Ложечка

Каша пыхтела, переваливаясь с бугорка на бугорок и волнами перебегая с края кастрюли на край. Он мешал ее быстро чайной ложечкой, чертыхаясь и злясь, что горячо и почему-то так и не брал столовую ложку. Он сам не знал, почему иногда злился на нее.
Она взглянула на шкаф, в зеркало и вдруг увидела в нем его искаженное от боли и злости лицо.

- Я люблю тебя любым. Сказала она отражению. Ты злой это все равно ты. Ты раздраженный - это часть тебя веселого. Ты нервный это часть тебя спокойного.
- что ты там бормочешь? С кем-то говоришь? Крикнул он из кухни.
- Нет, сама с собой.
- ну, все, приплыли, пора в психушку, пошутил он, и в проеме показалось его неожиданно веселое лицо. Но через секунду он уже убежал обратно и уже из кухни крикнул
-каша сгорит, если не мешать! Хватит уже болеть, сколько можно!
Она лежала и слушала, как ложечка стучит о края кастрюли и теплота разливалась где-то в районе груди, боль постепенно отступала.
Он подошел и потрогал ее лоб. Затем присел рядом и стал кормить с ложечки как маленькую.
-да я могу и сама съесть.
-сама, сама, заканчивай уже с этим своим сама,  ты и так многое сама всю жизнь делала.
Провел ладонью по волосам и, оставив тарелку на полу, присел рядом.
- Ты посидишь со мной?
-  Конечно. Поспи.
Он сидел и перебирал пальцами ее кудряшки, тихонько напевая себе под нос какую-то знакомую мелодию. Она закрыла глаза, комната стала уплывать, а его голос словно эхо отдаляться и повторяться снова и снова, будто некто возвращает пластинку на одно и то же место бесконечно. Она плыла среди цветов по небу, но вдруг картинка сна переключилась и она увидела перед собой огромный черный звездный космос. Прямо навстречу ей плыл среди звезд черный силуэт без лица, она знала, что это он, но не боялась его. Он затягивал ее в черную дыру своего лица и она не сопротивлялась, потому что знала его слишком давно. Шаг и звезды ринулись ей навстречу через его лицо.
- Ты здесь?
Спросил он тихонько. Она открыла глаза и увидела его взгляд. В эту секунду он был теплым и нежным, словно он рассматривал нечто хрупкое. Диван скрипнул, и она повернулась к нему. Молча потянулась и поцеловала его в глаза.
- вижу, ты поправилась уже? Пойдем, проводишь меня до двери, мне скоро выходить.
- И ты оставишь вот так меня одну больную?
- Тебе уже лучше.
-  ты поедешь без меня к родителям?
- Ну, раз ты не можешь, то придется. Ты некстати заболела. Я обещал приехать уже давно, ты как будто специально это делаешь!
- Специально болею? Ее глаза округлились и наполнились слезами.
- О нет, опять. Ну хватит меня шантажировать слезами. Ты же знаешь, я этого не люблю.
В его голосе появились жесткие нотки. Она вздрогнула и поняла, что снова вернулся тот, другой человек, который жил в нем и не давал ему быть по-настоящему добрым, заботливым и настоящим. Ей не хотелось смотреть ему в глаза, она знала, что снова увидит эту холодную жесткость, словно в него вселился дьявол.
Эти контрасты сводили ее с ума. Холодность сменялась нежностью, заботливость равнодушием, интерес – полным пофигизмом, радость – депрессией, Но она понимала его как никто другой, потому что сама испытывала примерно те же ощущения, но немного более размеренно. Ее день мог наполниться невозможным счастьем, она могла ощущать эйфорию без всякой причины, а на следующей день испытывать всю меру бесконечного невыносимого отчаянья, она знала его как себя и понимала изнутри, и все же ей не было легко. Тем ни менее она понимала, что многие люди испытывают примерно те же ощущения, но не так остро. И все, чего ей хотелось – сделать его хоть на миг счастливее, потому что ей действительно было хорошо рядом с ним, даже когда он был невыносимо злой или колюче раздраженный.
Иногда ей казалось, что она живет с двумя разными людьми. Она знала, на что шла, она знала о нем сразу так много, как только увидела его впервые в парке, она знала всю сущность его души, ад и рай его сознания, и все равно осталась рядом, потому что понимала, что без нее он не выживет. Понимала, что не существует больше во вселенной человека, способного принять его настолько целиком и полностью, как принимала его она.
Она встала, с трудом дошла до двери.
- Хорошо. Поезжай. Я закрою дверь. Пока посплю и буду видеть тебя во сне. Буду видеть тебя, оставшимся со мной, тут, на этом диване.
Я вернусь. Он поцеловал ее в губы, быстро надел свои любимые черные кроссовки, и вышел за дверь.
Она села, на краешек дивана и посмотрела в окно. За окном была золотая осень. Листья несло ветром в окно и один, рыжий, прилип к стеклу. Она рассматривала лист, представляя, что прожилки это реки, а его края это берега океана. Она так хотела поехать с ним к океану, но почему-то всегда не находилось то денег, то времени, то отпуск был в разное время и ее мечта так и оставалась мечтой.
Ветер усиливался, тучи по небу неслись словно сумасшедшие и она подумала о том, что он кажется, забыл свой черный зонтик. Она всегда думала о нем, даже когда он уходил на работу, или уезжал к друзьям без нее или родителям. У нее не получалось обидеться на него по-настоящему, и сколько бы раз они не ругались, она всегда знала, что ему намного хуже чем ей, что он переживает сильнее и потому приходила первой.
Но в этот раз ей было особенно одиноко. Ветер за окном бесновался, в комнате не горел свет, у нее не было сил встать и включить его и она только и могла, что лежать на старом коричневом диване и наблюдать, как рыжик-лист сползает медленно по стеклу вниз. И ей казалось, что она сама и есть этот лист, ползущий медленно вниз, пришпиленный ветром к мокрому стеклу, и еще немного и ее унесет в неизвестном направлении....
- Если лист полетит вверх,  то все будет иначе. Она зажмурилась и через пару секунд, решившись принять ситуацию как есть, открыла глаза. Ветер рванул листок и он полетел. Полетел в сторону верхушек деревьев.
Какой-то звук в прихожей заставил ее вздрогнуть. Она услышала шаги....
- Что? Кто-то пробрался в квартиру? Вор? Сердце бешено заколотилось, она прижалась к стене и затаила дыхание, одновременно нащупав утюг, который лежал на столе рядом.
Дверь скрипнула, и она инстинктивно подняла руку с утюгом и так и осталась стоять у стены с утюгом  в руке, потому что в дверь просунулась рука с синими незабудками.
Ее глаза тут же слезами, словно кто-то невидимый поливал в них из чайника. Через секунду появилась его рука и он, такой родной и любимый, весь полностью.
- Ну что ты? Что ты рыдаешь, глупенькая? Я же сказал, что вернусь.
Я думала, ты уехал к родителям как обычно... она попыталась вытереть слезы руками, но они потекли еще сильнее. Я думала, она всхлипнула и уткнулась в его синюю рубашку с белыми полосками, я...
-  Ну что ты, улыбнулся он, намочишь мне рубашку, в чем  я на работу завтра пойду? Сама будешь сушить.
- Ты вернулся. Ты, ты, ты, ты правда вернулся! Она повторила это громко и несколько раз.
Он озадаченно посмотрел на нее и пощупал лоб. Температуришь снова? Ну да. Вернулся. Ничего не понимая повторил он.
Нет, ты не понимаешь... вернулся ТЫ. Настоящий, каким я тебя всегда хотела видеть, о котором я всегда мечтала.