Прогулка с Мнемозиной

                А. Васильеву


Нельзя уехать навсегда,
как и вернуться насовсем.
Гипотеза весьма проста.
Привычно искривив уста
ей ухмыльнётся домосед,
не разумея ни черта,
но хитроумный Одиссей
наверняка сказал бы: «Да...»

Поскольку мы обречены
весь век влачить себе вослед,
хотим того или же нет,
воспоминания и сны,
где вперемешку блеф и быль,
причуды, подвиги, грехи,
напрасно поднятая пыль
и ворох милой чепухи:
лицо в толпе, взгляд, жест, пейзаж,
однажды пойманный зрачком,
или, допустим, дикий пляж,
где одноклассница ничком
без ничего глазеет вдаль,
доныне юная, о чём
и не подозревает, жаль...

Минувшее, как тот конвой,
сопровождает каждый шаг,
и вдруг какой-нибудь пустяк —
поверхность лужи, запах, звук, —
внезапно окликает: стой!

Ты озираешься вокруг,
как бы заброшенный десант
в иные времена... Азарт,
мол, воду нам не пить с лица —
во рту разбитом крови вкус.

Канун каникул. Гнев отца.
Словечко пряное «искус».
Восторг и ужас, боль и страх.
Татуировка напоказ.
На ощупь нагота впотьмах...
О память пальцев, слуха, глаз!

И это всё, чем ты всерьёз
владеешь, остальное суть
иллюзия либо вопрос,
и вряд ли сможет кто-нибудь
тебя ограбить — эту кладь
не погрузить на колесо!

Как Пенелопе не отнять
у Одиссея Калипсо.