Бесслёзный плач о Мологе

Святая Русь покрыта Русью грешной,
И нет в тот град путей,
Куда зовет призывный и нездешний
Подводный благовест церквей.

Максимилиан Волошин. «Китеж».


Начальнику ВОЛГОСТРОЯ ВОЛГОЛАГА НКВД СССР, майору госбезопасности т. ЖУРОВУ

В дополнение к ранее поданному мною рапорту докладываю, что количество граждан, добровольно пожелавших уйти из жизни со своим скарбом при наполнении водохранилища, составляет 294 человека. Эти люди абсолютно все ранее страдали нервным расстройством здоровья, таким образом, общее количество погибших граждан при затоплении города Мологи и селений одноименного района осталось прежним – 294 человека. Среди них были те, кто накрепко прикрепляли себя замками, предварительно обмотав себя к глухим предметам. К некоторым из них были применены методы силового воздействия, согласно инструкции НКВД СССР.

Начальник Мологского отделения лагпункта ВОЛГОЛАГА, лейтенант госбезопасности  Скляров



«Ветхий завет» превзойти по плечу атеистам.
То, что Творцу  лишь подвластно – уже заблужденье.
Эры начало, как гимн, проиграли горнисты,
эры, в которой нет места враждебным сомненьям.

Мутно-зелёные воды потопным молохом
цвета зрачков у вождя всех времён и народов
неукротимым напором накрыли Мологу,
словно кастетом в висок образумив природу.

К чёрту вся эта извечная русская кротость.!
Планов величью сакральные жертвы приносят.
С храмовых глав  половодье сотрёт позолоту,
с нив вековых животворных осыпав колосья.

Кладбищ кресты будут рвать рыболовные сети.
В срубах сосновых поселятся стаи налимов.
Ной не родился в Мологе… И северный ветер
в клиросе плачущих ив завывает молитвы,

может, в помин о лугах беззащитных цветущих,
может, во здравие всех, доведённых до края.
Горечь потерь неизбывна… Усач всемогущий
призраком-кормчим над мёртвою зыбью взирает.

А берега уж покрылись зелёной щетиной
плавней рогозных, на бывших подворьях поросших.
Плоть старорусская сгинула в серой пучине,
с болью в янтарных зрачках ясноглазой морошки.

И поменялись телеги на лодки и боты.
Скрылась под толщей свинцовой земелька живая,
словно заложник зловещих хозяев «свободы»,
где невозможных идей отродясь не бывало.

Вихри от вёсел - как шлейфы загубленных судеб.
Скрипы уключин – как скрежет зубов от бессилья.
Кто учинил  живодёрство сие - неподсуден:
кровопусканье на пользу покорной России.

В пору туманов здесь старца согбенного видят.
В отмелях бродит и ставит по берегу свечи.
Ищет, похоже, попавшую в небыль обитель.
Он обречён: неприкаянных путь - бесконечен.