В церкви

Я стою перед иконой Божьей Матери,
Первый раз забившись под церковный свод.
Как же были тяжелы ступени паперти,
Как же неприятен кающийся сброд.

Вон, что слева, неумело просит милости,
Исступленно осеняя лоб крестом.
Справа шепчет: - Избави от нечестивости,
Молодуха с непокорным животом.

Свечи тают. По окладам тени прыгают.
Слышу слёзы. Кто-то брызгает слюной.
Не такой я между тех, кто горе мыкает,
Хоть с такою же изломанной судьбой.

Первый раз перед иконой Божьей Матери.
Так нелеп. И не крещен и не крещусь.
Но всё кажется стою притворством запертый,
И внутри над лицедеями смеюсь.

Опостылело без веры, опостылело.
Но и в этом мраке света не обрёл.
Золотая от свечи дрожит прожилина
Черной метой на хоругви Лавр и Фрол.

Я стою перед иконой Божьей Матери.
Мироточит окаянная душа.
От чего бы не споткнуться ей на паперти,
Почему бы ловкой да не оплошать.

Но заперся в храм и перед чистым образом,
Пусть не верю, а перечить не могу.
И застенчиво, неверным тихим голосом,
Лью сердечную усталость и тоску.

Мне б молчать, да ничего не получается.
Некто тайный так и тянет за язык.
Видно, срок пришел душе заблудшей каяться.
О того и буйной головою сник.

Взор уставил в пол, а стыд трусливо прячется.
Пеленой застило влажные глаза.
И невольная слеза обидно катится,
Отдавая дань святую образам.

Первый раз перед иконой Божьей Матери.
Первый раз забился под церковный свод.
Как же были тяжелы три метра паперти,
Как же близок жалкий, кающийся сброд.