Моя чайка

                Её звали Лариса, Лора, Лорик… Она любила повторять, что в переводе с древнегреческого её имя обозначает «Чайка». И ещё она очень любила море.

                Помнишь, Лора,  мы брели с тобой по берегу Азовского моря, было уже совсем темно, только луна освещала воду и разбивалась на множество бликов на поверхности морской глади. Нам было тогда по 18 лет, мы только окончили первый курс института и впервые отдыхали на море сами без родителей. Всё было для нас внове – совершеннолетие, самостоятельный отдых, ожидание чего-то чудесного, наверное, любви…  И тот дивный вечер, и лунная дорожка, и моллюски-светлячки в воде, расплывающиеся от движения волн миллионами фосфорных точек. И вот тогда ты сказала: «Мне кажется, когда я умру, я стану чайкой. Я буду парить над этим морем и тысячи брызг будут лететь за мной вслед, и это будет счастьем!..». И мы потом долго говорили о реинкарнации, в шутку представляя, кем могут стать наши знакомые. Смеялись. Помнишь, я сказала, что я, наверное, стану толстой рыжей кошкой и буду жить у какой-нибудь доброй старушки, которая будет целыми днями смотреть сериалы и вязать бесконечные носки и шарфы своим внучатам, а по вечерам станет качать меня на своих коленях, сидя в кресле-качалке? Как нам было весело, мы были так молоды и беззаботны, и вся жизнь была впереди!..
                Я стояла над твоей могилой, над её страшной пустотой. Дул пронизывающий ветер и моросил мелкий октябрьский дождь. Звук падающих комьев сырой земли смешивался с криками кладбищенских галок. Они словно подгоняли нас быстрее уйти с кладбища, как-будто уйдешь и всё закончится, и всё будет по-прежнему. Внутри меня была такая же пустота и безысходность, как в твоей могиле. Слёз не было совсем, хотя обычно они текут ручьем, ну, ты же меня знаешь, даже от какой-нибудь трогательной ерунды. Один вопрос пульсировал в голове: «Зачем?». Ты лежала в гробу такая удивительно красивая, умиротворённая и спокойная. Впервые умиротворённая и спокойная за последних несколько лет твоей жизни. Теперь тебе не нужно было постоянно куда-то бежать, кого-то спасать, что-то решать. Ты сама прекратила этот бесконечный бег по кругу потому, что пропал смысл этого бега, его не оценили, а ты себя загнала... И теперь ты была на пороге Вечности. Потом было много слов, которые не в силах что-то изменить и повернуть время вспять. Некоторые из них были фальшивы и все это понимали, но продолжали слушать… Ты тоже их слушала, иронично улыбаясь всем со своего портрета…
                Потом было хождение по церквям, вопросы к священникам и прошение к Владыке. Я сделала для тебя всё, что могла. Я рада, что я смогла это сделать! И я буду продолжать молиться о тебе пока живу, ты это знаешь.

                Я иду по берегу нашего моря. Ты знаешь, оно такое же, как тогда – тёплое и ласковое. Уже вечереет и золотистый закат окрашивает небо. Скоро стемнеет и лунная дорожка протянется по морской глади, как тогда и также заблестят фосфором моллюски-светлячки. А пока над морем летает большая стая чаек. Они громко кричат, как-будто зовут кого-то. И мне кажется, что среди них есть одна по имени Лариса. Она парит над морем и тысячи брызг летят за ней вслед... И это моя чайка!