И. В. Гёте Фауст Сцена 2 У городских ворот

Гуляющие разных сословий выходят из ворот.


Несколько подмастерьев

– Камрады! Эй! Куда идём?


Другие

– Сначала вниз, в охотный дом.


Первые

– А мы на мельницу, по склону.

Один из подмастерьев

– Уж лучше б сразу шли к затону.


Второй

– Там путь разбитый в это время.


Из второй группы

– А ты куда?


Третий

– А я со всеми.


Четвёртый

Подняться бы до замка тем путём,
Там в Дорфе лучших девушек найдём;
И пиво высшей пробы там, и драки.

Пятый

Опять зудит? Спокойно, забияка.
Ко взбучкам, вижу, пыл твой не угас?
Я пас теперь, мне хватит пары раз.

Служанка

Нет, нет, я всё. Иду домой.

Другая

У тополей найдём его мы.

Первая

Мне нет в том радости большой,
Везде – на танцах, и до дому
Он вечно крутится с тобой,
А мы с ним так, едва знакомы.

Другая

Ну ведь не всем гулять с одним! –
Там тот, кудрявый будет с ним.

Студент

Чёрт! Девочки какие! – Просто диво!
Ну, прям, братишка, созданы для нас;
Дерущий рот табак, покрепче пиво,
Да с этой красотой – какой экстаз!

Девушка-горожанка

Ты глянь на них, какие кавалеры:
Ну это уже просто через край!
У многих тут и вкус есть и манеры,
А этим, вишь, служанок подавай!

Второй студент первому

А ну ка стоп! Две крали за спиною.
Стройны, милы, опрятны – высший класс!
Одна живёт поблизости со мною,
Я на неё давно имею глаз.
Давай-ка их немного подождём,
И вечер точно вместе проведём.

Первый

Дружище, нет! Они зануды, вроде.
Давай вперёд, догоним лучше тех.
Та, чья рука по будням веник водит,
Ласкает на досуге лучше всех.

Горожанин

Несносен бургомистр этот новый!
Он только всё наглее с каждым днём!
Что сделал он для города такого? –
Гораздо стало хуже всё при нём.
Три шкуры с нас готов содрать – беда!
А платы возросли как никогда.


Нищий (поёт)

Добрые судари, дамы прекрасные,
Праздника ради, на радость Христу,
Бросьте лишь взгляд на бродягу несчастного,
Малость смягчите чужую нужду.
Будьте участливы, день этот празднуя,
Ведь для дающего – радость сильней, –
Значит, шарманку крутил не напрасно я
В день этот праздничный жатвы моей.

Второй горожанин

Нет сладостней занятья – рассуждать
В досужий день о подвигах, о брани,
Как чёрт-те где, в земле турецкой дальней
Народы бьют друг друга, рать на рать.
А тут спокойно попиваешь у окна,
А по реке скользят суда по водной глади.
Вернёшься вечером домой, и при лампаде
Восславишь мир вокруг, покой и времена.

Третий горожанин

Воистину, сосед, ты прав и тут.
Да пусть они там в чёртовой глубинке
Все головы друг другу разобьют,
Лишь дома было б всё как по старинке.

Старуха (девушкам-горожанкам)

Ай, ягодки мои, ну просто "ам!"
Ну как в таких не взять, да не влюбиться!
Чуть-чуть бы спесь унять, чего уж там,
Я б много чем могла вам пригодиться.

Первая девушка

Агата, прочь! Не надо, не смотри.
Пусть валит лесом эта ворожея.
Хотя она дала в ночь на Андрея
Мне суженого видеть во плоти.

Вторая девушка

Мне тоже указал тогда кристалл:
Солдат, орёл, в кругу лихого люда.
Я до сих пор ищу его повсюду,
Но он вживую так и не предстал.

Солдаты

Башни и шпили,
Крепости града,
Барышень милых
Дерзкие взгляды –
Нам не преграда!
Больше усилий –
Слаще награда!
Отдых, и к бою
Вслед за трубою:
Или героем –
Или травою!
Жизнь – это буря,
Схватка с судьбою.
Девы и замки –
Нам не преграда,
Больше усилий –
Слаще награда.
Стройся, солдаты!
В ногу, вперёд!

Фауст и Вагнер

Фауст

Оковы разрушив, ручьи зашумели,
Встречая весны оживляющий взгляд,
Долины оттаяли, зазеленели;
Старуха-зима, отползая назад
В туманные дали суровых ущелий,
Пытается, что-то в себе затаив,
Бессильными струями блеклого града
Закрасить простор зеленеющих нив.
Но белого Солнцу так много не надо:
Всё то, что стремится родиться и быть
Оно хочет выкрасить и оживить.
Но море цветов не появится вдруг,
Пока их заменят людские наряды.
Постой! Обернись! Посмотри-ка вокруг
С высот на картину ожившего града!
Из впалого, мрачного зева ворот
Цветною рекою струится народ!
Всем хочется Солнца побольше сегодня,
И, празднуя день Воскресенья Господня,
Сегодня и сами воскресли они
Из будничных дней городской толчеи,
Из затхлого быта своих комнатушек,
Из ада цехов, из рабочих клетушек,
Из сдавленных крышами низких домов,
Из узости улиц, из склепов-дворов.
И после аскезы церковных ночей
Сегодня всё здесь упивается светом!
Взгляни-ка! – Людского потока ручей
В садах и в полях уж, теряется где-то...
А там, на бескрайнем просторе реки –
Как весело в дали бегут челноки!
Вот носом черпнул, на мгновенье затих,
И бросился вслед им последний из них.
И даже на тропах, средь горных просторов
Нет-нет, да блеснёт что-то яркое взору.
И, слышишь, по сёлам гудёж уж воскресный, –
Вот где для народа чертог их небесный!
Ликуют и пляшут, скача во всю прыть!
Здесь я человек, здесь я вправе им быть!

Вагнер

Возможность, доктор с вами прогуляться,
По мне – знак уваженья и урок.
Но сам бы в этой массе затеряться,
Я б, как противник варварства, не смог:
Терзают скрипку, кегли вышибают,
Весь этот шум насилует мой слух.
И так орут, как будто в них злой дух,
А вопли эти пеньем называют!

Крестьяне под липой
(Танцы и пение)

Надел на танцы пастушок
Наряд поярче и венок,
И всё что полагалось.
Уже у лип гулял народ,
Бурлил людской водоворот,
И скрипка разрывалась.

Наш пастушок в толпу нырнул,
И локтем девушку толкнул,
Но та не растерялась.
Слова слетели с алых губ,
Ему сказала, что он груб,
И всё, что полагалось.

Быстрее ритм, теснее круг,
Движенье ног, движенье рук,
И юбка разлеталась.
Бросало в жар, бросало в пот,
Уже казалось что вот-вот,
И всё соприкасалось.

"Я не из тех, которым тут
как глупым дурам врут и врут,
Вам это показалось."
Так слово за слово, к реке
Её он вёл, а вдалеке...
Там скрипка разрыдалась..

Старый крестьянин

Похвально, доктор дорогой,
Что в день веселья в нашу глушь
Пришёл, не брезгуя толпой,
Столь высокоучёный муж.
Позвольте кружку вам вручить,
И в ней бодрящее питьё,
И тост заздравный огласить,
Почтенье выразив своё.
Пускай напиток в чаше сей
Не только жажду утолит,
Но сколько капель будет в ней,
На столько дней ваш век продлит.

Фауст

Я дар охотно принимаю,
И вам в ответ всех благ желаю.

Старый крестьянин

В столь светлый праздник ваш приход
Для многих здесь ещё ценней,
Поскольку помнит вас народ
И в испытаньях чёрных дней.
Ещё немало среди нас
Тех, кто до этих дней дожил.–
Их ваш отец от смерти спас,
Когда чуму остановил.
А с ним и вы, совсем юнцом,
К больным входили в каждый дом.
Смерть многих выбрала тогда,
Но вас не тронула беда.
Свой долг исполнил наш целитель.
Хранил спасителя спаситель.

Все:

Будь Богом, муж благой храним,
Чтоб дольше жить, служа другим!

Фауст

Один достоин поклоненья –
Открывший путь нам и спасенье.

Вагнер

Великий человек! Такая речь
Душе твоей, наверно, как услада!
Вот высшая даров твоих награда!
Возможно ль пользу большую извлечь? –
Отцы тебя покажут своим чадам,
В толпе вопросы, давка, разговоры,
Смолкает вдруг смычок, стоят танцоры.
При виде вас все дружно в ряд встают,
И тут же шапки вверх взлетают сами,
Глядишь, ещё чуть-чуть и ниц падут,
Как в храме пред священными дарами!

Фауст

Вон камень тот вверху, что за кустом, –
Нам будет лучшим местом для привала;
Я там в раздумьях сиживал бывало,
Моря себя молитвой и постом.
Надежды полон, верою горя,
Вверх руки простирая, я молился, –
В слезах просил Небесного Царя,
Чтоб чёрный мор скорее прекратился.
Хвала толпы – насмешка для меня.
Ты понял бы, насколь они неправы,
Когда б мог видеть то, что видел я;
И мы с отцом не стоим этой славы.
Он честным был, но с тёмной стороны
Сакральных сфер природы домогался;
Пусть, методы его были  чудны,
Он искренне постичь её пытался.
Он, запершись, в кругу других адептов
На чёрной кухне разное мешал:
Из массы алхимических рецептов
Он средство от поветрия искал.
Там Красный Лев и Лилия вдвоём,
Восстав из тёплых вод парной купальни,
Скрепляли брак, гонимые огнём
Из тесноты реторт в опочивальни.
И Панацея юная в бокале,
Когда во всей красе на трон взошла,
Лекарством стала; люди умирали,
А речь об исцелении не шла.
Пожар смертей от адской этой смеси,
Объяв все эти горы, эти веси,
Чумы, пожалуй, хлеще бушевал.
Я сам отраву тысячам давал.
Их нет давно, а я живой и здравый,
Чтоб видеть как убийц осыпят славой!

Вагнер

Как можно, доктор, этим огорчаться!
Ведь честный врач, имея свой резон
Помочь другим, всегда должен стараться
До мелочей исполнить свой канон.
Ты, юношей, ценя отца на деле,
С охотой его опыт переняв,
Все знанья приумножишь, возмужав,
Чтоб сын твой мог добится большей цели.


Фауст

Блажен ты, если верить не устал
В возможность всплыть из знаний ложных бездны,
Когда все эти знанья бесполезны,
А главного ты так и не узнал.
Но прочь хандру! Не будем омрачать
Блаженство часа, посланное свыше.
Взгляни, как Солнца огненный закат
В густых садах окрашивает крыши!
Его уход влечёт кончину дня,
Оно спешит к началу жизни новой.
Ах, если б пара крыл несла меня
Туда, где луч вечерний будет снова!
Скользя с ним над притихшею землёй
Я б видел гор сиянье под собою,
Внизу долины полные покоя,
В ручье сребристом отблеск золотой.
И гор высоких грозные массивы
Полёт души прервать бы не смогли...
А взору изумлённому вдали
Уже открылись тёплые заливы.
И вот уже дневное божество
Зашло почти, но чувств гоним  волною
Я догоняю свет и пью его;
За мною ночь и день передо мною.
Вверху лишь небо, снизу – океан,
И всё в лучах заката – сон чудесный!
Ах, если б к лёгким крыльям духа дан
Нам был ещё аналог их телесный!
Ведь как бы мы, порой, взлететь хотели!
Как вечный зов души нас ввысь зовёт,
Когда, подчас, с заоблачных высот
Застыв, мы слышим жаворонка трели,
Когда, паря над синей цепью гор,
Орёл недвижно крылья распростёр,
Когда в озёрный край родной земли
Плывут высоко в небе журавли!

Вагнер

И на меня, порой, капризы находили,
Но я прекрасно отличаю сон от были.
Поля и лес скучны мне отчего-то,
И ни к чему мне эти крылья глупых птиц.
Мне ближе радость,  ощущение полёта
От умных книг, от шелеста страниц.
Ночами зимними листаешь их в покое,
Тепло по телу разливается, вдруг – ах!
Старинный свиток развернёшь, а там – такое!
И небо близится, и ты на небесах.

Фауст

Ты подчинён одной лишь только страсти.
О, счастье – никогда не знать иной!
Но две души, владеющие мной
Живут в груди моей, и рвут её на части.
Одна любовной страстию горит
К земному в отраженьи чувств телесных,
Другая рвётся, сбросив прах в зенит,
В просторы вечных душ и сфер небесных.
О, духи между небом и землёй!
Коль вы, витая, в воздухе царите,
Спуститесь вниз из дымки золотой,
И к новой, яркой жизни унесите!
О, был бы плащ волшебный у меня,
Несущий сквозь года и расстоянья,
Взамен бы – ни любые одеянья
Не взял бы я, ни платье короля!

Вагнер

Не трожь напрасно духов этих рой,
Струящихся из царства вечной грёзы!
Они, слетая к нам, несут с собой
Со всех концов опасность и угрозы.
Рой с севера как туча колких стрел,
Язвит нас острым жалом и клыками,
С востока – иссушающий ветрами –
Питается дыханьем наших тел.
Обрушившись пустынною жарой,
Нам раскаляет темя стая с юга;
Рой с Запада прогонит этот зной,
Чтоб затопить дождями всю округу.
Они послушны нам, но это только вид,
Покорны нам, но это часть их плана.
Они лепечут, будто небо говорит
Устами ангела, сплетая сеть обмана.
Но сумерки уже. Туман стеной.
Прохладой веет. Нам пора назад.
Как вечером  нам дорог дом родной!
Но что ж ты встал, в туман свой вперив взгляд?
Что в этой тьме тебя так привлекает?

Фауст

Ты видишь чёрный пёс в пустых полях мелькает?

Вагнер

Он рыщет там давно, и что теперь?

Фауст

Вглядись-ка лучше! Что в себе скрывает
За обликом собачьим этот зверь?

Вагнер

Обычный пудель. Что-то потерял.
Быть может, след хозяина искал.

Фауст

Заметь, как он кругами приближаясь,
Петляет по спирали тут и там.
И сзади, если я не ошибаюсь,
Огонь взлетает вихрем по пятам.

Вагнер

Лишь пудель чёрный там, а все виденья
Логично объяснить обманом зренья.

Фауст

И видишь – он у наших ног шныряя,
Магические петли вьёт для них.

Вагнер

Напуган он, увидеть ожидая
Хозяина, а видит двух чужих.

Фауст

Всё уже круг. До пса подать рукой.

Вагнер

Ну, видишь – пёс, не призрак никакой.
Рычит – в сомненьи, лёг – доверья знак.
Хвостом виляет. – Всё как у собак.

Фауст

А ну ко мне! Сидеть! За мной!

Вагнер

Какой он, право, озорной!
Стоишь молчишь – команды ждёт.
Команду дашь – исполнит с ходу.
Что потеряешь – он найдёт.
За палкой сразу прыгнет в воду.

Фауст

Да, ты был прав, нет в звере и следа
От тёмных сил. Лишь выучка одна.

Вагнер

Когда пёс так воспитан и обучен,
Он в доме даже вам не будет скучен.
За милость он ответит вам добром.
Знать у студентов был прилежным школяром.