Мартын Шпанберг

Яростные белые валы
Расшалились, кораблем швыряясь,
Как мячом – наверно, собираясь,
В бухты лихо забивать голы.
Свежий ветер – радость парусам,
Буйный – страх, как будто вопль в ухо.
Больно хлещут волны-оплеухи
По носам (по каменным мысам),
Водоросли-гривы мнут и рвут,
Рыжие, как бороды у ютов,
Чей потомок наблюдает с юта
За борьбой стихий. Он нравом крут
И нерасторопных моряков,
В спешке перепутавших канаты,
Награждает русско-датским матом,
А иных – посредством кулаков.
Ты царю на верность присягнул,
Русские на мачтах вьются флаги.
Скоро ль вновь увидишь Копенгаген?
Свирепеет норда грозный гул…
Был ты прежде Мартин, стал Мартын.
Смена буквы – экая печалька…
Слышишь, раскричалась тезка-чайка,
Опустившись на острожный тын.
В Дании рассчитан каждый дюйм,
И оценен, и пронумерован.
Каждый шаг условностями скован,
Как фашинами движенье дюн.
Пару дней пешком – от вест до ост:
Королевство – два уезда русских.
Выглядит на карте трясогузкой
(С ним Норвегия как длинный хвост).
Хоть пустились в дикий краковяк
Палубы – стоит недвижно Шпанберг
И не шелохнется, только шпага
В ножнах капитана звяк да звяк.
Сгинул шторм. В туманы погружён
Берег, весь изрезанный, скалистый,
Смотрит капитан, пейзажем мглистым
Словно волшебством заворожён.
В воды океана брошен лот,
Кораблю не сесть на риф, на мель бы.
Завтра будет упражняться в стрельбах
По камням-мишеням русский флот.
На карнизе Азии висит
Как сосулька длинная Камчатка.
Местным рыболовам для порядка
Нанесем наш дружеский визит.
Погляди – меж островков снуют
Стайкой рыбок бойкие каяки.
И с прищуром-хитрецой коряки
Пялятся в окошечки кают.
Грозная, суровая земля,
Хоть населена, да нелюдима.
Дышат горы пламенем и дымом,
Все вокруг испепелить суля.
Можно на песке яйцо испечь,
Чайники наполнит ключ горячий.
Сопка, что чернеет над Авачей,
Призвана ворота в ад стеречь.
И, в преддверье пекла заглянув,
Перекрестится помор бывалый:
- Красной рыбы в речках здесь навалом,
Да не любо тешить Сатану.
Островная тянется гряда
От Лопатки вдаль на юго-запад.
Кажется, с Камчатки дождик капал,
Но закаменела вдруг вода.
Ветерок колючий щекотал
Шеи, щеки. Видела команда,
Как сквозь клочья рваного тумана
Проступал над морем Шикотан.
И, тяжелый, что китовый труп,
В гвалте жадных чаек и бакланов,
Под угрюмой сению вулканов,
Приближался остров Итуруп.
Камни да кривые кедрачи,
Молчаливо охраняют тайны,
И в заливах ловят рыбу айны,
Светлокожие бородачи.
А еще южнее – дивный край:
Невесомо нависают храмы
Над водой. Гора зовется «ямой»,
И по капельке смакуют чай.
Дерзкий Шпанберг, Бог тебя хранил,
Но порой испытывал на крепость.
Помнишь, как внезапно и нелепо
Погрузился в ил «Варахаил»?
Славу и опалу испытал,
Что тебе  Содомы и Гоморры!
Дважды под судом и приговором
Был, повержен в прах – и вновь восстал.
В череде прошедших сквозь шторма,
В сказочную даль, туда, встречь солнца,
Где горячая земля трясется,
Как маяк, рассеявший туман,
Твое имя гордое сверкает,
Пелену забвенья рассекает.