К 200-летию И С. Тургенева. Последняя встреча

Солнце стремилось к закату. Изрядно побродив в окрестностях Топков, трое охотников остановились на пригорке, откуда открывался прекрасный вид на Покровскую церковь. Ее купола, казалось, касались неба, высоко поднявшись над линией горизонта. Обширные, заболоченные низины, издавна тянувшиеся  здесь на многие километры,  славились обилием дичи. Впервые  Тургенев побывал тут с отцом и всем сердцем стремился сюда вновь и вновь.
         - Я, знаете ли, Иван Сергеевич, скотства в людях не люблю больше всего, - проговорил, обращаясь к нему, Мухортов младший. – Вот собаки… Они ведь по чище людей будут. А уж в верности и преданности их – и сомневаться не приходится. - Николай опустился на одно колено перед бело-рябой гончей, ласково потрепал ее по холке, поправил ошейник и, обхватив двумя руками собачью морду, чмокнул в широкий лоб.
       Тургенев молчал. Он тоже крепко любил собак,  особенно хорошей породы, для их приобретения  не жалел никаких средств, а ложась спать, всегда проверял: накормлен ли его четвероногий друг, теплое  ли у него место для сна. Ночью собака, по обыкновению, была укрыта его сорочкой.       
Вглядевшись  в широкую даль луга,  слегла подернутую  белесой дымкой, бывалый охотник тяжело вздохнул: оттуда, разрезая пространство и время, протяжно звал  колокол.  «К вечерней службе не поспеем...», - промелькнуло  у него в голове, перебивая череду мыслей. – Ну, да  бог  с ней!  Всё суета и прах, кроме охоты».
К охоте Тургенев был приучен с детства. Живо интересуясь животным миром, он быстро освоил все секреты охотничьего промысла, которые ему передавали дворовые егеря. Они постоянно брали мальчика с собой на вальдшнепа и бекаса. В итоге молодой барин стал страстным охотником по перу, хотя и держал гончих собак. Дед его, Петр Лутовинов, был любителем псовой охоты. Да и мать, Варвара Петровна,  часто принимала  участие в охотничьих выездах наравне с мужчинами.
В былые времена, Тургенев не раз выходил один на вечернюю тягу, заранее, выбирал себе место поудобней – какую-нибудь полянку, просеку или  край вырубки, возле широкой лесной дороги. Обстрел вел круговой – ведь птица могла вылететь с любой стороны!   Куст или деревце служили ему укрытием. Затаив дыхание, охотник  ждал.  Боже  упаси, во время приближения вальдшнепов резко двигаться или выказывать своё нетерпение! И когда удача была на его стороне, он весь день пребывал в отличном настроении. Если же бил мимо  - сильно расстраивался. 
 Охота всегда отвлекала Тургенева от других занятий, служила отдохновением от проблем и семейных неурядиц, приводила в гармоничное состояние духа. Сейчас оно было рассеяно разговором с   Мухортовыми о завещании брата. Больше всего огорчало писателя то, что его наследством два года назад завладели Маляревские, родственники со стороны жены покойного брата. Они так состряпали все дела, что комар носа не подточит! А ему  достался лишь гулькин нос.
- Все, что сделано этими людьми, пусть останется на их совести, - вдруг резко бросил  Тургенев младшему Мухортову. - Я больше ни на что не претендую и не хочу никаких судебных разбирательств. Довольно об этом! – и голос его зазвенел фальцетом.
Мухортов многозначительно посмотрел на Тургенева, помялся с ноги на ногу, но так  ничего и не ответил. Видно не решился на ночь глядя затевать спор: Иван Сергеевич в последнее время как-то осунулся, постарел, все чаще останавливался, чтобы перевести дыхание. «Неужели силы покидают  этого неутомимого человека, дававшего фору молодым на охоте?» - подумалось Николаю.
- Что-то зябко становится, Иван Сергеевич,  - проговорил подошедший к ним  Мухортов старший, поправляя  ружьё на плече. -  Дожди в этом году хорошо набутили болота - сырость кругом. Давайте не будем медлить и отправимся в обратный путь. Дома  нас заждались поди…
Тургенев  нехотя улыбнулся и кивнул в ответ. Дело в том, что мать Мухортовых,  молодящаяся вдова его давнего друга Захария, оказывала ему не двусмысленные знаки внимания, которые ставили его в неловкое положение перед ее сыновьями.  К тому же  сердце Ивана Сергеевича навеки было отдано той, без которой жизнь казалась  лишенной всякого смысла. Эта любовь, наряду с охотой, была еще одной его страстью. И если прогулки с ружьем питали  мысли и чувства писателя, а талант литератора позволял облечь полученные впечатления в словесную форму, наполняя её глубоким философским смыслом, то эта женщина, за которой он готов был следовать на край света, вселяла в него веру в собственные силы.
Полина Виардо была сейчас далеко, в Париже. Но даже  маленькая разлука с ней в несколько дней наполняла душу Тургенева щемящим чувством тоски по дорогому человеку.  Хотя в молодые годы  Тургенев не был обделен любовью  прекрасного пола, отвечая на возникшие чувства с той искренностью, которая характерна для многих мужчин.  Вообще он легко сходился с людьми разных сословий.  Свободный ум его не принимал никаких преград в общении человека с человеком. Все ему было интересно в нем: его нужды, стремления, помыслы.  Отличаясь добродушием и отзывчивостью, Тургенев любил посмеяться. Нередко во время охоты он ночевал на крестьянских сеновалах, в простых  избах, заходил в придорожные кабаки, останавливался у соседей-помещиков, на постоялых дворах, умело располагал хозяев к разговору, подкупая  искренностью и сердечностью. Кроме того,  всегда подмечал в обыденном  что-то необыкновенное, поэтому люди охотно доверяли ему свои секреты.
 «Чем мы лучше них?» - не раз размышлял Тургенев о дворовых  и крепостных, среди которых прошли его детские годы. -  Что они по - другому любят, страдают, чувствуют? –  Взять хотя бы моего верного егеря Афанасия… Как ранима была его трепетная душа! Он чуть не погиб, спасая Бубуля… А Полинес? Она так и не смогла простить мне разлуку с матерью, которая обливалась горючими слезами, провожая её за границу…»
  Семейная жизнь  единственной дочери Тургенева не сложилась. Это больно ранило отца, напоминая, что и у него самого тоже нет тех крепких родственных связей, которые грели бы  душу в долгой разлуке с домом. «Я всю жизнь искал приюта у чужого огня…»- с горечью говорил он знакомым. И те сочувственно кивали головами в ответ, а за спиной осуждали за страсть к  испанской певице. Может быть, поэтому Александра Николаевна Мухортова после смерти мужа прониклась высокими чувствами к Тургеневу. Ей хотелось, что бы этот  красивый, сильный мужчина остался рядом с ней, избавил от подступавшего к горлу одиночества и сам обрел покой в ее доме. Она представляла себе, как они  рука об руку будут ходить в местную церковь, гулять по парку, обсуждая последние газетные новости, читать книги.
Вот и сейчас, как только охотники подошли к калитке, она побежала в свою комнату принарядиться. Затем перебросившись тихонько с сыновьями парой - тройкой слов о самочувствии Ивана Сергеевича, отдала приказание подавать  на стол.
- Нагулялись Вы сегодня вволю, Иван Сергеевич! Давно, давно Вы не были в наших местах.  Стосковались наверное по охоте?
- Ваша правда, Александра Николаевна, - проговорил Тургенев, целуя ей руку. – Красота у вас здесь! Тишина, раздолье. Придется ли еще когда-нибудь приехать сюда…
- Что Вы, что Вы, Иван Сергеевич! Приезжайте, приезжайте, не раздумывая, мы всегда рады Вам несказанно. А то бы и погостили у нас денек-другой, как раньше, а может и подольше задержались…
Щеки Мухортовой так и вспыхнули ярким румянцем, и она, смутившись, опустила глаза.
- Спасибо вам за гостеприимство, Александра Николаевна! -  не замечая её замешательства, отвечал Тургенев. - Я вижу,  в этом доме ничего не изменилось с тех пор, как не стало нашего дорогого Захария Николаевича. Мир его праху. Щедрой души был человек. Сколько верст мы с ним здесь прошли?! Я часто вспоминаю наши задушевные разговоры о литературе, горячие споры за столом... Не согласился он купить моё поместье здесь, а зря. Хозяином он был отменным. Ну да что уж теперь говорить об этом…
Наскоро угостившись, Тургенев засобирался в дорогу.
- Хочу напоследок в имение свое заглянуть, - сказал он, прощаясь с хозяевами. - Благодарствую за прием и хорошую охоту. Буду вспоминать о вас с теплом в далекой Франции. Может, и свидимся еще...
Он сел в поджидавший его экипаж, который вскоре скрылся за горизонтом, освещаемый лучами уходящего солнца. Это была последняя встреча Тургенева с родной землей, его последняя встреча с Россией...