В лугу провыла тетива

И мне досталось Родины чуть-чуть.
В лугах кипрейных я был ею пьян;
Житейская разбрасывалась муть
Саранками в чарующий бурьян.

Ах, пижмовая золотая замять,
Расплавленного солнца родники!
Не это ль край, тот самый-самый,
Написан Богом от руки?

Не рвал я жил, и рук не намозолил.
И только в льнянковом плену
Нечаянной усталости позволил
Набросить эту пелену.

Не прогорая, пусто жил.
А здесь, среди душистого приволья,
Кружилась голова потерей сил,
Как после долгого застолья.

И я запоем радость пил,
У каждого своё свидание с жизнью.
Мой ангел тихо в колокол звонил,
Как в той, забытой и давнишней.

Но кто-то сдуру в разнобой
По всем семи беззвучным струнам
Шарахнул грубою рукой
И небо обернулось хмурым.

В лугу провыла тетива
И черная стрела пронзила,
Убив, наверное, меня...
Промеж лопаток, прямо в спину.

Но я успел, успел бокал
Свой осушить в лугах кипрейных.
О, Русь, прости, что я не знал
Манящий яд полян шалфейных.

Когда бы знать твоих лугов
Убийственно хмельной напиток,
Я был бы вовсе не таков
И буйных трав болел нефритом...