Не разбивайте трепет каменных сердец

Посвящается одесситам, хранящим Дух Одессы, имён которых пока не называю, опасаясь мести тиранов.

Описываемые события произошли за два года до конца Света*. Мы отдыхали в пансионате под Одессой. Жара, пляж, море и роскошное питание. В столовой на стене была репродукция картины Айвазовского «Девятый вал». Но людей художник не изобразил, то ли он был силён в бурях, а в людях не горазд, то ли просто не успел к открытию сезона подумать о людях. Мы, смеясь, называли эту картину «После девятого вала». На нашем пляже иногда появлялась странная компания, которая принципиально не разговаривала по-русски, а принципиально только на мове. Ну, у каждого свои тараканы в голове. Принцип на принцип, и мы не общались. Хотя дети прекрасно поладили и разговаривали на детском. В полосе прибоя они находили камешки, похожие на сердечки, и дарили друг другу. Некоторые сердечки были с очень занятным рисунком, и мы, включившись в этот процесс, коллекционировали и носили их как медальончики. Каждый выбирал сердце по себе.
Недалеко располагалось скалистое место, уходящее в море и усеянное мидиями. Там местные и отдыхающие устраивали мидиевые пикники, наверное, не одну сотню лет, и побережье толстым слоем было усыпано ракушками. И вот однажды, набрав мидий и разведя костёр, мы тоже устроили вечеринку. Шум прибоя, морская свежесть, облака, странно меняющие форму, плыли над нами: то люди, то ангелы, то дельфины, то бабочки. Внимание привлекало одно место, где облака, испаряясь, улетали в небо: наверное, какие-то тёплые восходящие потоки. Несколько бабочек прилетели к нам на свет и садились на наши обнажённые тела, как будто пытаясь приподнять нас. Вероятно, им было холодно, и они согревались нашими телами. А мы веселились, превращаясь в многокрылых ангелов. Было удивительно необычно. Мы фотографировались, но «ангелы» не получались. В этой суматохе неожиданно рядом возник бродяга и его такая же спутница. Обычно приближающийся человек слышен издалека из-за хруста раковин, а этих мы не слышали, может быть, занятые своим весельем. Они были невероятно просты: очень обычные лица, простая поношенная одежда и невероятно просты в общении. Мы быстро сошлись. Особый их интерес вызвали наши каменные сердечки, и мы с радостью подарили им свои сердца.

Наша пришелица как будто за этим только и явилась, бережно взяв в руку сердце, стала прижимать его к себе и разговаривать с ним как с живым:
«Я тебя долго-долго искала, был ты в глубинах укрыт, сказать нам надо друг другу не мало, сердце беззвучно кричит. Вижу в лице твоём тени страданий, муки треснувший след, как же прошёл через мир испытаний портрет твой сквозь тысячи лет. Время течёт, и души трепетание, и мысли уйдут в тишину, знаю тебе лишь нужно внимание, жалость теперь ни к чему. Сердце обмою морскою водою, лик и глаза расцветут, вспомним, как вместе стояли горою, мира спасая уют. Вот, наконец-то, снова мы вместе, теперь то уже навсегда, места живого нет — треснуло сердце, смотрят мне в душу глаза. Встретим беду и радость с тобою, но расставаний не жди. Сердце своё для тебя я открою, главное — рядом живи. Я залечу твою рану любую, нежность ношу я в груди, рану без боли зашью на живую, силу узнаешь любви». Это было похоже на песню или причитания. Она забыла о нас и долго сидела одна, опустив ноги в воду и качая сердце как ребёнка.

 Когда уже стемнело и возникла особенная интимная обстановка, они спели нам «Серенаду каменных сердец». Слова были примерно такие:

Ночь тиха и тих прибой,
Какое счастье быть рядом с тобой.
Нам волна со дна принесла
камни точь-в-точь, как наши сердца.

Я дарю своё сердце тебе,
О, любимая моя,
И теперь мы будем везде
вместе на все времена.

Возьми моё сердце, сердце возьми
и к сердцу крепче прижми,
срастусь я сердцем с сердцем твоим,
у нас ведь одна душа.

Ночь тиха, тиха волна,
волна любви укрыла меня.
Я в тебя, лишь в тебя влюблена,
Твоя я, только твоя.

Я дарю своё сердце тебе,
ненаглядный ангел мой,
и теперь мы будем везде
вместе и рядом с тобой.

Возьми моё сердце, сердце возьми
и к сердцу крепче прижми,
срастусь я сердцем с сердцем твоим,
у нас ведь одна душа.

Ночь тиха, но близок бой,
наши сердца — мишени с тобой.
Нам буря со дна, со дна принесла —
за правду идти до конца.

Я камнем ношу на груди
из сердца твой медальон,
спасения нет впереди,
и ждёт меня смертный сон.

Возьми моё сердце, сердце возьми
и к сердцу крепче прижми,
сросся я  сердцем с сердцем твоим,
у нас ведь одна душа.

Ночь тиха, тиха волна,
в бой мы идём вновь и вновь,
дальний путь проторила луна,
чтобы спасти любовь.

Я с верой ношу на груди
из сердца твой медальон,
и если пуля в сердце летит …

я сердцем твоим спасён.

Я дарю своё сердце тебе,
ты лишь любовь моя,
и теперь мы будем везде
вместе на все времена.

Возьми моё сердце, сердце возьми
и к сердцу крепче прижми,
срослись мы сердцем, сердцем своим
У на лишь одна душа.

А потом рассказали занимательную легенду про то, как трепет каменных сердец спас Человеков, людей и тиранов.
В пространстве нынешнего Чёрного моря была Солнечная долина с огромным Озером Любви в центре. Долина располагалась значительно ниже уровня Океана, её защищала дамба из горного, как теперь бы сказали, Балкано-Кавказского хребта. Это место являлось антиподом Олимпу: там гора, а здесь глубина; там боги, а здесь люди; там эфемерность, а здесь реальность. Людей, лишь недавно появившихся на Свет, ещё ничего не знающих и мало что умеющих, здесь поселили Прометейсоны. Дети Прометея были не только идеальными воспитателями и учителями, но и сами по себе божественно совершенны во внутреннем устройстве: каждый их орган жил своей собственной жизнью, каждая рука выполняла свою работу, не зная, что делает другая, каждая нога ступала своей поступью, а голова не мешала им своими проблемами, и всё это в теле гармонично сочеталось. Они не ведали смерти, не знали страха и не умирали в том смысле, как теперь это мы понимаем. Бывало, например, так: при защите людей от гнева богов их руки оказывались отсечёнными, но попадая в Озеро, продолжали жить, превращаясь в дельфинов, которые и по сей день выполняют роль спасателей, как на руках вынося из морской пучины тонущих. Обрезанные же ноготки, упав в землю, прорастали целебными цветами, или  же в Озере становились мидиями, давая дополнительное пропитание людям. У защитников людей бились огромные горячие сердца, которые тоже не умирали, когда изнашивались тела. Освободившиеся от бремени тела, Сердца погружались в заветное Озеро Любви и продолжали жить там сокровенной жизнью, расцветая  живыми цветами и  сердечно общаясь друг с другом. Боги насылали на Долину бедствия, но буйные ветра проносились очень высоко и не обжигали никого своим морозным  или жарким дыханием. Студёные горные реки освежали жаркий климат хорошо прогреваемой и проветриваемой долины. Дети Прометея, предвидя ненастья, всё замечательно продумали и устроили.
Но главное противоречие с богами состояло в определении приоритета во внутреннем мире человека в качестве отличия его от животного:
высочайшая нравственность или
наивысшая способность к выживанию.
Прометей изначально отбирал в Человеки только тех, кто делал добро просто так, без претензии на благодарность, и закономерно, и бесстрастно за каждую свою добродетель платил налог на Человечность вдвое больший, чем было сделано:
помог нуждающемуся деньгами — заплати нежданными расходами;
пожалел кого-то — получи зло или равнодушие;
помог делом — буря тебе принесёт разрушение.
Такой налог на Человечность.
Следующие внешне похожие позиции для налога не учитывались:
добро как зарабатывание пропуска в Рай в качестве договорных отношений — не в счёт;
религиозные ритуалы, являющиеся лишь обучением добродетели   —                — // — ;
подарок ненужного имущества в качестве добра и пр. освобождение от мусора — — // — ;
добро в надежде на возврат и страдания от неблагодарности —                — // — ;
добродетель любимому и др. варианты налаживания комфортных отношений    — — // — ;
добродетель своим детям как биологическая потребность и соц обязанность — — // — ;
показная добродетель  или какой-либо подобный способ получения выгоды — — // — .

Всё —  как жил сам Прометей: знаешь, что никакой благодарности не будет, знаешь, что забудут на следующий день, знаешь, что, чем больше хорошего для других сделаешь, тем больше получишь проблем, но всё равно делаешь.
Так воспитывалась Человечность — отличие Человеков от обычных людей и вообще от любого другого живого:
ДЕЛАТЬ ДОБРО ПРОСТО ПОТОМУ, ЧТО ТЫ ЧЕЛОВЕК,
не для самолюбования,
не для благодарности,
сделал и сразу забыл.

Помимо Человеков и обычных людей довольно часто можно встретить ещё и тиранов, у которых все окружающие всегда и во всём виноваты. Эти сделаны из другого теста. Дело в том, что, по мнению Зевса, люди должны прежде всего подчиняться основополагающему закону выживания эгоизму:  используй другого для собственной выгоды, хитри, льсти, подчиняй, убивай, мсти. Устами Проэзопа он рассказывал такую притчу: красивая лиана, имея змеиную мудрость, демонстрировала свою беспомощность, расстилаясь у подножия, целовала стопы дерева и умоляла помочь ей немного приподняться и увидеть солнце; и, получив согласие, поработила и убила дерево своей буйной порослью.
Громовержец с самого начала, эксперементируя с миром живых, упражнялся в создании идеального механизма выживания на вершине пищевой цепочки. Прежняя модель — тиранозавр — соответствовала этому критерию, но была омерзительна для созерцания и скучна для наблюдения. Ежедневное однообразное убийство только ради насыщения быстро приелось богам, а для них самое страшное испытание — скука. Сообщество требовало острый, нескончаемый, захватывающий, ускользающий от предсказаний, сюжет, наполненный олимпийскими страстями, на грани срыва как предела пониманиМАНИЯ. Было принято высочайшее решение поместить тиранозавра в прекрасное, совершенное, богоподобное тело и наделить его изощрённым умом, способным к изящным вывертам, чтобы боги смогли увидеть себя со стороны. Этот вариант оказался успешным. Иногда актёры дошекспировского театра превосходили богов в закручивании сюжета настолько, что у тех волосы вставали дыбом, когда им под сладким соусом подавали полнейшее омерзение, а они об этом догадывались, только заглотив наживку полностью.

За многие тысячи лет, в продолжающемся противостоянии мировоззрений, люди уже начали было обретать кое-какой собственный разум, уже начала формироваться какая-никакая разумная цивилизация.

А спор остался неокончен, и каждый для себя всегда решает сам: с душой и сердцем будешь честен или прибьёшься к каннибальским берегам. И сходятся клинки в противоречии в глубинном мире человечьем, где смысл и чувства бьются в страсти, а кажется, что кто-то к этому причастен. И хочешь этого кого-то обвинить, найти Шерлока Холмса правильную нить. В себя же заглянуть всего сложнее, но зачастую это всяких дел важнее.

В этот момент полнейшей незавершённости и глобальных противоречивых надежд случилось непредвиденное. По своим космическим законам, безо всякой связи с Земными проблемами, произошла планетарная катастрофа. Огромная, сначала огненная, а потом океанская волна десятикратно прокатилась по всему миру и по средиземноморскому Олимпу, уничтожив всё, накрыв Солнечную Долину Чёрным кошмаром. Не стало ни богов, ни Прометейсонов. Они, забыв обиды и разногласия, пытались защитить грудью своей немногое, что можно было спасти, и погибли. Наступила безбожная планетарная Зима, грозящая уничтожить последние остатки жизни. Люди остались наедине с бесстрастным холоднооким вселенским хаосом и, околевая, начали уже было поддаваться безжизненному очарованию мрака.
И вот тогда в глубинах теперь уже Чёрного моря горячие Сердца детей Прометея стали трепетать с такой силой, что появилось мерцание, излучающее живительное тепло и сохраняющее тем самым жизнь по побережью. Это трепетание продолжалось столько, сколько было нужно, всю Зиму, но потребовало неимоверных усилий и невероятной энергии. И Сердца спеклись в собственном огне, превратившись в маленькие каменные сердечки, на которых не осталось живого места, но в каждом из них застыл неповторимый экслибрис, испещрённый самопожертвованием, заглядывающий в самую душу и повествующий о простой любви, подарившей жизнь всем нам и каждому из нас.

Очарованные всем этим, мы пошли купаться в тёплое ночное море, а наши баяны незаметно исчезли, как испарились.

Следующий день был посвящён искусству. В тот период на Украине проходили гастроли заграничного современного балета, и это было разрекламировано как вершина творчества. Простуженные, после ночного купания, мы явились в театр. Здание великолепное, зал роскошный, сортир позорный, балет оказался педерастическим**, полнейшее омерзение, но некоторой публике очень нравился. Мы беспрестанно чихали, а зрители подскакивали и косились на нас. Надо бы освистать, разогнать, а мы только начихали и демонстративно ушли.
Через некоторое время на Украине начался педерастический балет.

* В конце прошлого тысячелетия нам много раз сообщали о конце Света.
** Педерастия — это извращённое поведение, когда взрослые мужики обижают маленьких. То же самое — насилие сильного над слабым, вооружённого над безоружным или когда многие глумятся над одним. Педерастический балет — пропаганда насилия или показное неприкрытое, ненаказуемое насилие.

Пролог.
Как удивительно легенды живут в реальности. Когда души улетают в небо, они зрительно превращаются в облака. Когда облака улетают в небо, превращаются в свой сокрытый дух на земле.
Как странно, если к тебе приходит ангел и поёт тебе песни, на тебя садятся бабочки, пытаясь приподнять тебя, а ты ничего не понимаешь, воспринимая это как развлечение, и только страдания заставляют задуматься. Как странно ...
Как жутко осознавать, что люди - это животные и в них живёт тиранозавр. Его в них поведение очень понятно ... тактически: защитить себя, свою семью, свою землю, свою религию, своё государство путём уничтожения и пожирания окружающих. Но стратегически тирания приводит к самопожиранию государства, религии, земли и семьи, к самопожиранию.
Для Человека Любовь естественна.
Для людей любовь тактически глупа. Но стратегически ...
А спор остался неокончен, и каждый для себя всегда решает сам: ...