Полёт

Не испытать уже минут
Влюблённых встреч и ожиданий,
Всё туже разочарований
Петля затягивает жгут.
ПОЛЁТ
1
"Будь со мной", - её ладони были обжигающе горячие, как сухой лёд, который кладут в контейнеры мороженого , чтобы оно не растаяло. Не растаяло..., я же, наоборот, таял, словно снежинки..., узорчатое конфетти зимнего неба. Глаза её светились надеждой и тревогой. Надеждой на, наконец-то, ставшее почти реальным долгожданное погружение  в волшебство тайны, знание которой так настойчиво требовало её созревшее тело. Тревогой, из-за кажущегося ей таким заметным, бесстыдного, похотливо-щемящего чувства, которое она никак не могла спрятать. Она сказала еле слышно, но это был крик, вопль, рёв. Не услышать его было невозможно: его отражали обшарпанные, серые стены унылых пятиэтажек; через свет тусклых ламп, гусиным клювом фонарных столбов освещающих нас, он пропитывал моё сердце, мозг; с огнём её пылающих ладоней он жёг мою кожу, мурашками вбивая в меня её желание азбукой Морзе. Смерч беспорядочных мыслей рвал сознание, мял волю, не оставлял шансов уйти смелым порывом ветра, свободным от угрызений совести.
Я ничего не ответил ей. Она поняла борьбу внутри меня и цену победы, которая была ей достигнута. Виктория!!! Лёд вынут из ёмкости моей физики, сопротивление (а было ли оно?) расплылось предчувствием блаженства. МЫ БЫЛИ ВМЕСТЕ. Неделю она облучала меня любовью - маленькая, ненасытная девочка; тонкая, раненная счастьем женщина. На другой стороне отчаяния, жена и два сына всё также радовались вечерней встрече со мной. Вика и жена не знали о существовании друг друга - тайна была лишь моя. Тайне этого было мало. "Всё кончено. Прощай. Я убегаю к матери моих сыновей. Не говори ничего. Поплачь. Так всегда бывает, лишь стыд и разочарование. Не звони. Это всё...". Всю прожитую после этих слов жизнь я чувствовал себя не совсем здоровым. Совесть грызла мои органы, беспощадно вскрывая тайники памяти ненужных, грязных поступков, когда-то совершённых мною по незнанию, по неосторожности... необъяснимо зачем. МЕНЯ ПУГАЛА НЕ РЕАЛЬНОСТЬ, А ЕЁ ОТСУТСТВИЕ. Доктора учили расслаблению, участливо, через глаза, пытались занырнуть туда, где я давно для всех поставил буйки. Никто не видел в моём поведении ничего удивительного - посвящённых не было.
Один. Почему эта девочка, встречей со мной, отравила мой воздух? Ответ я знал, но упорно, тупея, задавал это "почему?", это "кому нужно?".
2
Годы падали в пропасть вечности.
Утешения я не знал.
Червь жестокости, бесчеловечности,
Бестолково меня пожирал.

Неуклюже и неумело
Я влачил по дорогам себя.
Кто-то волосы мои смело
Перекрасил в цвет серебра.
3
Всё шире и шире становилась щель открываемой мною двери, за порогом которой я мечтал увидеть альтернативу снам. Но пока я давал возможность гибнуть глазам, убивая их войной с излучением телепроектора и мелким буквенным рядом газетных столбцов, плоть моя изнывала желанием напиться кусающей губы любовью. Люди перестали бескорыстно любить. Даже себя. Рост претензий к совести, сломал шкалу их измерений. Ненасытность губительна для человечков. Потоки крови умывали асфальт городов, принося ненадобность нужности водителям поливальных машин, а девочка Вика, опрокинувшаяся на моих руках женщиной, всё также оставалась прямой болью моей радости и, я надеялся, моей смерти.
Театр полностью слился с пугающим меня отсутствием. Мужчины и женщины убивали мужчин и женщин, тщетно пытаясь заполнить космос тоски о нежности. Я не ходил смотреть спектакли, я натворил их в прошлом и они все смотрелись мною. Вика была в этот вечер там - в театре, и я не зная этого, это знал. Газеты печатали список тех, кто исчез из списка живых. Фамилия Вики стояла в нём под номером "семь". Мне стало очень холодно. В голове, эхом падающего водопада, шумело: "Это всё, это всё, это всё..."
4
Я не искал её могилы среди бесчисленных оград и обелисков города мёртвых. Что-то велело мне, внутри меня, лавировать узкими тропками не оставляя места сомнениям в правильности направления.
Мужчина и девушка, одиноко стоявшие возле свежего, ещё тёплого могильного холмика, смотрели на меня приближающего. Высокий, плотный, атлетического сложения, этот человек имел очень печальный образ. И голос - прыгающей электрокардиограммы - не соответствовал внешности.
- Здравствуйте. Мы с Кави ждём Вас. Вы пришли точно.
- Точно?
- Да. Вика написала, что Вы подойдёте без пяти. Без пяти десять. Сейчас именно столько времени.
Я посмотрел на девушку.
- Твоё имя - Кави?
- Да. Если поменять местами слога, то получится имя мамы - Вика.
- Ты не похожа на мать.
- Я знаю. Я - Кави. Мама оставила для Вас письмо. Возьмите. Не удивляйтесь - Ваше фото лежало на конверте.
Она протянула письмо. Я взял его.
- Мы отвезём Вас домой. Там Вы его прочтёте. Сделать так просила мама.
5
Я в комнате выключил свет. Я включил телевизор на бесканальную рябь. Я не знал её почерк. Я помнил её голос. Я не читал - слушал.
"Всё также я пьяна любовью
К тебе, мой добрый человек.
Сегодня кончился мой век,
Вулкан подкрался к изголовью
И прекратил мой робкий бег.

Желанный мой, ты здесь изгой.
Верь мне - единственной невесте,
Мы завтра будем снова вместе
И ты уснёшь в объятьях той,
Что умоляла: "Будь со мной".

Пусть все уйдут.
Умрите свечи.
Свободен дух от пут.
До встречи.

До вопля, крика.
Твоя Вика"

Кажется, этой ночью я умер.

От автора.
За вычурность слога прошу извиненье -
Интимен раскаянья путь.
Владело пером не рука - вдохновенье.
А, впрочем, как хочешь. Забудь...
2004 год