Побег

 Так повелось, что когда в семье происходило что-то неприятное, во всём обвиняли Митьку и, почти всегда, не разобравшись.
 Так случилось и этим утром. Митька ещё не успел позавтракать, как в кухню влетел разъярённый отец.
 - Митька, сукин ты сын, куда деньги дел? – отец грозна навис над Митькой.
 - Какие деньги, пап? Я не брал ничего! – голос Митьки дрожал от страха.
 - Он ещё спрашивает «каких», - возмущению отца не было предела. -  Я вчера их в паспорт положил. Где деньги? Я тебя спрашиваю! Отвечай, гадёныш!
 - Папа, я не брал! – Митька с ужасом смотрел на ремень в отцовской руке и уже ждал расправы.
 Даже ремень отца не смог выбить из Митьки признания. Иначе и быть не могло. Митька этих денег и в глаза не видел.
 Митька лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и горько рыдал от обиды и боли.
 - Мама! – сквозь рыдания он услышал свой голос.
 Митьку как током ударило. Мама… Мама не защитила, не помогла. Мама отцу поверила, а не ему, Митьке.
 Он впился зубами в наволочку и ещё глубже уткнулся лицом в подушку. Стало трудно дышать.
 - Не реви! – мысленно повторял он, - Не реви!
 Но плечи предательски вздрагивали. Митька судорожно всхлипывал. Он никак не мог успокоиться. И тут он услышал голос отца:
 - Нашёл! Я их, оказывается, за обложку паспорта положил и забыл. Вот ведь как бывает…
 Митьку будто ледяной водой облили. Он всё ещё сжимал зубами наволочку. Митька резко вскинул голову, не разжимая зубов, да так, что наволочка треснула и в Митькиных зубах остался кусок ткани. Митька вскочил, сплюнул и крикнул, не заботясь о том, услышат его или нет:
 - Уйду в лес, в ямку закопаюсь и больше не приду!
 Он выскочил из дома, прихватив с собой кусок хлеба, и направился в сторону леса.
 Стояло солнечное летнее утро. Над цветами порхали пёстрые бабочки. Где-то высоко в небе пели жаворонки. А у Митьки на душе было мрачно и неуютно.
 Дошёл Митька до железной дороги и потопал по шпалам. Он не знал – сколько шёл. Ему казалось, что прошла целая вечность, а впереди и позади него были только шпалы и рельсы, рельсы и шпалы. И не было видно им конца. Митькина злость постепенно куда-то уходила, сменяясь тревогой. Он начал понимать, что он один в лесу, в котором, может быть, водятся волки и медведи. Но он упорно шёл вперёд всё дальше и дальше от дома.
 Несколько раз ему пришлось отходить в сторону, чтобы пропустить электричку и товарные поезда. Митька смотрел на вагоны, которые, как ему казалось, пролетали мимо со скоростью ветра. И ему хотелось уехать далеко-далеко от дома и никогда не возвращаться, чтобы мама и папа плакали,  осознав, что наказали его, Митьку, напрасно.
 Митька давно уже съел свой хлеб. Он очень устал, было страшно и до слёз хотелось домой.
 До дома Митька добрался только поздним вечером.
 - Где тебя носило, шалопай? – набросилась было на него мать, но увидев уставшее, несчастное лицо сына, прикусила язык.
 Митька молча доплёлся до кровати, лёг и почти сразу уснул.
 - Хорошо дома, - уже засыпая подумал он.
 Так закончился ещё один день Митькиной жизни.