Кольцо Давида

 В воскресенье мы стояли с мужем на остановке автобуса.
- Я не согласен с надписью на кольце Давида "И это пройдет!" - так мог сказать тот, кто не знал настоящей трагедии. Человек лишился зрения, руки, ноги, или потерял единственного ребенка, чем больше времени проходит, тем горше!, тем больнее! - сказал муж.
А мне было непонятно как он столько лет числился моим мужем?! Мы совершенно не подходили друг к другу в сексе. Я теперь представляла секс в виде кентавра или русалки - два туловища, а внизу - все слито: И неизменно в моем воображении у мужской половины было лицо Дмитрия, его как бы замедленный взгляд, его туловище.
 И в этот момент я заметила Софью с дочкой, бог весть каким-то случаем оказавшейся на этой остановке. Софья тоже заметила меня, хотя мы стояли поодаль, но все смотрели на меня потому, что на мне был открытый костюм с длинной юбкой, скрывающей больную ногу, я тщательно драпировала свои руины: для этой цели был костюм под шкуру леопарда, а спина была открыта, как вызов: Европа - Азия! Серебряные и янтарные безделушки служили отделкой моему безделью и лени, я игриво, как актриса на сцене, вместо веера, обмахивалась черной шляпой, все было рассчитано мною: лишь бы не выглядеть старой, больной, жалкой:
Что-то ущербное почудилось мне в Софье, хотя ее тело находилось в лучшем состоянии, чем мое. Рост манекенщицы, ноги без варикоза, кожа в норме, но ее рот непрерывно жевал жвачку - рот большой и жадный, и напоминала она какую-то потешную безобидную обезьяну. Невольно вспоминалась самоирония Дмитрия, когда он высказывал это фразой: - У каждого свой вкус, сказал индус, слезая с обезьяны!"
Но я-то знала, что ее потешность и безобидное добродушие обманчиво. В ее черных волосах был большой черный бант - легкий, воздушный, который шел ей, как корове седло, и я тотчас переодела ее в другой костюм, она чем-то напоминала Уитни Хьюстон с видеклипа "Ай эм е бэби тонайт", так что я мысленно в миг переодела ее в рваные на коленях джинсы, в кожаную куртку и в белый костюм с белой шляпой, и Соня была обворожительна - задорная, здоровая и благополучная дама. Но нет же, ущербность так и завывала в ней этим придурковатым, лихим бантом, костюмом в мелкую клеточку, светлыми простыми босоножками, которые подчеркивали очень большой размер ноги и зонтиком, которым она нервно чуть покачивала, заметив, что все смотрят на меня и мужа. И, не выдержав, она пешком пошла до другой остановки. "Слабые нервы, спеклась! Зависть! Все наоборот вывернет, все подделает, но не может уйти от мысли, что не ее любит лейтенант!". Может она знает, что он бывает у меня? Будет уничтожать! Я все придумала, мне чудилось, что лейтенант испытывает как бы виновность за то, что она рассталась с мужем, что ей нужно выращивать дочь, что Софья - его кумир, школьный идол, превратилась в сусальный фальсифицированный божок, искусственная накачка его привязанности к ней вопила обликом Сони вульгарном и жалком одновременно, а этот умопомрачительный, легкий бант в волосах только подчеркивал ее мужеподобность, тяжесть - не женственность!.. "Молодящееся животное!", как когда-то называл меня муж, можно было прилепить к ней: ее толстые, мясистые губы дергались, жадно и нервно жуя резинку. Ее дочь - девочка лет шести, не сводила с меня глаз и что-то говорила Соне обо мне. Я долго стояла у прилавка и, как завороженная, глядела на этот бант, я так и не решилась купить его. "Бант подчеркнет мой возраст! Бант предполагает юность! Ишь, лихая! Ну, дурища:" - еще раз подумала я и не взяла бант. Подумав о том, что именно такие мелочи дают наилучшую характеристику, только на мелочах "прокалывается" человек. Софья была труслива. Такая большая женщина, лихая в бантах и в лейтенантах, была мелочна и труслива, она любила величаться, любила заботиться о своей репутации, потому что была ничтожна, и Дмитрий видел это так ясно, что в своем отношении к Соне давно поставил все знаки препинания: "Казнить нельзя - помиловать!". Таких знаков препинания не было у него в отношении меня. Меня он любил, казня самого себя за меня и Софью. "Ну, ягодка, бзника ты ненаглядная! Ох, ты получишь сполна за все твои козни втихоря! Едва-едва Дмитрий скажет мне "Все!", тут я долги отдам: и татарке мужа, и тебе - за чуткое руководство.
 Вечером пришел лейтенант и я прочитала ему зарисовку о встрече с Софьей. "А тебе не кажется, что такая ущербность есть в тебе! Этот твой припев о татарках не украшает твою прозу!" - не в бровь, а в глаз выстрелил лейтенант. Он был меткий стрелок и в прямом, и в переносном смысле.
Дмитрий лежал в зазеркалье, решая шахматную задачу: ему нужно было перескочить с черной на белую. Мой офицер шагал не по правилам, давая мне взаимную возможность поступать так же, но я не пользовалась этим. "Я не автобус! Я едва жива!" - мысленно твердила я себе, пусть резвится, если ему надо! - думала я, зная, что ему не надо, Соня давно была в тягость, а он держался за нее, потому что был привязан к ней, но не любил. Как тяжело расставаться с теми, кого любишь, как легко, спокойно, просто с теми, кто не отягощает любовью нашу жизнь. Любовь - цепь настолько крепкая, что каждый любящий стремится избавиться от нее подсознательно, подспудно.

Комментарий к произведению:
Девятка - роковое число в жизни автора, связанное с потерей близких: 19 мая 1991 года 9.00 - гибель сына. 29 декабря 1999 года - смерть мужа.

                *****
          ДЕВЯТКА В ЗЕРКАЛЬНОМ ПОТОЛКЕ.
    Посвящается памяти нежно любимых мужа и сына.  (Проза  ру  )   - 


  19   августа    -  327  месяцев   со  дня  гибели   сына.