Я только раз был в жизни на рыбалке

      *   *   *

Я только раз был в жизни на рыбалке,
среди природы с удочкой в руке.
Мне червяка цеплять приманкой жалко
и рыбу, что страдает на крюке.

Я только раз с ружьем был на охоте.
Мы с братом, словно в тире, для очков
(как будто звери, в некотором роде),
в азарте били в стайки куличков.

Всю жизнь мне стыдно, я себе не верю.
Среди земного всякого зверья
все ж человек бывает хуже зверя,  –
и это ведь не кто-нибудь, а я.

Скотину я на мясо не зарежу,
куриной головы не отрублю, –
но мясо ем, хоть с возрастом все реже,
и карасей зажаренных люблю.

Пусть кто-нибудь ту голову отрубит,
пусть кто-нибудь воюет с карасем.
Жена пойдет и на базаре купит,
и я лишь ем, мы, вроде, не при чем.

А всякие дискуссии и басни
о милосердьи, милости, любви:
кто за отмену казни, кто за казни, –
легко быть умным при чужой крови!

Вот вы подали голос за отмену:
казнить нельзя, бессрочно поместить…
А если б та ужаснейшая сцена
случилась с вами, – вы б могли простить?

Да, в вашем слове прозвучала фальшь.
Уж вы б его, мерзавца, не простили.
Вы б гада в порошок… Вы б сволочь в фарш…
Вы под каток его бы поместили.

А вы кричите, что вам наплевать
на выродков, казнить, смерть кровопийцам.
Вы б сами согласились убивать,
быть палачом, ну, то есть быть убийцей?

Э, нет, вы б ни за что не согласились.
Быть трудно человеком в жизни сей,
особенно, когда живешь в насильи
(тут про убийц, и кур, и карасей).

Нам воспринять хотя бы запрещенье.
Уметь прощать. Уметь не убивать.
Ведь мог Христос – он верил в воскресенье!
А мы не верим, что душа жива.

Среди всех бытовых противоречий,
среди неразрешимых всех проблем
как сохранить нам образ человечий, –
чего нам ждать и утешаться чем?

В нас души словно тронуты проказой,
нам не сыграть возвышенных ролей.
Наш низкий ум поверить в Высший Разум
не может из-за низости своей.