Девочка Таня

Когда мне было лет шесть, девочка Таня, примерно одного со мной возраста или чуть младше, поинтересовалась у меня:
— Ты знаешь, откуда берутся дети?
— Из маминого животика, — ответил я.
— А как они попадают в животик, знаешь?
Этого я не знал, и Таня объяснила:
— Это папы передают мамам семечки, и из семечек в животике вырастают детишки. — Потом, помолчав немного, предложила: — Давай, ты мне дашь семечек, а я дочку для нас с тобой рожу.
— Из семечек только подсолнухи растут, — возразил я.
Мы стояли с ней на газоне недалеко от забора ограждающего школьный стадион. Около забора росло несколько кустиков вербы.
Таня взяла меня за руку и потянула к кустам:
— Глупенький, это совсем другие семечки. Пойдем, я тебя научу, как все делается — мне сестра рассказала. Надо только хорошо от всех спрятаться.
Прятаться я любил и послушно пошел за ней.
За кустами мы немного присели, чтобы никто нас не видел. Таня сняла через голову платье, положила сверху на ветки вербы и сказала, чтобы я тоже снял свои шортики. Я стал расстегивать лямки на шортиках, но потом заколебался — у меня не было трусиков под шортиками, а ведь я уже достаточно взрослый мальчик, а взрослым мальчикам нельзя стоять голенькими перед девочками.
— Не тяни, давай быстрее, — поторопила меня Таня, и выпрямилась, укладывая свои трусики поверх платья.
— Я уже взрослый, — ответил я.
Она снова присела и зашептала:
— Нас никто не видит, а я никому ничего не скажу. Мы должны совсем-совсем раздеться и поцеловаться. В одежде ничего не получится. А потом…
Она не успела досказать, что «потом», как над нашими головами раздался истошный женский вопль:
— Бесстыдники! Молоко на губах не обсохло, а туда же! Сейчас я вас в таком виде к родителям отведу!
Незнакомая нам женщина решительно раздвинула кусты, наклонилась и, протянув руку вперед, ухватила Таню за длинные золотистые косички.
Таня закричала. Из ее больших зеленых глаз брызнули слезы.
Меня как кнутом по спине хлестнули. Я подпрыгнул, ухватился двумя руками за руку женщины и впился в нее зубами.
Женщина от боли и неожиданности завизжала, разжала пальцы, сжимавшие Танины волосы и отдернула руку.
Таня отскочила в сторону, схватила лежавшее поверх куста платье и бросилась наутек. Я подхватил ее падавшие на землю трусики, запихнул в карман шорт и, на ходу застегивая лямки, тоже бросился бежать, но в противоположную сторону.
С Таней мы встретились снова в нашем дворе. Она жила в четырнадцатом доме, а я — в шестнадцатом на Молодежной улице. Окна наших комнат смотрели через двор друг на друга.
Таня стояла возле моего подъезда и смотрела, как ее старшая сестра прыгает со скакалкой. В окне напротив, на подоконнике сидела вполоборота их мать и лузгала семечки, сплевывая шелуху вниз на землю. Перехватив мой взгляд, она отложила в сторону кулек с семечками и все внимание сосредоточила на мне.
Напустив на себя невозмутимый вид, я направился к дверям своего подъезда. Таня демонстративно повернулась ко мне спиной. Проходя мимо, я легонько толкнул ее в спину рукой. Она не оборачиваясь, раскрыла правую ладонь. Я положил в нее сжатые в комок трусики. Она накрыла их ладонью левой руки и побежала к своему подъезду. Я открыл дверь своего подъезда и, не оборачиваясь, с высоко поднятой головой зашел вовнутрь.
Больше мы с Таней не виделись. Нас с братом родители на лето отвезли к бабушке в деревню, а когда мы вернулись в город, на окнах дома напротив не было ни цветов, ни занавесок. Ближе к зиме из дома выехали последние жильцы, и он пошел на снос. О дальнейшей судьбе Тани и ее сестры мне ничего неизвестно.