Я за уши таскал царей и слуг

Я бедствовал.
А, значит, вправе я
богатства презирать.
Я понял цену
тому,
        что - черствый хлеб.
Не променял
на сто ролей свою - 
рабочий сцены.
Я в арфу был влюблён.
В ней сорок пять
волшебных струн
и тридцать килограммов.
Чем не блаженство втайне прижимать
к своей груди?!
Блаженство без обмана!
Блаженство слушать,
как она журчит!
Каналья,
до безумства доконает!
Зарплату получу - куплю парчи,
одену в перламутры и кантаты!
А вечером к спектаклю предстоит
таскать, -
ах, если б из огня
                каштаны! -
Колонны из фанеры за двоих
и с роскошью фальшивою фонтаны.
Я за уши таскал царей и слуг,
я троны низлагал,
я двигал троны,
как пешки.
Мне казалось,
                что к столу
придвину стул, -
и мне зачтут микроны,
когда за ним сойдутся, -
хлеб да соль! -
Старинные друзья и жахнут тосты
во славу жизни!
Но!
Не дали роль
побыть за ним хотят б незваным гостем.