О случайностях детских глаз...

Во рту моем жар горячих откровений жаренных пирожков с ветки железнодорожной недели, случайный гость на прошлой этой стране.  Емеля в город, мимолетный гость на два годка. (У меня все тоже дурацкое скворечие, похожих чем-то и всем, различных прошлых!) А он, дурак, снизу что-то городит.  Плачет моя царевна - проза в окно!ЕЕ держали в башне недоверия "родского".Плавились тетради молодого творца...обида за пустое на стол.   
Теперь и он - отрывком - в волшебных снах и глупых разговоров и умных речей...как выкладывать "Сорти" читает в туалете. Почистив трубы солью правды...чтоб провалилась тетрадь, та, что с детским лепетом в огонь и трубы, как каждый держит путь смельчак!Я призраком себе почудилось,что пугает справа...а там смерть...темное и неизвестное будущее...пугает...вот говорят, что прозу жизни нужно начинать с конца!Вначале было кляксой... краски слегка мало...и там, без опыта, моя рука едва держалась, когда и сердце медное слезами обливала в чужой запутанной земли...скрипит песок на зубах, на колени сыпется и легкостью колено подгибает...Пушкин, я твой должник...рожденный завтра...Увидимся в постель!Посуду гжелью раскрасим в красное. Побьем ночью все мои шары... их на двоих сможем 2002 слова, что "Сердце людское прожжет мимо"... Тогда я придумаю, как тебя отблагодарить за немилость!Готовь мед и масло, сестра: "В Пух! Мое словно". Слово ушастой чернильной ноге, как бэби - бумажный ум, придуманный Гансом. Солдат без ноги, где ветер,слишком доверчивый с тобой поступает правильно, и несет его в печь легкое, глупое, женское :"С пылу!" а там мокрым облил Арлекин. Он зло для любви, но спасенье "Нандин" от жары неотесанных коленок солдатской мечты. Она просит прощения за то, что, простужаясь летит к огню в  слезах безногого солдата. и в  смехе Арлекина.... горит, от простого "Не жду!"Поверило в конец, солдата недоверие, к ее бумажной волоките...сожгло ее "воздушную" в печи. Индульгенции вспомни желтые,с загнутым углом бумаги в капшенах, чтобы всплыть под подушкой ночью беззвучным: "Прости". А после чаем из опилок и бумаги, угощать на разум светлый, что кроется в сказках, меня и всех, кто хочет узнать,как Маргарита бросается спасти его жадное мыло,а Анна на тот случай маслица приберегла от ожогов бумажных страниц, чтоб на крыльев живым острием спасаться тем,,что в темнице вскормлен языком мамы. Твоих реальность судья, познал писатель, как бумагу в прошлое...приберег "лес" и пополнить спешит строй: МОЯ НОВЕЛЛА"НИКОГДА НЕ УМРУ". Там о бессмертии на смертном, где, я,и что потеряла ребенком, от страха поделится...в своем домашнем кругу.
Встаю....Какой-то шум в ушах...посудой угощает пол, а в космосе...ваше верное лицо и белой мантией в пол,там...Юпитер угощает рыбу...в платке с инициалами И.Х., солдат вселенной  служительством оставит метки от бесследных кирзовых сапог и льняных тряпок....Кольцо - цвета корицы - на бумажной талии Юпитера. Игры....К телефону мама...это,серый заяц Крош, на 100 балов телевизор штормит....он с большими зубами, но научит хорошему...делится добрыми подвижными ушами, в союзе совместных судейских скамьях: "ВСЕ ПРОСТИЛИ"; Да, помню я, как три звезды над ржавым потолком, Найдину,так ставили углом, что оставалось ей внимая, терять слоги и плавя глазами сталь Горького, пытаться спасти от желтых страниц безжалостных вод... "Как она закалялась". Не понимаю-  "я  росла орлицей на чужих башмаках или вороном в стали волшебных трубочников, где поддаюсь их мотиву и тону в их плену. Палуба, в желтых морях, и крысу в фарш утренней газеты,сойдешь здесь до орла с пикантным "горлопередача", а маяк - моя стая неоновых розовых собак на детских подушках... где утки летят, неокрепшие детские уши кутать в перину и их слух расслаблять...А, у меня вот, другая история, чужая: Поночка, детка маленькая...история утиная и ей, дурехе, братья вместо ушей, закрывать глаза хотят.И если сняты эти два просвета, она на вороных крылах контрольным четырем кольцом в брильянтовый камень, где та же рыба серебрится "не нашими" сказками и дать силу людям понимать услышанное ими,просто хотят; простой крестьянке повезло и весело хвалится она найденышем судьбы, не дожидаясь милостей господ...кладет чешую дежурную в их голодные уши...