пищевые горсти палат

возвещает десница подвиги лесок скребущихся
в сито психоанализа. пудра глаза епечет присутствие синиц
поверх касок августа мирского, припорошенного
кирпичами зрачков, воюющих с солнцами отверток
и синяков, раскидисто взывающих к распертым
закваскам раболепия. ситец города трусит лично
тоску скабрезную, учтиво попирающую синтезаторы
рибонуклеиновые, встрявшие в единичные наложницы
попирания. уключина железа разгрызает пятничные пошлости
температур, взыскивающих порох масла, жидкость
цветка, сыпь времени, скорлупу пространства.
оттягивается суета на рыбных парадах ваз, затемняющих
приближение колючих кардиограмм вортекса,
синюшных сперматозоидов галопа. 
кренится знаменитая часть листовок, выпуклые горничные
воскрешения забавляют синонимы падшими срамотами,
горчичными хлебами портативных гениталий.
струится неизвестная прядь глагола и потные души
внимают проституткам калькуляторов.
невежественная картавая палочка танца месит
фурнитуру лебезящих виньеток произношения.
струпья ликующего мозга оттесняют корточки
умножения плоскогубцами поперхнувшихся открыток.
спазмы радиостанций коверкают маршруты дознания
волосяного покрова и площадь саблезубая тиранит
пищевые горсти палат.