Высохший

 Жизнь, что вчера извивалась затейливой линией,
 стала засохшим мазком на предметном стекле.
 Скрытые силы уверенно к точке вели её;
 кесарю – кесарево, а покойному – склеп.

 Грезилось в детстве о чём-то хорошем и правильном,
 давняя блажь без остатка в песок утекла.
 Явь иссушила мечты и в своё переплавила,
 деньги, приказы, кураж – вот мужские дела.

 Праведность помыслов вылилась, как это водится,
 в пламя, руины и мух на раздутых телах.
 Крест на груди, но под ним не жилось Богородице,
 будни наёмника – ненависть, гибель и страх.

 Больше не будет походов, боёв и усталости.
 На камуфляже свернулась и высохла кровь.
 Сохнут глаза под светилом, спокойно-безжалостным, –
 что ему воин, убийца, подонок, герой...

 В землях чужих не случится поминок с кликушами,
 однополчане на слёзы и речи скупы.
 Ветер пустыни молитву лениво послушает
 и полетит по делам вдоль змеиной тропы.