Дикие светлячки

светлячки бьются снова о стенки толстенные банков, приближаясь, врезаясь, и порхая, отлетая обратно
в свете вечного дня разве знают свою бесполезность? по чьей воле живут в коробках из-под спичек в уголках месяцами закрытых столешниц?
я гляжу изнутри, как за жужжанья делами их тела застывают и следы огоньков до нуля путь свой сокращают
то, что раньше в виде из окон казалось дикою пляской, мне все больше напомнит узоры размазанной склеры жука на стекле жирной кляксою
но куда им лететь? как увидеть им море в частокола серого мертвого леса свай и стволов мелких створах?
как рождаясь в камней земле полной без травяного покрова им узнать что такое свобода и бескрайний дух без засовов?
и они,  точно это родом и видом положено, умирают едва только случившись, рамзмозжившись размножившись
ну а после - одно утопание вглубь в пучины своего подсознания, где во тьме нет ни тайночки, в мутных водах из детских страхов лишь удильщики и их налобные лампочки
светлячок скоро будет проглочен и он станет пираньей такой же, чье сияние никогда не покинет давленья вод толщей
божьей твари свое завтра узнать, увы, не под силу, и поэтому люди с сачками, наигравшись с ней тащат ко всем братьям в могилу
и потерянный в белом свете зная счастье лишь внутри тьмы, светлячок, вспомнив дикость, в вечер вырвется мимо витрины-тюрьмы
без оглядки, желтой линией, пролетит в безумном надрывном порыве, и в котором, он, возможно, от бессилия и бесконечности склеит крылья
и упавши на землю, светлячок очень медленно гаснет, он отдавши все силы собой мрака небольшой кусок освещал и тем самым делал жизнь чуть менее ужасной
его имя забудут, его тело растопчут и хитин разгрызут по весне, но не жил на потеху, а сиял, чтобы тем, чей собственный свет в недостаче стало жить хоть немного ясней
и однажды, рой из тысяч жуков лунный диск собою затмит, и не надо тогда человеку иль богу никогда будет более возводить пирамид