын его и обобрал».

Яна улыбнулась даже:
- «Зря вы так, была корысть.
У него душа вся в саже,
А коварный он, как рысь.

Знал, что вы сестра родная
Князю Всеволоду. Вот.
Вас спасти мечта такая,
Чтоб узнал поступок тот.

Чтобы князь Руси великой,
А верней Великий князь
Был фигурой не безликой,
А стал, другом не таясь.

Что король Мешко известно
С князем дружит много лет.
Так что Войцеку бы лестно
С королём быть. Не секрет.

А когда, войдя в доверие,
С трона можно и спихнуть.
К вам сплошное лицемерие.
Вот такая, в общем, суть.

Будешь скоро королевой,
Говорил он мне не раз.
А не мышкой в замке серой …
Говорю не напоказ».

Тихо стало сразу в зале,
Наступил какой-то шок.
Говорилось не в запале
И совсем не как смешок.

Поразил вдруг тон спокойный,
Без истерик,  только факт.
Вразумительный, достойный,
В то же время тонкий такт

Ольга первой оценила
Весь услышанный рассказ:
- «Я ж общений не любила,
Уходила каждый раз.

Было смешенное чувство,
Но не думала, что так.
Безусловно, это грустно
Быть приманкой, гнусный шаг».

Подошла, обняла Яну:
- «Ты прости меня, как дочь,
Моему к тебе изъяну …
Надо это превозмочь.

Ваш союз благословляю!
Будь княгиней с ним всю жизнь.
Счастья долгого желаю,
Чтобы дни ваши слились».

Сняв икону над лампадой
Попросила рядом встать.
Осенила, как наградой,
И дала поцеловать.

- «Не откладывай венчание …» -
Ольга даже с озорством.
- «Мама! Как напоминание
Принимаю волшебством!»

В Перемышле их венчание
Принял красочный Собор.
Были даже галичане,
Кто ждал князя до сих пор.

Город был неравнодушен,
Он Владимира любил.
Даже те, кто непослушен,
Все пришли, был всё же мил.

Безгранично рад был Юрий.
И отец просто сиял.
Он же князю, как Меркурий,
Первым к Яне наставлял.

И поздравил тоже первый:
- «Вы теперь свои навек!
Будем помнить день тот нервный,
Не забыть те дни вовек!»

Перемышль гудел неделю,
У Собора главный стол.
Остальные, как умею,
Что не стол, то свой престол.

Свадьбы искренней, весёлой
Не один не вспомнит дед.
Чтобы князь с судьбой тяжёлой
Был со всеми, хоть не сед.
 
Яна тоже всех пленила,
Как княгиня, просто шик.
Одеяние сменила,
Обрела чудесный лик.

Бусы, броши и корона,
Цвета неба сарафан,
Лента алая от трона
Дополняли райский стан.

И в разгар всего веселья
К князю Юрий подошёл:
- «Для тебя, для вдохновения
Жест красивый я нашёл».

- «Не под действием хмельного?»
- «Обижаешь! … Я же трезв.
Яна, видела такого …
Ишь, какой стал сразу резв».

Яна рассмеялась громко
И спросила: «Что хотел?»
- «Объяснять не буду долго,
Пленным волю дать, кто смел»

Князь поднялся: «Молодчина!
Я вот не сообразил …»
- «У тебя была причина,
Ты вон брату пригрозил».

- «Про кого ты? Про Олега?
Не для свадьбы разговор.
Лучше пленных до ночлега
Приведи под приговор.

Кстати, где они сегодня?»
- «Их пока прибрал отец.
Жизнь конечно не господня,
Не за так хлеб, наконец».

- «И что Ступка согласился?!»
- «Так отец и предложил.
Он на них частенько злился …
Как вояка этот жил???

Ни сварить себе картошку,
Ни … короче караул!
Могут меч держать и ложку …
Пусть идут, где присягнул.

Дармоедов нам не надо,
А рабы, то не про нас.
Когда нет и сердце радо,
Пусть уходят, в добрый час».

Теперь князь расхохотался:
- «Что ж давай, веди вояк …»
Даже Юрий не сдержался:
- «Зря мы с ними так да сяк …»

Вот пришли и кирасиры,
Для гостей – аттракцион.
Внешний вид, как сувениры,
По толпе волною стон.

Перед князем и княгиней
Все семнадцать человек
Встали, как рабы отныне,
И намёка просьбы нет.

- «Понимаете по-русски?»
- «Разумиец!» - был ответ.
- «Попрошу подать закуски
И к столу всех, как обед».

Сразу видно с голодухи,
Так как ели всё подряд.
Князь заметил: «Даже мухи
Не обидят, … так едят».

Через полчаса примерно,
Голод первый утолив,
Встали в строй шеренгой мерно
Все по росту, строй красив.

- «Кто из вас сегодня старший?»
- «Анджей я, пан храбрый князь.
Лех помощник, правда, падший
Ранен в ногу, падал в грязь».

- «У меня сегодня свадьба,
Это мой счастливый день.
Здесь пока моя усадьба,
Здесь же много деревень.

Вот моя княгиня Яна,
Она полька, с ваших мест.
Православным Богом дана,
Как посланница небес.

Я поэтому решился
Вас домой всех отпустить.
В светлый день, когда женился,
Вас, как водится, простить.

В Сандомире ждут родные,
Здесь чужбина, спору нет.
Передайте, мы простые,
Но не лезьте наш совет».

Анджей вышел тут из строя:
- «Нам не можно в Сандомир.
Нас забыли, как героя …
Я погиб и я кумир …

Пани Яна! Прошу бардзо
Помогать мне вам вьязник».
- «Поняла я Анджей, ясно
Почему вопрос возник».

И затем с улыбкой к мужу:
- «Им нельзя сейчас назад.
Правда вылезет наружу,
Для семей наступит ад.

Там для всех они погибли,
А в бою, это почёт.
Прослезились и забыли …
Жизнь по-прежнему течёт.

И тут явятся «герои».
Семьи их живьём сожрут.
Таковы у них устои,
Так что жить придётся тут».

- «Добже, добже, пани Яна!» -
Все семнадцать просто в крик.
Князь смешался: «Вот награда!
Для меня это тупик.

Ну, и что мне делать дальше?
Чудеса-а-а! Ну, смех и грех.
Рассказали б это раньше,
Точно там оставил всех».

Анджей смотрит виновато:
- «Рось ойцяцна кацду нам».
- «Яна, речь витиевато …
В Русь хотят? Упасть к ногам?»

- «Да, мой милый, понял верно
Каждому отчизна Русь».
- «Злуцяк к вам» - и Анджей скверно,
Но сумел сказать. Вот гусь!

Тут князь к другу обратился:
- «Как тебе этот сюрприз?
Кирасир служить явился …
Это что? Судьбы каприз?

У тебя какое мнение?
Это ж твой красивый жест.
Понимаю твоё рвение,
Но нельзя здесь ставить крест.

У меня-то есть мыслишка,
Но хочу, чтоб ты сказал.
Лех смотри совсем не мышка,
Хромоту ты ж заказал».

- «Как всегда ко мне с подначкой?» -
Юрий к этому привык:
- «Не считаю факт задачкой,
А вот их за горемык.

Значит, просятся на службу?
Почему бы и не взять.
Не рассчитывай на дружбу,
В остальном же гридь на пять.

И в военном деле дока,
И лихой кавалерист.
Это с нашими морока,
Здесь, похоже, аферист.

А такие служат верно,
Как-то так. … Тебе решать.
Будет всё закономерно,
То не будут и мешать».

Кирасиры закивали:
- «Дзенкуйе, … спасиба вам!»
Юрий хмыкнул: «Да-а-а, … едва ли
Их заставишь ехать в срам».

Князь прошёлся вдоль шеренги,
Крепыши, как на подбор.
- «Ну, так как? Дрожат коленки?»
- «Так!» - ответ был очень скор.

- «Как зовут?» - спросил навскидку.
- «Богуслав!» - вдруг рявкнул тот
- «Допустил дружок ошибку,
Я же князь, а не твой кот».

Юрий рядом улыбался.
Князь ему: «Веди назад.
Богуслав перестарался,
Я же вижу, что он рад.

Завтра к нам веди всех вместе,
Там обсудим, что да как.
А пока дай волю песне,
Свадьба всё же как-никак.

На другой день, как решили,
Когда гости разошлись,
Кто вчера всех насмешили,
В доме князя собрались.

 Юрий снова, как обычно,
Всех привёл, теперь уж в дом.
Дом большой, но не привычно
Столько видеть за столом.

Ступка был, пришла и Ольга.
Яна, как хозяйка здесь.
Да к тому ж супруга полька …
Преимуществ всех не счесть.

Начал князь, оно понятно,
Первым Анджея спросил:
- «Вот скажи мне, старший, внятно,
А на что вам хватит сил?

Вы хотите здесь остаться,
Но ведь в Польше кто-то есть.
И желание повидаться
Будет жить и то не лесть.

Может всё-таки вернуться,
Пережить этот позор.
Всяко может обернуться,
Жизнь она, как тот узор.

Мир не держится на страхе,
Бог об этом говорит.
На любви к своей рубахе,
То есть к близким без обид.

У кого родные в Польше?
Можешь мне сейчас сказать.
Год не виделись иль дольше,
Я всё это должен знать».

Анджей несколько смутился
И на Яну посмотрел.
По улыбке убедился,
Что поддержит, как хотел.

- «Не у всех там жить родцина,
Леха матка жить в Луков.
В Гнезно жить тато Петрина,
Моя матка жить в Краков».

- «Можно я ещё добавлю».
Князь: «Конечно! Ты ж не гость»
- «Он волнуется, подправлю,
Я общалась с ними врозь.

Он назвал родню прямую;
Мать, отец … и это так.
Говорил так не вслепую,
Всех других нельзя никак.

В основном они сироты,
Их родные были знать.
Все военные, … заботы
Были только воевать.

В Гнезно, в Гече собирали
Вот таких ребят сирот.
С детства войнам обучали,
Никаких других забот.

Ещё Пяст ввёл эту норму,
Триста лет по ней живут.
Все обычаи и форму
Очень строго берегут.

Так что в Польшу возвращаться?
Неминуемая смерть!
С Польшей лучше распрощаться
И из памяти стереть».

- «Так, так!» - дружно закивали.
- «Добже, пани!» - словно хор.
Все они прекрасно знали,
Слово князя – приговор.

И Владимир всё ж решился:
- «Я решил к себе вас взять.
Акт такой считай, свершился,
Нет желания менять.

Личной будете охраной,
Гриди будут называть.
Пусть и не небесной манной.
Жизнь нормальной может стать».

И ответом было: «Браво!!!»
Все семнадцать человек
По команде: «В струнку!» - здраво
Словно замерли навек.

Так Владимир обзавёлся
Стражей преданной во всём.
И заботой не извёлся,
Не отказывал ни в чём.

Эти гриди-кирасиры
Прослужили до седин.
Свою верность до могилы
Пронесли все, как один.

Это всё случится после,
А пока он вызвал мать.
Ольга находилась возле,
Не пришлось особо ждать.

- «Скоро в Галич выступаю,
Засиделся там Олег.
Поступить, как с ним я знаю,
Это будет не набег.

Просьба есть к тебе большая,
Дяде надо сообщить –
Ситуация такая,
Галич может приобщить».

- «Я тебя не понимаю.
Приобщить? Причём здесь брат?
Поясни, чего не знаю,
Он Великий князь и так».

- «Вся Галиция возможно
Очень скоро загорит.
Галич взять мне будет сложно,
Не о том душа болит.

Польша может вдруг вмешаться,
Собеславич – вот где враг.
Он богат, и с ним тягаться
Может Всеволод – твой брат».

- «Сын! Да ты сгущаешь краски.
Из-за Яны и пожар?
Не рассказывай мне сказки.
Дай-ка лоб. Быть может жар?»

Краской всё лицо залило,
Князь был просто потрясён:
- «Жа-а-ар???» - его заколотило:
- «Трон наш должен быть спасён!

Что нам Яна сообщила?
Войцек рвётся там во власть.
Он магнат, а это сила,
Власть над Польшей его страсть.

Над Мешко сгустились тучи
И пойми, это не бред.
Мешко старый, невезучий …
Доброта ему во вред.

Опыт есть почти подобный.
Казимир его смещал.
Не казнил? Был тоже добрый.
Власть с весельем совмещал.

Собеславич зверь, по сути.
Как он к нам в доверие влез?
Вот и Всеволодом крутит,
Другом стал и … вот полез.

Вот поэтому и надо
Дядю нам предупредить,
Что не друг пасётся рядом
И в обратном убедить».

Ольга сделалась серьёзной:
- «А ведь ты пожалуй прав.
С Польшей случай не курьёзный,
Этот Войцек, как удав.

И какое предложение?»
- «Дяде срочно написать!
А чтоб всё пришло в движение,
То гонца к нему послать.

Написать должна ты лично,
Чтоб не принял за подлог.
Как Великий князь, публично
Верный вывод сделать смог.

А гонцом послать такого,
Чтобы всё смог объяснить.
Кроме Юрия другого
Я не вижу. Заменить?»

- «Предложение отлично!
Ты стал истинный стратег.
Всё по делу, всё прилично» -
И достала оберег.

Никогда так не смотрела …
- «Вот храни его, сынок» -
И она ему надела
Очень старый образок.

- «А ещё я предлагаю
К брату Анджея послать.
Напишу всё, обещаю
И не стоит больше ждать.

Перед тем, как им податься,
Дай им собственный наказ.
Про дела, что здесь творятся,
Пусть расскажут без прикрас».

И ушла писать послание.
Князь послушал свою мать
И позвал на совещание
Друга с Анджеем опять.

Пригласил сюда и Яну,
Без неё сейчас никак.
Подошли, поляк, как спьяну …
- «Отмечали или как?» -

Князь, не зло так, ухмыльнулся.
Юрий всё же защитил:
- «У них мир перевернулся,
Каждый это ощутил.

Грех не выпить в день рождения,
А для них таким он стал.
Я был там без возражения,
Просто он сильней устал».

Яна громко рассмеялась
Звонким смехом, озорным.
- «Как забавно?! Я боялась,
Что не будет день хмельным».

Тут уж князь не удержался,
Сквозь смех: «Анджей, молодец!
Если организовался,
Значит точно не подлец!

Я позвал не веселиться,
Есть серьёзный разговор
И возможность прокатиться
Во Владимир, то не вздор».

- «Во Владимир?» - вздрогнул Юрий:
- «Он за тридевять земель.
Там Великий князь, … без дури.
Мы к нему? Какая цель?»

Сделав паузу с минуту,
Князь продолжил: «Значит так.
Юрий, Анджей, в нашу смуту
Вы должны рассеять мрак.

Чтобы было вам понятно,
Я обязан всё сказать.
Может мне и неприятно,
Но уверен – надо знать.

Мой отец жил с мамой плохо,
Изменял, вообще блудил.
Было много слухов, вздохов …
Ярослав же не ловчил.

От гулящей девки Важги
У него родился сын.
Звать Олег, причина дрязги,
Между нами вырос тын.

Ярослав стал жить открыто,
Во дворец её привёл.
И скандал, что было скрыто,
Буйным цветом и расцвёл.

Позже эту стерву Важгу
На костре сожгли, как мразь.
А мальчишку в каталажку
Монастырскую, в их власть.

В пик семейного скандала,
Собеславич. Как узнал?
Мать моя его не знала,
Но … он помощь оказал.

В Польше только мы узнали,
Войцек сказочно богат.
Он магнат, вот так и стали
В замке жить и я был рад.

Оказалось всё непросто,
Ему Всеволод нужен был.
Дружбу с ним искал, пусть косно,
И, в конце концов, добыл.

Дело в том – княгине Ольге
Брат родной Великий князь.
Так что речь здесь не о долге
А корысти, как глумясь.

Всеволод много лет надёжно
Дружен с польским королём,
И Мешко, отметить можно,
Тоже видит друга в нём.

Так вот Собеславич втёрся,
При Мешко вдруг стал своим.
План его на трон простёрся,
Был весь замысел таким.

Он Мешко не даст пощады,
Как когда-то Казимир.
Польша вздрогнет от бравады,
И Галиция, и мир.

Рассказать должны подробно
Во Владимире, как есть.
Анджей, ты поляк условно,
Подтверди там эту весть.

Мать письмо там пишет брату,
Его надо передать.
Чтобы он не супостату,
Вам поверил, так сказать».

В это время и княгиня
В зал вошла, в руке пакет.
- «Что здесь писано – святыня!
Брат поймёт. Сомнений нет!» -

И отдав пакет, сей сыну,
Ольга вышла, зал притих.
Князь потом, хоть не по чину,
Встал, обнял обеих их.

- «Вот пакет и в путь-дорогу,
Через месяц буду ждать» -
Произнёс: «Прошу ей Богу
Просто так не рисковать».

Яна подошла тихонько:
- «Юрий, Анджей, … будем ждать.
Что не так, … всем будет горько,
Счастье наше надо брать».

Всё сложилось, как хотели,
Всеволод сразу принял их.
Гонцы в Польшу полетели,
Там Мешко поднял своих.

Собеславич и признался
Что радел он на престол.
Как потом не извивался,
Был в награду острый кол.

А Олега, как и было
Снова в келью, в монастырь.
Мнение правильное слыло,
Князем был у них упырь.

Князь Владимир вместе с дядей
Подписали договор.
Быть в союзе и не пядей
Не отдать земель их в спор.

Так Галиция и стала
Зваться Западная Русь.
Сила только возрастала,
Но росла порой и грусть.

Беда зрела на Востоке.
Бухара, Хорезм пылал
Там чингизы, как в потоке …
На Руси не каждый знал.