пробога

Его запретили в прайм тайм, эфирах FM и журналах.
Его называли "поверхностным, пресным" и по-просту "старым".
Его заменили бессмысленной чепухой.
Начислили шекелей 30 за вредность,
отправили на покой.
И Он удалился в квартирку с комодом, котом и балконом на север.
Сначала скучал, даже лишнего пил, газетам не верил.
Писал по приёмным Добра, Мироздания, Счастья. Звонил в департамент Любви.
Качал головой и вздыхал тяжело. Не спал до зари.
Потом попривык. Подписался на ЗОЖ и "удачная дача".
Ходил на воскресный базар, торговался взахлеб, но не требовал сдачи.
Кормил голубей, покупал карамель соседским мальчишкам.
Курил иногда. Не часто, но все таки слишком.
И все ничего: научился готовить, стирать и покрасил комод.
Массировал ночью больные колени. Не спал, пока не пройдёт.
Порой перелистывал Тору, Коран и оба Завета.
На Пасху копил шелуху, совершал ухУр до рассвета.
А после и это оставил. Завёл канарейку. Купил телескоп.
Когда от коленей не спится, он смотрит на сноп
летящих комет, сгорающих в искрах: звезда за звездой.
И Он улыбается хитро: не бойся, Господь, я с тобой!
И зажигает сверхновую.
Над городом
За рекой.