Имя на поэтической поверке. Георгий Иванов

Александр Сергеевич, я о вас скучаю.
С вами посидеть бы, с вами б выпить чаю.
Вы бы говорили, я б, развесив уши,
Слушал бы да слушал.

Вы мне все роднее, вы мне все дороже.
Александр Сергеевич, вам пришлось ведь тоже
Захлебнуться горем, злиться, презирать,
Вам пришлось ведь тоже трудно умирать.

Это замечательное стихотворение принадлежит перу одного из крупнейших поэтов русской эмиграции, публицисту, переводчику Георгию Владимировичу Иванову, в эмиграции он делил с Владиславом Ходасевичем звание «первого поэта».

Георгий Иванов родился 11 ноября 1894 года в родовом имении Ковенской губернии, в семье потомственного военного, полковника в отставке, из полоцких дворян. Мать – баронесса Вера Бир-Браурер фон Бренштейн происходила из родовой голландской семьи. Отец выстроил для маленького Георгия крепость на маленьком островке посреди усадебного пруда. Однажды мальчику задали выучить стихотворение М. Лермонтова «Выхожу один я на дорогу».

 Он никак не мог сосредоточиться, отложил книгу. Ночью его будто кто-то разбудил, произнеся под ухом: «В небесах торжественно и чудно. Спит земля в сиянии голубом…» Мальчик увидел, как потолок, стены к его комнате исчезли, и он увидел землю в голубом сиянии луны. Так пробудилась в нём поэзия.

Когда сгорела усадьба, семья разорилась и переехала в Петербург.Отец, не выдержав лишений, покончил собой. С 1905 года Георгий учился в Ярославском кадетском корпусе, с 1907 года перевёлся во 2-ой кадетский корпус.

 Своим «литературным крёстным отцом» Георгий называл поэта К. Р. – великого князя Константина Романова, который шефствовал над своими кадетскими корпусами и поддерживал талантливых воспитанников. Первая серьёзная публикация в 1910 году, в петербургском еженедельнике «Все вопросы литературы, искусства, театра, техники и промышленности» были напечатаны два стихотворения «Осенний брат» и «Икар». В этом же году познакомился с А. Блоком.

 25 октября Георгий Иванов был уволен из корпуса на попечение родителей из 5-го класса, согласно прошению его матери. Надо сказать, что, когда Георгий Иванов был в кадетском корпусе, он учился со средними баллами. Высшие баллы были по закону Божию – 11, географии -10, рисованию -9. Отчасти это было связано с состоянием здоровья, во время учёбы неоднократно болел.

 В декабре выходит первый сборник стихов Георгия Иванова «Отплытие на о. Цитеру». В 1912 году приобрёл первую, небольшую известность в петербургских литературных кругах, периодически публикуя свои стихи в журналах «Петербургский глашатай», «Новый журнал для всех», «Сатирикон». На встрече по поводу 25-летия поэтической деятельности К. Бальмонта, познакомился с Н. Гумилёвым, А. Ахматовой, О. Мандельштамом.

В 1913 году Георгий Иванов печатался в газетах «Русская мова», «День», журналах «Аполлон», «Сатирикон», «Нева», «Современник» и являлся вольным слушателем Петербургского университета. С 1914-го года постоянный сотрудник журнала «Аполлон», занял в нём место Николая Гумилёва, ушедшего добровольцем на Первую мировую войну.

 Публикует в «Аполлоне» обзорные статьи о военной поэзии. В 1915 году в издательстве «Лукоморье» выходит книга стихов о войне Георгия Иванова. Стихи Георгия Иванова сразу откладываются в памяти, заставляют размышлять.

***
Все чаще эти объявленья:
Однополчане и семья
Вновь выражают сожаленья...
"Сегодня ты, а завтра я!"

Мы вымираем по порядку –
Кто поутру, кто вечерком
И на кладбищенскую грядку
Ложимся, ровненько, рядком.

Невероятно до смешного:
Был целый мир - и нет его.

Вдруг - ни похода ледяного,
Ни капитана Иванова,
Ну, абсолютно ничего!

Первым браком (1915–1918) Георгий Иванов бы женат на француженке Габриэль Тернизьен, родилась дочь Елена. Во втором браке с русской поэтессою Ириной Одоевцевой, настоящее имя её Ираида Густавовна Гейнике, латышкой прожили 37 лет, до кончины.

 С началом массовых репрессий против творческой интеллигенции Георгий Иванов 22 сентября 1922 года, на правительственном пароходе «Карбо» выехал в Германию. 12 октября 1923 года и его жена Ирина Одоевцева, которая покинула Россию позже, встретились в Берлине и переехали на постоянное место жительства в Париж.

После переезда в Париж Георгий Иванов стал одним из самых известных представителей первой эмиграции и сотрудничал со многими журналами как поэт и критик, писал прозу, в числе которых был неоконченный роман «Третий Рим» и поэма в прозе «Распад атома» в 1938 году.В 1930-х годах вместе с Георгием Адамовичем были основными сотрудниками журнала «Числа».

В годы Второй мировой войны с женой Ириной Одоевцевой жили на своей вилле во французском городке Биаррице, который с лета 1940года был оккупирован немецко-фашистскими войсками.
 
В 1943 году супруги лишились виллы, реквизированной гитлеровцами, но остались в Биаррице до 1946 года. С 1946 года Георгий Владимирович и Ирина Густавовна жили в Париже, испытывая отчаянную нужду.

 С начала февраля 1953 года супруги жили в приюте для престарелых в Йере-ле-Пальмье, недалеко от Тулона. Георгий Иванов умер 27 августа 1958 года и был похоронен на местном кладбище. Только через пять лет удалось собрать деньги на перезахоронение на русское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, в 20 километрах от Парижа, где покоится свет русской эмиграции: И. Бунин, А. Тарковский, А. Галич, Р. Нуриев, Виктор Некрасов.

На могиле Георгия Иванова был поставлен крест из тёмно-серого гранита. А Ирина Одоевцева, жена Георгия Иванова, 27.07.1895 года рождения, ученица поэта Николая Гумилёва, в 1987 году вернулась в Россию.
 Произвела фурор, опубликовав в России две мемуарные книги, о первой половине 20-го столетия – «На берегах Невы» и «На берегах Сены». Эти книги драгоценные исторические документы о жизни, успехах, испытаниях и невзгодах творческой русской интеллигенции в России и за рубежом, в частности во Франции. Скончалась Ирина Одоевцева 14 октября 1990 года, похоронена на Волковском кладбище, в Санкт-Петербурге.

В эмиграции Георгий Иванов провёл 36 лет – большую часть жизни. Год он прожил в Берлине, а с 1923 года обосновался во Франции. На Западе он написал ещё 4 поэтических сборника. До сих пор не было издано сколько-нибудь полного собрания его сочинений.

 В историю эмигрантской литературы Георгий Владимирович Иванов прочно вошёл как самый выдающийся поэт.  Незадолго до смерти Георгий Иванов писал:

…Хожденье по мукам, что видел во сне –
С изгнаньем, любовью к тебе и грехами.
Но я не забыл, что обещано мне
Воскреснуть. Вернуться в Россию – стихами.


Из поэтического наследия Георгия Иванова.

На взятие Берлина русскими

Над облаками и веками
Бессмертной музыки хвала –
Россия русскими руками
Себя спасла и мир спасла.

Сияет солнце, вьётся знамя,
И те же вещие слова:
"Ребята, не Москва ль за нами?"
Нет, много больше, чем Москва!

***

Как осуждённые, потерянные души
Припоминают мир среди холодной тьмы,
Блаженней с каждым днём и с каждым часом глуше
Наш чудный Петербург припоминаем мы.

Быть может, города другие и прекрасны...
Но что они для нас! Нам не забыть, увы,
Как были счастливы, как были мы несчастны
В туманном городе на берегу Невы.
1924

***
Мы только гости на пиру чужом,
Мы говорим: былому нет возврата.
Вздыхаем, улыбаемся и лжём,
«Глядя на луч пурпурного заката».

Былое… Та же скука и вино
Под тем же заревом банально-красным.
Какое счастье в нём погребено?
Зачем сердцам рисуется оно
Таким торжественным, печальным и прекрасным?
1925

***

Теперь тебя не уничтожат,
Как тот безумный вождь мечтал.
Судьба поможет, Бог поможет,
Но – русский человек устал...

Устал страдать, устал гордиться,
Валя куда-то напролом.
Пора забвеньем насладиться,
А может быть - пора на слом...

...И ничему не возродиться
Ни под серпом, ни под орлом!..
1949

***

За тридцать лет такого маянья
По городам чужой земли
Есть от чего прийти в отчаянье,
И мы в отчаянье пришли.

Отчаянье – успокоение.
Как за глухой стеной тюрьмы –
Надежды, страха и волнения
Уж не испытываем мы.

***

Наконец-то повеяла мне золотая свобода,
Воздух, полный осеннего солнца, и ветра, и мёда.

Шелестят вековые деревья пустынного сада,
И звенят колокольчики мимо идущего стада,

И молочный туман проползает по низкой долине…
Этот вечер, однажды, уже пламенел в Палестине.

Так же небо синело ,и травы дымились сырые
В час, когда пробиралась с младенцем в Египет Мария.

Смуглый детский румянец, и ослик, и кисть винограда…
Колокольчики мимо идущего звякали стада.

И на солнце, что гасло, павлиньи уборы отбросив,
Любовался, глаза прикрывая ладонью, Иосиф.
1920


***

Повторяются дождик и снег,
Повторяются нежность и грусть,
То, что знает любой человек,
Что известно ему наизусть.

И, сквозь призраки русских берёз,
Левитановски-ясный покой
Повторяет всё тот же вопрос:
"Как дошёл ты до жизни такой?"
1956

***

Чем дольше живу я, тем менее
Мне ясно, чего я хочу.
Купил бы, пожалуй, имение.
Да чем за него заплачу?

Порою мечтаю прославиться
И тут же над этим смеюсь,
Не прочь и "подальше" отправиться,
А всё же боюсь. Сознаюсь..
. *    *    *
В вагоне.

Снова вагонной тоски
Я не могу превозмочь.
В тусклом окне – огоньки
Мчатся в весеннюю ночь.

Серых диванов – сукно –
Трудно на нём засыпать!
То, что забыто давно,
Припоминаю опять.

Поезд бежит и бежит,
Гонит нечаянный сон.
Сердце моё дребезжит
Или разбитый вагон!

Боже! – что будет со мной,
Скоро ль подымет заря
За занавеской цветной
Синий огонь фонаря.

• *   *   *
 Эмалевый крестик в петлице
И серой тужурки сукно…
Какие печальные лица
И как это было давно.

Какие прекрасные лица
И как безнадёжно бледны –
Наследник, императрица,
Четыре великих княжны…